Мальчишеский визг. Полетели сорочки, подушки, перья.
Влад сам не понял, как его выставили вон. Как перед ним захлопнулась тяжелая дубовая дверь. О, он чувствовал нарастающее напряжение.
Постучал кратко и сильно.
— Кто там?
Смеяться надумала?
— Время ужина, дитя, — еще силясь говорить спокойно, просипел Влад, — ты обязана поесть со мной.
— Не пойду. Ты же этот… Изворошенец! Еще сделаешь со мной…
Это даже начинало забавлять.
— Что сделаю?
За дверью вмиг затихло. Он попытался было прислушаться к гулким переговорам внутри, но уродка огласила громко:
— Что-то извращенное! Извращенское.
Хозяин кивнул скованно, обернулся на служанок, но те тоже только пожимали плечами. И что ему делать? Слуги науськали бедного ребенка, и теперь она боится его.
— Я не извращенец, и обещаю не делать ничего такого.
Казалось, можно услышать как усердно думает девочка над его словами.
— А зачем меня тогда взял?
Ни доли страха в голосе. Только искренний интерес и непонимание. Влад мягко улыбнулся, успокоился. Даже чуть обрадовался, насколько девчушка легкомысленна.
— Чтобы не есть в одиночестве.
Дверь распахнулась.
— Глупость какая! Поместье полно людей. Ты когда кушаешь, они смотрят. Какое одиночество?
Влад удивленно вскинул брови. Промолчал.
— Вот заранее ведь знала, что ты фьють-фьють, — она покрутила пальцем у виска. Обошла хозяина по широкой дуге и направилась в столовую размахивая хвостом. И это все? Ее устроил такой ответ? Так быстро успокоилась, смирилась?
Сели за стол. Влад готов был поверить, что ее бы любой ответ устроил, если бы поскорее дали покушать. Так ненасытно она поглощала ужин.
— Я придумала! — воскликнула девочка неожиданно. Все испуганно дернулись.
— Что ты придумала?
— Имя, что же еще? Весь день думала. Я вот в комнате со столами и этой штукой деревянной мыла окна и думала, какое у меня имя. И придумала!
Хозяин кинул тяжелый дегтярный взгляд на Сару. Почему ребенок мыла окна? Почему осталась без присмотра? Почему вообще дошло до того, что она заперлась в мальчишеской комнате? Ох, сколько вопросов у него вдруг родилось. Дворецкая стушевалась, но благо, помещик не стал с нее ничего спрашивать. Промолчал. Обратил вновь все свое внимание к уродке.
— Великая поленица Галла всемогущая завоевательница.
Влад не отнимая взгляда опустил голову, спрятал лицо в ладонь. Только бы спрятать рот, из которого так отчаянно рвался неуместный смех.
— Галла?
— Гала. Да.
— Очень красиво, — хозяин без толики сарказма улыбнулся ребенку, — ты сама смогла это придумать?
— Почти. Один раз на ярмарке в деревне у устья Волги, там был мужик. Такой, знаете, с передником, в юбках в горошек. Хороший мужик, он мне тогда рыбу просто так дал. Даже показал там, как ее разделать. Во, показал, где голову резать, — девочка воображаемой рыбе оторвала башку, в красках рассказывая все события — а рыбина вот такущая была! Вот. Я когда ела, он так по-отечески по голове меня погладил. И сказал, что я как Галка. Я не знаю, кто такая Галка. Но мне понравилось.
— Это птичка.
— Птица? А я думала это что-то крутое, — уродка стушевалась.
— Очень хорошее имя, мне тоже нравится. Галка.
— Правда? — хвост девочки выдавал с головой все ее искреннее счастье.
— Да. Галка или Гала. Есть такое женское имя — Галина. Пускай теперь тебя так будут звать.
Уродка кивнула, и вновь принялась за еду. Не замечала как тепло на нее смотрел Влад.
У Галки родилась идея поговорить с управляющей. Она казалась женщиной сведующей, умной. Уж рассказать, зачем ребенка взяли в поместье, Маргарита могла.
Но вот уже как пару дней та отъехала в город. Решить дела поместья. Проведать старых друзей господина. Купить или нанять кого надо. И, конечно же, привезти учительницу.
Только завидев Марго на своей вороной лошади, Гала пустилась к конюшням — встретить управляющую.
А вслед величавой женщине семенила карета. Красная с желтыми узорами. Будто позолота. Явно, что хотели сделать вид, словно и транспорт дорогой, богатый, и кто сидит в нем важная-переважная персона.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Довезли гостью через сад до отдельного домика поросшего лозой и душными травами, где у низенькой двери стоял Влад. Хозяин встречал учительницу. Дождался, как служанка откроет дверцу кареты, и показал руки женщине.
Она горделиво вышла, задирая подбородок. Одета тоже была деланно богато: в красной рясе, обшитой желтыми нитками. И с глупой чересчур громоздкой круглой шляпой.
Продемонстрировала приветственно Владу свои руки, так словно показывала что-то. Держала ладони у груди.
Гала силилась приглядеться, и показалось, будто в самом центре ладоней у женщины нарисованы круги. Странно это все, думалось девочке.
— Чего под ногами мешаешься? — Маргарита легко спрыгнула с лошади.
— Поговорить хотела, спросить.
— Ну, говори, — абсолютно не заинтересованная управляющая, повела свою животину к загонам, игнорируя даже служанок.
— А тебе известно, наверное, зачем Влад меня приютил. Мне просто хочется узнать, а то заняться совсем нечем. Вот тебя не было, а я скучала, вот и подумала, может ты знаешь, и скажешь, и…
— Хватит.
Управляющая завела лошадь, оставляя ее на попечении конюхам, сняла перчатки, стянула душный дорожный сюртук.
— Во-первых, тебе должно обращаться ко мне на “Вы”. И к любому, кто старше и главнее. Не надо мне “тыкать”. Во-вторых, не донимай меня глупыми вопросами. Понятно?
Уродка не пошевелилась, упрямо выпятив нижнюю губу.
— Иди. Хочу отдохнуть.
И Марго растянулась на стоге сена.
Девочке делать было нечего, нахохлившись обиженно, она вышла из крытой части конюшни и остановилась, призадумавшись.
Очень некстати шум улиц, шелест деревьев и крики птиц не заглушали тихие слова и шуршание управляющей. Гала с ужасом и непониманием слышала как томно шепчет что-то Марго, как в ответ ей нехотя пищат по-мальчишески из конюшни.
Резкие странные звуки. Неприятное канюченье, слезливые мольбы парня. И звонкий удар. Все будто стихло. Но до острого собачьего слуха Галки все равно доносились плач и дрожь мальчишки.
Не сдержавшись, уродка ворвалась. Всполошила укромно скрытых от посторонних глаз Марго и полуобнаженного юношу. И, чувствуя, как бурлит внутри гнев, Галка набросилась на управляющую, царапая ей лицо. Махая бездумно руками, крича как ужаленная.
Глупо это было. Ох, как необдуманно. Видел бы Влад, что твориться, ужаснулся бы.
Но хозяин тем временем мирно здоровался с учительницей. Та, как и принято для любой ученой, была человеком религиозным. Жила в храме, вела приходы, жила по канонам.
— Я не ожидал, что Вы согласитесь приехать, Рада Адовна, спасибо за это, — чуть склоня голову, говорил Влад.
— Конечно приехала. Не думай, будто я не понимаю, что ты делаешь.
Помещик опустил лицо еще ниже.
— Не ты один охвачен волнениями от появления отродьев. С каждым годом их все больше. А люди того страшатся. Замалчивают. Избегают. Но ты должен понимать, Владимир, что появление этих существ, не причина и не решение наших проблем. Они лишь предвестники беды.
Влад поднял взгляд, смотрел уверенно, стойко.
— Уже бывали в истории уроды. И не просто так они рождаются.
— Не ведемо мне, Владимир, — благосклонно улыбнулась учительница, — за какие проступки нам ниспосланы эти страдания. Но помнить надо одно, Боги жестоки, но справедливы. Раз Богиня наша Жара наказывает нас своей силой и мощью, значит нужно принять это стойко и благодарно.
Жара была высшей из всех Богинь. Главная матерь. Увидеть ее можно было с утра и до ночи, палила она нещадно. Дарила свет, тепло, энергию. Взращивала все на земле. От того считалось, что Жара покровительствует всем женщинам. Жизни, рождению, плодородию, силе.
— Вы должны меня понять, как помещика, Рада Адовна. Свет этот испепеляет посевы, иссушает реки и водоемы. Живу и я, и мои слуги, и округи благодаря земледелию. Мне нужно что-то делать, чтобы поддерживать благополучие людей. Хотя бы попытаться узнать, как все исправить, улучшить можно.