фаворе, — просто ответил юноша.
— Значит, мелкая рыбешка, бывший претор, ищет защиты у этой пышнотелой особы, в качестве благодарности делает за нее всю грязную работу, а его племянник даже получил повышение до звания посыльного. Ну что ж, в таком случае, посыльный, сядь и сообщи свою весть.
Сабин принял его приглашение, благодарный за то, что Макрон избавил его от необходимости и дальше выступать в роли нашкодившего школьника, представшего перед грозными очами учителя и что-то жалко лепечущего в свое оправдание.
— Я не принес никаких вестей, трибун, — начал он. — Я здесь лишь затем, чтобы прибавить веса к голосу раба. Потому что послание передаст Палл.
— Веса? Голосу раба? — презрительно фыркнул Макрон. — Неужели высокородная Антония решила, что я не стану слушать раба? Что ж, она была права. С весом или без оного, с какой стати мне его слушать?
— Потому что в противном случае ты упустишь интересную возможность, — спокойно произнес Палл, глядя прямо перед собой.
Макрон злобно посмотрел на него, отказываясь верить собственным ушам, однако сдержал клокотавший внутри гнев.
— Кто дал тебе право разговаривать со мной, раб? — процедил он сквозь зубы, после чего повернулся к Сабину. — Интересную возможность, говоришь? Продолжай.
— Боюсь, что я ничего не скажу тебе, трибун. Высокородная Антония доверила послание Паллу, так что независимо от твоего желания тебе придется его выслушать. Или же мы уйдем.
Говоря эти слова, Сабин чувствовал, как колотится в груди его сердце. Еще бы! Ведь он только что переступил невидимую черту и даже загнал Макрона в угол.
Макрон ничего не ответил, разрываясь между желанием узнать послание самой влиятельной женщины Рима, выяснить, зачем он ей понадобился, и твердой решимостью не уронить себя в глазах стражника, выслушивая послание из уст презренного раба. В конце концов любопытство взяло верх.
— Что же, говори, раб, — бросил он Паллу, — но только будь краток.
Палл посмотрел на Макрона, а затем взглядом указал на преторианца у него за спиной.
— Сатрий Секунд останется здесь, раб, — ответил Макрон на его немой вопрос. — Он никому не скажет того, что прозвучит здесь. Он мой человек до мозга костей и никогда меня не предаст. Верно я говорю, Секунд?
— Верно, господин! — рявкнул Секунд.
— Как скажете, господин, — ответил Палл, запоминая имя стражника, чтобы потом доложить о нем хозяйке. — Высокородная Антония шлет свой привет и приносит извинения за то, что не пригласила тебя к себе в дом, чтобы поговорить с тобой лично. Однако она нисколько не сомневается, что ты проявишь понимание, ибо ради безопасности вас обоих между ней и тобой не должно быть никакой видимой связи.
— Да-да, продолжай, — подстегнул его Макрон. Этот грек с его медоточивым голосом не понравился ему с первого взгляда.
— Надеюсь, господин, для тебя не секрет взаимная нелюбовь моей хозяйки и Сеяна. Теперь ей кажется, что она в состоянии положить конец этой вражде и разоблачить Сеяна, представить его в глазах императора как предателя, задумавшего надеть на себя пурпурную тогу.
Макрон вопросительно выгнул бровь.
— Смелое заявление. И какими же доказательствами располагает она, дабы убедить императора в вероломстве Сеяна?
— Какое-то время она собирала свидетельства его вероломства. К сожалению, их недостаточно, чтобы открыто обвинить его в предательстве. В ее распоряжении лишь несколько документов, составленных с чужих слов, но их явно мало. Нужны веские доказательства — улики, свидетели. И, похоже, такой свидетель у нее появился.
— Свидетель? — переспросил Макрон, явно заинтересовавшийся услышанным. — А какие показания он способен дать?
— Моя хозяйка не делилась со мной своими секретами по этому поводу.
Макрон понимающе кивнул.
— Тем не менее, — продолжал Палл, — мне известно, что свидетель — не гражданин Рима и потому не способен давать показания под клятвой. Показания он может дать только под пыткой, причем перед самим Тиберием.
— И как же она рассчитывает привести его к Тиберию, если путь к нему охраняем мы, преторианцы?
— Вот поэтому ей и требуется твоя помощь, и она хочет, чтобы ты помог ей низложить Сеяна. В благодарность за твою услугу высокородная Антония обещает сделать тебя префектом преторианской гвардии.
Глаза Макрона на миг вспыхнули радостным огнем, однако он тотчас взял себя в руки и лишь криво улыбнулся.
— Как же она мне это гарантирует?
— Если слова невестки императора тебе недостаточно, подумай вот о чем. Когда Сеян падет, а он непременно падет, для того, чтобы держать в узде преторианцев, тотчас же понадобится новый префект. Я имею в виду не только рядовых гвардейцев, но и офицеров, которые могут сохранить верность старому правителю. Это нужно будет проделать как можно быстрее, что будет стоить денег, и немалых, а их у тебя нет. Высокородная Антония снабдит тебя всем необходимым, чтобы ты, когда настанет нужный момент, купил себе верность офицеров. А пока она поручает тебе выяснить, кого можно подкупить, с тем, чтобы ты заранее начал их обрабатывать.
Макрон задумчиво кивнул.
— А что делать с доставкой свидетеля к императору?
— При всем уважении к тебе, господин, моя хозяйка предоставляет решение этой задачи тебе самому. По ее мнению, ты сможешь добиться перевода на Капри.
— Вот как? — усмехнулся Макрон. — Можно подумать, это делается так легко! Как будто для этого достаточно лишь подать прошение о переводе на новое место службы!
Произнеся эти слова, Макрон смерил Палла ледяным взглядом. Несколько мгновений он сверлил грека глазами, но лицо раба оставалось все той же каменной маской.
Скажи, — продолжил Макрон, — а что может помешать мне пойти к тому же Сеяну и рассказать ему то, что я только что услышал от тебя? Ведь за твою жизнь я не дам и ломаного гроша, да и жизнь племянника бывшего претора и его семьи тоже не слишком дорого стоит. Верно я говорю?
Все верно, господин, но и твоя жизнь после того, что я тебе рассказал, будет стоить не дороже.
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что согласившись выслушать нас, ты уже замарал себя, и у Сеяна будут все основания усомниться в твой преданности. Он решит, что тебе просто посулили слишком мало денег, зато в следующий раз, возможно, предложат больше. Так что если ты обратишься к нему, смерть грозит и тебе тоже, а не одним только нам.
Макрон встал и с силой ударил по столешнице кулаком.
— Секунд, меч, живо! — крикнул он, хватая со стола клинок. Стражник тотчас выхватил свой и ринулся на Сабина и Палла.
— Энния! — неожиданно выкрикнул Палл.
Макрон поднял руку, не давая Секунду нанести удар.
— Погоди! — рявкнул он. Секунд неохотно подчинился.
— Какое отношение к этому имеет моя жена? —