Стажеры в ложе жюри засмеялись, в то время как улыбка Обри погасла. Хоть она и попыталась снова ее натянуть, я мог видеть нотку боли в ее глазах.
- Итак... - она глубоко вздохнула. - По делу…
- Какое счастье, что вы наконец-то перешли к теме.
Присяжные снова засмеялись.
- Вы верите в мораль, мистер Гамильтон? - спросила она.
- Да.
- Вы думаете, что обладаете ей?
- Я думаю, что у каждого она есть в определенной степени.
- Разрешите подойти к свидетелю? - Она посмотрела на мистера Баха, и он кивнул.
- Мистер Гамильтон, вы можете прочитать выделенную часть этого документа, пожалуйста? - Она положила лист бумаги передо мной, и я заметил маленькую фразу, написанную от руки, в самом верху страницы:
«Я, блядь, ненавижу тебя, и не хочу больше когда-либо видеть».
- Да, - сказал я, доставая ручку из кармана. – Тут говорится, что моя компания не знала об изменениях страхового полиса в то время.
Когда она вручила копию документа присяжным, я написал ответ на ее записку:
«Жаль видеть, что ты сожалеешь о встрече со мной, а я не жалею о встрече с тобой – только о том, что трахнул тебя больше, чем один раз».
Она попросила меня прочитать еще один раздел суду, а потом взяла бумажку и глядя на меня, сразу прочитала мои слова.
Я попытался отвернуться от нее, сосредоточиться на чем-то другом, но то, как она выглядела сегодня, не давало это сделать. Ее волосы не были собраны в фирменный пучок, а ниспадали ей на плечи длинными локонами, задевая грудь. И платье, в которое она была одета, было весьма неуместным, поскольку обтягивало ее бедра слишком плотно, поднимаясь на дюйм каждый раз, когда она делала шаг.
- У меня есть еще три вопроса для мистера Гамильтона, Ваша Честь, - сказала она.
- Нет предела, мисс Эверхарт. - Он улыбнулся.
- Верно... - она шагнула вперед и посмотрела мне в глаза. - Мистер Гамильтон, вы и ваша компания принуждали ваших сотрудников верить, что вы заботились о них, что их интересы были крайне важны для вас, и что вы естественно сообщили бы им о фактических изменениях, которые вы внесли до истечения срока. Те обещания разве не прямо с брошюры компании?
- Да, это они.
- Итак, вы считаете, что заслуживаете быть оштрафованы или наказаны за предоставление вашим сотрудникам ложной надежды? За то, что втянули их в ситуацию, зная, чем она закончится?
- Я думаю, что сделал то, что было в интересах моей компании, - сказал я, игнорируя тот факт, что мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. - И в будущем, поскольку те сотрудники двигаются дальше, как и должны, они, возможно, поймут, что моя компания не подходила для них в любом случае.
- Разве вы не думаете, что задолжали им простое извинение? Разве вы не считаете, что должны, по крайней мере, принести его?
- Извинение подразумевает, что я сделал что-то неправильно. - Я стиснул зубы. - Просто потому, что они не согласны с тем, что я сделал, не значит, что я не прав.
- Верите ли вы в разумное сомнение, мистер Гамильтон?
- Вы сказали, что осталось только три вопроса. Элементарная математика изменилась за последнее время?
- Верите ли вы в разумное сомнение, мистер Гамильтон? - Ее лицо покраснело. - Да или нет?
- Да. - Я стиснул челюсти. - Да, я считаю, что это общее требование для каждого юриста в этой стране.
- Поэтому, учитывая данный случай, что мы обсуждаем... вы думаете, что кто-то подобно вам, кто-то, кто относился к своим сотрудникам так ужасно, может когда-нибудь измениться в будущем, теперь, когда вы знаете, как сильно навредили их благосостоянию?
- Разумное сомнение - это не о чувствах, мисс Эверхарт, и я предлагаю вам обратиться в ближайший юридический словарь, который сможете найти, потому что я уверен, что мы обсуждали эту тему однажды, прежде...
- Я не помню об этом, мистер Гамильтон, но…
- Своими собственными злосчастными, но все же правильными, словами, не вы ли однажды говорили, придя на свое первое собеседование сюда на GBH, что некоторая ложь должна быть сказана, а некоторые истины должны быть утаены? И что окончательное осуждение касается тех, кто может различить, что есть что? - Я смерил ее взглядом. - Это не точное определение того, что вы предоставили как разумное сомнение?
Она смотрела на меня долгое время, награждая меня тем же взглядом боли, когда я выгнал ее со своей квартиры.
- Больше вопросов нет, Ваша Честь, - пробормотала она.
Мистер Гринвуд громко захлопал с задней части комнаты. Мистер Бах и другие стажеры последовали его примеру.
- Очень хорошая работа, мисс Эверхарт! – крикнул мистер Бах. - Это была очень прямая, но убедительная линия допроса.
- Спасибо, сэр. - Она старалась не смотреть на меня.
- Вы официально первый стажер, который смог разозлить нашего Эндрю. - Он улыбнулся, выглядя впечатленным. - Нам, безусловно, нужно держать вас рядом. Черт, мы можем позвонить вам, когда захотим вспомнить, что он способен показывать эмоции.
Все засмеялись.
- Все сегодня отлично поработали! - Он откинулся на месте судьи. - Мы пройдемся по вашим презентациям позднее на этой неделе и вышлем вам баллы в следующий четверг. - Он стукнул молотком. - Суд объявляет перерыв.
Стажеры начали выходить друг за другом из комнаты, а Обри посмотрела через плечо в последний раз, стреляя в меня злым взглядом.
Я выстрелил таким же обратно, благодарный, что у меня сегодня вечером свидание, я мог послать ее к черту и выбросить из головы ее глупые вопросы.
Семь часов не могут наступить здесь достаточно скоро...
Я подождал несколько минут, прежде чем отправиться в лифт и попытался вспомнить свои планы на остаток дня. У меня было две консультации с владельцами малого бизнеса в этот день, и мне нужно было сбегать в кофейню Старбакс, прежде чем Обри смогла бы принести мне мою следующую чашку кофе.
Я отпер дверь в свой кабинет и зажег свет, собираясь позвать Джессику, но там находилась Ава, которая стояла перед книжной полкой.
- Разве приют для бездомных не открыт сегодня? - спросил я.
- Я пришла сюда, чтобы, наконец, дать тебе то, что ты просил.
- Немного рановато, чтобы прыгать с моста.
- Я говорю серьезно.
- Как и я. - Я прошел мимо нее и отправил быстрое сообщение по телефону. - Если ты прыгнешь до полудня, съемочная группа не сможет запустить сюжет в прайм-тайм.
Она шагнула к моему столу и бросила канцелярскую папку. - Я не буду больше таскать твое имя по судам, я не буду подавать больше отсрочек или запретов, и я не стану делать никаких ложных утверждений о твоем характере и... я теперь перестала лгать.