Как бы мне ни хотелось, я не могу игнорировать второго человека в комнате. Поэтому отстраняюсь от бабушки, и мой взгляд притягивают его голубые глаза.
— Как мило, что Алекс пришел навестить меня. — Говорит бабушка.
— Да, очень, — говорю я, не сводя с него глаз. — Мы можем поговорить в холле?
Он улыбается и поворачивается к моей бабушке.
— Я вернусь через несколько минут, красавица.
Бабушка хихикает, а я закатываю глаза. Алекс разглаживает свой пиджак, как только доходит до двери, и ухмыляется от уха до уха. Я бью его по руке, когда мы выходим в коридор.
— Твоя наглость не знает границ, — говорю я.
— Потому что навещаю женщину, которая находится под моей опекой?
— Я уверена, ты здесь не за этим.
— Ты права, это так. Но прошел уже день, а ты не ответила ни на одно мое сообщение. Ты бы предпочла, чтобы я появился у твоей двери?
— А ты не думал, что я могу быть с твоим братом? Он мой парень, ты же знаешь.
— Он до сих пор твой парень?
Его насмешка выбивает из меня дух, но я не хочу этого показывать.
— Ты ведешь себя как придурок.
— Мне говорили, что у меня это хорошо получается.
Я скрещиваю руки на груди и смотрю на него.
— Послушай, — говорит он, — я здесь не для того, чтобы ссориться с тобой. Несмотря на то, как мне это нравится.
— Тогда зачем ты здесь?
— Чтобы извиниться. Да, поверь, я на это способен.
— Хорошо, я слушаю, — говорю я.
— Мне жаль, что я втянул тебя в это. И я сожалею о том, что произошло между тобой и Райаном.
— Почему ты это сделал?
Он отходит на несколько шагов, делая глубокий вдох, затем проводит рукой по голове.
— Я не знаю, — говорит он. — Это не то, о чем я готов говорить сейчас. Пока не готов. Слишком длинная история. Но я думаю, что зашел так далеко, потому что искал способ удержать тебя рядом.
Мои плечи слегка опускаются. Он мне очень дорог, но это никогда не будет тем, чего он хочет.
— Зачем ты позвал Райана к себе домой? — спрашиваю я.
— Я не звал. Зачем мне это делать?
— Не знаю. Он сказал, что получил сообщение, и я решила, что это ты.
— Я даже не знал, что ты придешь. Как я мог это сделать? — Он подходит ко мне ближе и понижает голос. — Думаешь, это была твоя мама? Я не знал, кто она, пока ее не догнал один из людей на территории.
— Правда? — стону я. — Мне очень жаль. Я понятия не имею, почему она там была и чего хотела. И как она могла узнать его номер?
Он пожимает плечами.
— Где есть желание, там есть и способ. Полагаю, ты не слышала, что она говорила?
— Нет, совсем нет. Она что-то кричала, когда я уходила с Райаном, но я ее не слышала. Слишком много всего происходило.
— Это был хаос, — говорит он, кивая. — А что с ним?
— От него тоже ничего не слышно.
Я опускаю взгляд, пытаясь скрыть свои чувства, но он поднимает мой подбородок пальцем.
— Всегда держи голову высоко. Никогда не позволяй людям видеть, как тебе больно, Карина. Никогда. — Он отступает на шаг, и его лицо становится жестким. — Я свяжусь с Райаном и объясню, что все это на моей совести.
— Но это не так. Я тоже виновата. Поскольку согласилась тебе помочь.
— У тебя была причина. И очень важная — твоя бабушка. — Он засовывает руки в карманы брюк. — А у меня нет ни оправдания, ни причины. — Он качает головой. — По крайней мере, того, что я готов обсуждать прямо сейчас.
Он отводит глаза в сторону, и сколько бы я ни пыталась заставить его посмотреть на меня, он не хочет.
— Ты не можешь получить обоих, Карина. Либо он, либо я, и мы знаем, кому принадлежит твое сердце.
— Ты прав, и мне очень жаль. Последние несколько месяцев я действительно считала тебя близким другом, Алекс. Мне будет этого не хватать.
Глава 4
Райан
Тридцать пять лет назад
Тихий писк больничных аппаратов наполняет помещение. Рядом находятся другие люди, но я их не слышу. И не хочу. Это место не подходит для игр.
Алексу десять лет, он на пять лет старше меня. Мы сидим в углу маминой больничной палаты, пока наш отец беседует с одним из ее врачей.
На больничной койке мама выглядит такой же маленькой, как и я. Белое одеяло натянуто до подбородка, обычно именно так она укладывает нас спать. Из-под одеяла выглядывает кусочек ее ярко-розовой пижамы.
Алекс показывает на красочного танцующего жирафа в книге, которую он мне читает, но я хочу услышать, что говорит человек в длинном белом халате. Поэтому не обращаю внимания на брата и сосредотачиваюсь на словах доктора.
— У нее случился рецидив, — тихо говорит доктор. — Мне очень жаль, но рак распространяется слишком быстро, и никакое лечение уже не поможет. Она слишком слаба. Любое дополнительное лечение может убить ее. — Он смотрит на нас с братом, а затем снова обращается к отцу. — Сейчас мы должны сосредоточиться на том, чтобы ей было комфортно. Оставим ее в этой палате, сейчас она находится под наблюдением хосписа. У нее осталось не так много времени.
Отец опускает голову, но ничего не говорит. Доктор выходит из палаты. Отец смотрит на маму и целует ее в лоб, а затем быстро выхватывает книгу из рук Алекса и швыряет ее через всю комнату. Мы с братом подпрыгиваем от грохота, который книга издает, ударяясь о стену.
— Это ты во всем виноват, — шипит отец, находясь в нескольких дюймах от лица Алекса.
Алекс сидит прямо, затаив дыхание, словно физически ощущает удар отца или ждет его. Он борется со слезами, а я придвигаюсь к нему ближе, растерянный и напуганный.
— Я… у меня не было времени, — говорит он. — У меня была домашняя работа.
— Отговорки! Ты же знаешь, как много для нее значат те рисунки, которые нарисовали ты и твой брат. Ей нужны были новые, но теперь уже слишком поздно. Она умрет. Убирайся с глаз моих! Я не хочу тебя видеть.
Аппарат, подключенный к маме, внезапно подает резкий и громкий сигнал, вспыхивая. Алекс выбегает из комнаты. Мама стонет, протягивая руку. Я подхожу и кладу свою маленькую руку на ее ладонь. Она осторожно сжимает мою руку, но глаза не открывает. Они вообще теперь редко открываются.
— Когда-нибудь все наладится, — шепчет мне отец, поглаживая по голове.
Я смотрю на него: его зеленые глаза красные и опухшие, кожа бледная. Он уже несколько месяцев не отходит от мамы, разве что на работу или в душ. Он заставляет себя улыбнуться, затем отворачивается от меня и разглаживает ее одеяло, когда аппарат утихает.
Мама умрет через три дня.
На следующей неделе отец отправит Алекса в школу-интернат, потому что не хочет больше видеть его лицо.
В считанные дни мы с братом теряем друг друга и маму.
Три недели до дня рождения Райана
Несколько дней после нашей последней встречи с Кариной я провожу, прокручивая в уме наши отношения. Часть меня знает, что я виноват, но большая, более упрямая часть не может забыть тот факт, что она была у Алекса. Это не совпадение.
Хотя он никогда раньше не делал мне ничего плохого, все когда-нибудь случается в первый раз.
Мой телефон начинает звонить, и я хватаю его, надеясь, что это Карина. Но вместо этого на экране появляется имя моего брата. Мгновение я думаю о том, чтобы отправить звонок на голосовую почту, но мне нужно знать правду.
— Алло? — отвечаю я.
— Давно не виделись, — говорит он.
— Удивлен, что у тебя все тот же номер.
— Как и у тебя. Жаль, что мы не поддерживали связь, — говорит он. — Я знаю, что мы не могли. Особенно ты.
У меня сердце замирает, когда он это говорит, хотя в то же время это меня злит.
— Мы провели слишком много лет в разлуке из-за этого человека, — говорю я.
— Нам необходимо это изменить, и я хочу начать прямо сейчас. Знаю, что мы не должны встречаться или что-то в этом роде, но мне уже все равно. Что скажешь насчет ужина в «John's»?
— Как в старые добрые времена. Жду с нетерпением.
— Я тоже, — говорит Алекс. — Но тебе не понравится то, что я расскажу.