– Как бы мне хотелось разыскать ту девушку, которая от него забеременела. – С этими словами Кейт затушила сигарету и достала из пачки новую.
Вспыхнул огонек зажигалки. Эми тяжело вздохнула.
– Напрасно вздыхаешь, малыш, – сказала Кейт. – Если уж мне суждено умереть от рака легких, так тому и быть.
– Я бы предпочла, чтобы ты ела сладости и толстела.
Эми бросила в мусорную корзину бумажное полотенце, которым вытирала стойку, сунула руки в карманы джинсов и задумчиво посмотрела на сидевшую перед ней стареющую женщину.
– Как же ее разыскать? – проронила она. – Мы даже не знаем ее настоящего имени.
– Китти, и все! Ну и имечко! Он собирался жениться на этой девушке, а мы знаем о ней лишь то, что ее зовут Китти.
Кип и Китти! Даже теперь, по прошествии времени, Эми была ненавистна мысль о том, что Кип мог полюбить другую. Она понимала, что это глупо, ведь Кипа больше не было. Возможно, тело его лежит где-то на дне глубокой реки или его унесло в море во время отлива. И все же она не могла заставить себя до конца поверить в то, что казалось очевидным. Они получили письмо от некоего подполковника, начальника Кипа. Письмо было кратким: «… вызвали водолазов… обнаружили искореженную машину… из воды подняты тела трех погибших… ". Но ведь когда машина свалилась в реку, в ней находились четверо…
– Полагаю, нет смысла бросаться на колени и умолять тебя, чтобы ты осталась?
Эми смерила Кейт пристальным взглядом:
– А с чего ты взяла, что я твердо решила ехать? – Она пожала плечами. – Чем я могу помочь бедному дяде Джифу?
– Из слов этой самой Эберкромби можно заключить, что он хочет, чтобы ты побыла с ним. А я тебя знаю – чтобы ты кого-нибудь подвела, должны возникнуть весьма серьезные причины. Уверена, что, раз старик желает тебя видеть, ты отправишься к нему. Или я не права?
– Кейт! – Эми в отчаянии всплеснула руками. – Кейт, я ума не приложу, как мне быть. Я только-только получила работу, которую так ждала. Ты же знаешь, как мне нравится работать с детьми. И тут это… – Она потупилась, затем откинула ладонью со лба густую прядь и мрачно изрекла: – Проклятье! За что мне все это?
– Детка, я буду скучать по тебе. Эми упрямо поджала губы.
– В конце концов, почему я должна ехать?
– Просто должна, – с этими словами Кейт яростно ткнула дымившуюся сигарету в пепельницу. Затем она вскочила со стула и решительным шагом направилась к Эми. Подойдя, она взяла ее за плечи и энергично встряхнула. – Послушай, он старый человек. А я просто самовлюбленная дура, которая не может забыть обиды тридцатилетней давности. Мне стыдно за себя.
Эми тоже положила ладони на плечи Кейт. Взгляды их встретились. Перед Эми стояла эффектная, подтянутая женщина – настоящая американка.
– Я вернусь, Кейт, – сказала Эми. – Обещаю тебе, я обязательно вернусь.
– Мы живем в безумном мире, – промолвила Кейт. – Как только тебе покажется, что самое страшное уже позади, все снова начинает рушиться.
– Но ведь я вернусь.
– Все верно, детка. И мы с Марти будем ждать тебя. Я хочу просить тебя только об одном.
– Кейт, для тебя я сделаю все, что угодно.
– Попробуй разыскать эту Китти и ребенка, которого она ждала. Ладно? – Кейт смахнула непрошеную слезу и шутливо заметила: – Что-то я становлюсь сентиментальной. Должно быть, что-то с гормонами.
– Ты – сентиментальной? – удивилась Эми.
– Да-да, сентиментальной. Я просто схожу с ума. Я потеряла сына, а где-то, за тысячу миль отсюда, есть частичка его. Эта Китти, она же носила под сердцем моего внука, которому теперь, должно быть, уже около двух лет. И я хочу иметь внука, хочу быть бабушкой. Я не могу просто отмахнуться от этого страстного желания – оно сильнее меня. Обещай мне, что сделаешь это ради меня. Найди Китти и ребенка… и тогда, как знать, может, тень Кипа прекратит являться ко мне по ночам.
Джон Грэм, водитель Джиффорда Уэлдона, сразу узнал ее. Старик Уэлдон снабдил его фотографией. Горделиво вскинутая голова, прямой, открытый взгляд серых глаз. В здании аэровокзала было многолюдно, однако эта девушка, элегантная, уверенная в себе, выделялась на фоне толпы. День выдался холодный и неприветливый, однако ее, похоже, не пугала декабрьская непогода. На ней было полупальто из верблюжьей шерсти, а под ним тонкий кашемировый костюм, дорогой и вместе с тем изысканно небрежный. Грэм не ожидал увидеть ее в коричневом; на фотографии она была в синей майке, и поначалу он поймал себя на том, что ищет глазами девочку-подростка именно в таком наряде.
Впрочем, это была уже далеко не девочка. А когда она остановила на нем взгляд, у него возникло такое чувство, будто на смену зиме сразу пришло лето. Она уже направлялась к нему.
– Добро пожаловать домой, мисс Уэлдон, – выпалил он и осекся. Он считал себя человеком чуждым всякого лицемерия и теперь недоумевал, откуда появилась на его лице эта натянутая улыбка, а главное, как у него хватило наглости приветствовать ее в таком тоне. Вот уж действительно, „добро пожаловать“. Нормальный человек на его месте посоветовал бы ей первым же рейсом вернуться к себе в Новую Англию. Впрочем, что-то подсказывало Грэму, что она все равно не последовала бы такому совету.
– Вы водитель дядюшки? – спросила она, подавая ему руку.
Ухо Грэма резанул типично американский носовой выговор. Он подумал, что без друзей мисс Уэлдон будет трудно, и, пожимая ей руку, попытался дать понять, что она может рассчитывать на него. Между тем сердце у него от внезапно охватившего его волнения готово было выскочить из груди, и он уже проклинал старика Уэлдона за то, что тот отправил его встречать девушку.
Живи она в Америке, так никогда и не узнала бы всей правды о своем опекуне. Теперь же она едва ли надолго останется в неведении относительно мрачных тайн, хранимых Уайдейл-холлом, холодным, словно окостеневшим домом, который, подобно страшному шраму – нет, подобно огромной разверстой ране – лишь уродовал окрестный пейзаж с живописным холмом, отлого сбегавшим к реке. Здесь, в Пеннинских горах, в широких долинах Дербишира, мир представал в своей первозданной красоте, однако Уайдейл давно утратил всякую связь с окружавшим его очарованием. Когда-то вид этого старинного дома также ласкал глаз, но Джиффорд Уэлдон сделал все, чтобы убить его живую душу.
Бедное дитя! Джон Грэм наконец выпустил из ладони руку девушки. Он решил пока ничего не говорить Эми, чтобы не тревожить ее преждевременно. Он постарался быть раскованным, оживленным.
– Удивительно, как это мы друг друга сразу узнали, правда?
Эми кивнула.
– Лиззи… то есть, я хотела сказать, миссис Эберкромби, экономка моего дяди, писала мне о вас. К тому же, наверное, дядя Джиф показал вам мою фотографию.