Алекс кивает головой.
— Я не стал рассказывать вам то, что происходило до вас. Это не было секретом, но я никогда не хотел делиться этим, поэтому и не говорил. Как вы знаете, наш семейный дом — это огромный каменный особняк, тот самый, в котором вы выросли. Никто из вас никогда не задавался вопросом, почему водопроводчик живет в таком экстравагантном доме. Возможно, вы думали, что у каждого есть свой замок. — Он смеется. — Вы знаете, что этот дом передавался из поколения в поколение. Но вы не знаете, что мой отец тоже ничего не оставил мне после смерти. В конце концов, дом достался мне, но он был в таком плачевном состоянии, что мало чего стоил. Впрочем, я отвлекаюсь. Отец отрекся от меня, чтобы я сам выбрал свой путь, выбрал то, что хочу делать, а не то, что досталось от него. И это то, что, надеюсь, я сделал для тебя, Алекс. Я не сомневаюсь, что сейчас ты успешный бизнесмен. И, хотя некоторые могут сказать, что я самовлюбленный, но своим успехом ты обязан мне. Ты бы не стал тем, кто ты есть, если бы не потерял все. Точно так же, как я не смог бы развить успешный сантехнический бизнес. Я знаю, что ты не хотел присоединяться к семейному бизнесу. Поэтому и оттолкнул тебя. Я знал, что в противном случае ты продолжишь заниматься работой, которая тебе неинтересна. Я хотел, чтобы ты был счастлив.
Томас прочищает горло и снова скрещивает ноги.
— Но я знаю, что должен извиниться перед тобой не только за это. Я был для тебя дерьмовым отцом. Вы оба потеряли мать, а я думал только о том, что потерял любовь всей своей жизни. Я смотрел на вас, мальчиков, и каждый раз видел только ее. Особенно в тебе, Алекс.
Он вздыхает и замолкает.
— Твоя мать никогда бы не простила меня за то, как я с тобой обращался. Она бы ушла от меня, если бы была жива и видела, что я разлучаю вас двоих. Даже сейчас. Мне пришлось разорвать ваши связи после моей смерти, чтобы вы оба смогли достичь того уровня, который я видел в вас. И, если тебе, Алекс, нужен был толчок из гнезда, то тебе, Райан, нужен был обратный отсчет, чтобы ты хоть что-то сделал, потому что ты с головой погружаешься в повседневные заботы и не оставляешь места ни для чего другого. — Томас качает головой, а потом начинает смеяться.
— На свете так много всего, чем вы можете наслаждаться, мальчики. Включая любовь. — Он задумчиво улыбается, и его тело словно расслабляется, когда он закрывает глаза. Улыбка медленно расплывается по его губам. — Я потерял свою лучшую подругу так много лет назад, что с нетерпением жду возможности увидеть ее снова. Если, конечно, мы оба окажемся в одном и том же месте.
Он смеется, но затем погружается в свои мысли.
— Знаете, я действительно скучаю по ней. И да, видеть ее голубые глаза, смотрящие на меня с твоего лица, Алекс, порой было пыткой, но это не оправдывает мои поступки.
Он кашляет, затем берет салфетку и сплевывает в нее.
— Я уверен, что это кара за то, как плохо я обращался с вами двумя. — Он кивает головой, снова кашляя. — Я заслужил это. Теперь о завещании. Уверен, для вас не будет сюрпризом, что Райан потеряет половину своего наследства. Я позволю вам самим договориться с Уорреном. Единственная моя просьба — чтобы Райан занял мое место за круглым столом. Задай им жару, мой мальчик. Им нужна свежая кровь в группе. Я люблю вас, парни. Вас обоих. — Он снова начинает кашлять и тянется за другой салфеткой, прежде чем остановить запись.
Гарольд встает и включает свет.
— Мне не хватает этого старого урода, — говорит он.
Глава 15
Карина
День рождения Райана
Когда мы покидаем здание, Райан и Алекс идут вместе к парковке, обсуждая на ходу слова отца. Я притормаживаю, давая им возможность поговорить наедине и радуясь тому, что они выглядят более расслабленными и непринужденными, чем я когда-либо видела их раньше.
Реджи наклоняется ко мне.
— Мисс, не уверен, что вы заметили кое-кого у машины Райана.
Я издаю стон и быстро прикрываю рот, удивленная своей реакцией на появление матери.
— Мне попросить ее уйти? — спрашивает он.
— Нет, но спасибо, Реджи. Я могу сама о себе позаботиться.
Мама улыбается, когда мы приближаемся к машинам, затем протягивает руки, чтобы обнять меня, но я не позволяю ей.
— Как ты узнала, что я буду здесь? — спрашиваю я.
— Я всегда знаю, где моя дочь, — она наклоняется и целует меня в щеку. — И посмотри, как у тебя все прекрасно сложилось с этими двумя красивыми мужчинами. — Она наклоняется ближе ко мне и шепчет. — Если ты поделишься со мной одним, я буду тебе очень признательна, маленькая шлюшка.
— Не смей так говорить со мной, — говорю я, отступая от нее.
— Неужели я задела чувства бедной малышки?
— Тебе лучше уйти, — говорит Алекс, делая шаг навстречу моей матери.
— О, посмотрите на это, — отвечает мама. — Он даже не твой парень. — Ее глаза опускаются, а затем расширяются. — Это бриллиант на твоей руке? И ты мне не сказала?
Она протискивается мимо Алекса и хватает меня за руку. Пытается стянуть кольцо с моего пальца, но я отдергиваю руку.
— Да что с тобой такое? — спрашиваю я.
— Сколько здесь? Два карата? Выглядит чистым. Я ожидала чего-то большего, но…
— Алекс прав, мама. Ты должна уйти.
Мою грудь сдавливает от волнения и страха, когда я произношу эти слова. Я чувствую себя виноватой за то, что так с ней разговариваю, но одновременно горжусь собой, что наконец-то могу противостоять ей. Я больше не могу смотреть на нее и хочу уйти, поэтому поворачиваюсь, чтобы открыть дверь машины.
— Не смей поворачиваться ко мне спиной, — говорит она, грубо хватая меня за руку. — Я устала от того, как неуважительно ты со мной обращаешься. После всего, что я для тебя сделала. После всех моих жертв.
— Всего, что ты для меня сделала? Что ты вообще для меня сделала, кроме того, что родила?
Она поднимает руку и бьет меня по щеке. Не задумываясь, я бью ее в ответ. Ее глаза расширяются, как блюдца, и она отступает назад, шокировано хватаясь за щеку.
— Как ты смеешь? — говорит она, делая шаг вперед и заглядывая мне в лицо. — Я боролась с тобой с того самого дня, как забеременела. Ты разрушила мою жизнь, Карина. Я могла бы стать кем-то, но нет, ты должна была появиться и испортить мне жизнь. Это все твоя вина.
Алекс встает между нами, а Райан открывает машину.
— Ты в порядке? — спрашивает он.
— Да, не могу поверить, что я это сделала.
— Давай просто уедем отсюда.
Когда я сажусь в машину, мама что-то кричит мне в след, но я игнорирую ее. Она никогда не станет другой. И никогда не будет думать ни о ком, кроме себя. Это не тот человек, которого я хочу видеть рядом с собой или своей семьей.
Райан держит меня за руку, когда направляет машину через парковку к выезду, вслед за лимузином Алекса.
— Ты голодна? — спрашивает он.
— Да, куда ты хочешь заехать?
— Думаю, ты знаешь куда.
Я смеюсь.
— Есть желание съесть «Монте-Кристо»?
— Думаю, это идеальный способ отпраздновать сегодняшний день. Алекс заедет за твоей бабушкой, а потом они встретятся с нами в «John’s». — Он смотрит на меня и сжимает мою руку, а затем снова смотрит на дорогу. — Ты говорила мне, что твоя бабушка назвала тебя Кариной?
— Да. Она очень гордится этим фактом.
— Это хорошее имя. Вернее, идеальное имя для тебя.
— Почему ты так думаешь? — спрашиваю я.
— Потому что оно означает «любимая». И я не могу представить, что могу любить кого-то больше, чем тебя, Карина.
— Я тоже люблю тебя, Райан. Это навсегда.
— Навечно.
Notes
[
←1
]
Русские аналоги – у тебя самого рыльце в пушку; чья бы корова мычала, а твоя бы молчала; в чужом глазу соринку видишь, а в своем бревна не замечаешь
[
←2
]
Крок-месье (закрытый горячий бутерброд с ветчиной и сыром), обжаренный в яичном кляре, называется сэндвичем «Монте-Кристо».