я чувствовал, был струящийся по венам адреналин. Я схватил клинок с подставки, сорвал пластиковые защитные полоски с обоих краев лезвия и поспешил к окну над обеденным столом.
Взглянув налево на кухню, я увидел зазубренные стеклянные осколки и их сверкающие крошки, разбросанные по всему полу, а также измазанный грязью кирпич у стены возле миски с водой для кошек. Пару месяцев назад Луиза приспособила несколько кирпичей для подпорки доски на краю газона, защищающей крыльцо от попадания капель воды из системы орошения во время полива. Я пытался придумать какой-нибудь другой способ защиты, но доска оказалась настолько эффективной, что вскоре я пришел к выводу, что лучше оставить все, как есть, и забыл об этом. Сказать по правде, я никогда особо не интересовался обустройством двора – это были владения Луизы. Чего не скажешь о кухне.
Все это прошелестело в моей голове, когда я подошел к краю окна. Правой рукой я поднял тяжелый клинок и замер в ожидании.
- Мне нужен этот блядский дом! Мне нужна база! Мне нужна помощь, чувак, гребаная помощь! - oн продолжал нести свою околесицу, в то время, как сначала его левая рука, тощая и бледная, уже покрытая темными струпьями, показалась из окна над острыми торчащими вверх клыками стекла, а за ней последовала и правая.
Я раздвинул ноги и слегка пригнулся, по-прежнему не ощущая боли в колене, после чего размахнулся Киллдаггером и изо всех сил вонзил острый стальной наконечник в нижнюю часть тощей, бледной руки незнакомца.
Парень одернул руки назад и заголосил, как ребенок, как маленькая девочка, высоко и пронзительно.
- Блядь, чувак, какого хууууя!
Он ожесточенно пнул стул, но поскольку это был тяжелый деревянный стул, незнакомец закричал, как будто от боли. Хотя, учитывая его состояние, трудно было сказать наверняка.
Моя правая рука так крепко сжимала клинок, что я засомневался, смогу ли я когда-нибудь снова ее расслабить. Разумеется, если я раньше не умру от разрыва сердца, вероятность чего казалась весьма серьезной, судя по хаотичным звукам отбойного молотка, бухающего в груди.
Псих-вопилка все еще маячил снаружи, однако отошел от окна. Я повернулся, пытаясь по голосу вычислить его местонахождение. Он остался на крыльце, но миновал входную дверь и приблизился к окну гостиной. Вертикальные жалюзи были опущены, смыкаясь над двумя клубными стульями и небольшим стеклянным столиком. Окно было с двойной рамой.
Крича что-то о сатанистах и их ритуалах, он долбанул по окну рядом с собой. Прочное стекло смягчило его первый удар, вызвавший только трещину на внешней панели, однако второй достиг своей цели. Я ждал третьего удара, но его не последовало. Вместо этого разглагольствования парня стали еще громче, а сам он вернулся на мою сторону крыльца.
Сукин сын хочет получить еще, подумал я, поворачиваясь к окну и выбирая положение, чтобы вновь воспользоваться своим оружием. Я почти задыхался и сознательно пытался замедлить дыхание, чтобы успокоиться.
- Она ебашит мои вибрации, и я должен прекратить это, ты слышишь меня, ублюдок? И я убью тебя за то, что ты ей помогаешь!
Он пнул осколки в нижней части окна и снова наклонился, вытянув вперед окровавленные руки.
Я опять взмахнул клинком и воткнул лезвие в его предплечье с той же стороны. Парень взвизгнул и снова отступил, но на этот раз не очень далеко. Он положил свои окровавленные руки на край оконной рамы, наклонился, демонстрируя отвратительную усмешку, и зарычал – да, да, это было именно рычание, из которого формировались слова, будто их пытался произнести говорящий волк или кто-то вроде него. На секунду мне даже показалось, что вот сейчас незнакомец обрастет шерстью и выпустит клыки. Итак, он зарычал:
- Я убью вас всех, ублюдок.
Сначала попробуй попасть сюда, рассеянно подумал я и снова ударил клинком. На этот раз лезвие вошло в его левую щеку. Сейчас я уже бил не так сильно, как до этого по руке, и острию моего декоративного оружия было достаточно трудно пробить кожу на лице. Парень закричал и отпрянул от окна, закрыв лицо обеими руками.
Сзади со двора раздалось несколько голосов. Потасовка привлекла внимание соседей, и теперь они вышли из жилищ и кричали на незнакомца. Два мужских голоса требовали, чтобы он отошел от окна и оставил наш дом в покое. К ним присоединился третий голос, глубокий и зычный, угрожающий расправиться с агрессором, если тот не отстанет от нас.
Я узнал два голоса - сосед слева, Ник, и сосед справа, Фред, - однако третий голос казался незнакомым. Тем не менее, я был рад их слышать, надеясь, что они отвлекут безумца до приезда полиции.
Незнакомец проигнорировал крики соседей и внезапно перемахнул со стула на крыльце через окно, с грохотом приземлившись лицом вниз на стеклянный стол.
Он проник, он проник, он проник, думал я, уставившись на его тело, распластавшееся на обеденном столе, в то время, как мыски потрепанных кроссовок парня цеплялись за край окна. Он прижал обе свои окровавленные руки к столу и начал подниматься, хрустя осколками битого стекла.
Я знал, что, если он встанет, у меня будут большие проблемы. Поэтому я не тратил время на раздумья, а просто действовал.
Сжимая Киллдаггер обеими руками, я занес его высоко над головой, а затем с силой обрушил вниз. Лезвие ударило по кости, затем вошло в плоть сумасшедшего, погрузившись в его спину, передав через клинок в руки совершенно тошнотворное ощущение.
Руки парня сжались, и тело опять упало на стол, сопровождаемое гортанным воплем, который, казалось, продолжался вечно. На мгновение я застыл с напряженными во всем теле мышцами, расставленными ногами и обеими руками, обхватывающими рукоять клинка, по самые когти вонзенного в спину незнакомца.
Мой взгляд не отрывался от распростертой на столе фигуры, однако боковым зрением я отметил сине-красные огни полицейской машины, мерцающие на темной улице перед домом.
Внезапно незнакомец резко поднялся на обе руки, и, когда он встал на колени, я вытащил клинок из его спины и отошел от стола. Парень поставил на столешницу сначала одну ногу, затем другую, повернулся ко мне на корточках, а затем внезапно бросился на меня, вытянув вперед окровавленные руки.
По-прежнему держа