вашей головой. Неудивительно, что Клинтан сделал что-то столь презренное, и вы едва ли единственный, с кем он это сделал. Если бы он понимал, как вдохновлять детей Церкви хотя бы на десятую часть так же хорошо, как он разбирается в их запугивании, возможно, Храм не проиграл бы этот джихад! Но с террором есть проблема: если угроза устранена, он становится бесполезным. Неужели так трудно поверить, что Кэйлеб и Шарлиэн выбили бы такое оружие из рук Клинтана, если бы могли?
— Но….
— Вы, возможно, заметили, что наши шпионы очень хороши. — На мгновение улыбка Этроуза стала почти озорной. — Мы знали о планах Клинтана перевезти вашу семью в Зион еще до того, как о них узнали вы, милорд. Потребовалось больше времени, чтобы выяснить, как он намеревался их перевезти, но как только мы это сделали, мои спутники перехватили «Сент-Фридхелм». Погода была на их стороне, и им удалось подняться на борт незамеченными.
Тирск перенес слишком много потрясений за слишком короткое время, но он был моряком более полувека. Он точно знал, насколько нелепым было это заявление, и Этроуз фыркнул, увидев недоверие на его лице.
— Милорд, мир настаивает на том, чтобы называть меня сейджином. В таком случае, мы с моими товарищами могли бы время от времени разыгрывать эту роль, вам не кажется? И еще было небольшое дело с Айрис и Дейвином, вы же знаете. При всей должной скромности, для Гвиливр и Кледдифа все было не сложнее, чем тот случай. Это, конечно, закончилось быстрее! И, похоже, это становится чем-то вроде нашей специальности. Думаю, что после джихада мы, сейджины, могли бы заняться поиском людей. Понимаете, просто чтобы не терять хватку.
Тирск моргнул в зарождающемся возмущении, что сейджин может находить что-то забавным в такой момент, как этот! Но вместо этого он сделал еще один глубокий вдох.
— В точку, сейджин Мерлин. Определенно, это верно, — признал он. — Тем не менее, все еще остается вопрос о всей команде военного галеона, с которой нужно было разобраться.
— Что они и сделали. — Веселье, которое было мгновением раньше, исчезло, и лицо Этроуза напряглось. — Сейджин Гвиливр проследила за тем, чтобы вашу семью перевели на рыбацкую лодку — где, я мог бы добавить, по ее словам, ваши зятья и молодые Аликзэндир и Джиффри оказались очень полезными — в то время как сейджин Кледдиф… не позволил команде вмешаться.
Тирск долго молча смотрел на это мрачное выражение лица, затем медленно кивнул. Он слышал истории о кровавом пути, который Мерлин Этроуз проложил через экипажи не менее чем трех корисандских галер. Как он в одиночку прорубил себе путь сквозь стену мечей и копий, не оставив за собой ни одного живого человека, когда мчался, чтобы спасти жизнь Хааралда из Чариса. Как он в одиночку удерживал ют «Ройял Чарис» против двухсот врагов, в то время как его смертельно раненый король умирал у него за спиной на руках у мичмана. Это были невероятные истории, которые шептали близким друзьям за кружками пива или стаканами виски, когда не было ушей инквизиции, чтобы услышать, и Тирск видел слишком много сражений и смертей, чтобы поверить половине их диких преувеличений… до сегодняшнего вечера.
— Они заслуживали лучшего, эти люди, — резко сказал Этроуз. — Но в тот момент, когда Клинтан посадил вашу семью на борт этого корабля, он подписал им смертный приговор.
— Ты взорвал ее, не так ли? — тихо сказал Тирск, и это был не совсем вопрос.
— Мы это сделали. — Ноздри Мерлина раздулись, но он отказался отвести взгляд. — У нас не было выбора. Если бы Клинтан хоть на мгновение заподозрил, что ваша семья жива, а тем более что они могут быть в руках чарисийцев, у нас с вами никогда не было бы шанса на этот разговор. Вы знаете это так же хорошо, как и я.
— Да. — Голос Тирска был едва слышен, но он медленно кивнул. — Да, знаю.
Воцарилась тишина, дополненная фоновым шумом зимнего дождя. Это длилось несколько секунд, прежде чем Тирск выпрямился в кресле, все еще сжимая миниатюру своей давно умершей жены.
— И теперь вы собираетесь держать их над моей головой, — сказал он. — Не думаю, что могу винить вас. Видит бог, у вашего императора достаточно причин ненавидеть меня! На его месте я бы вспомнил милосердие, которое он проявил у рифа Армагеддон, и сравнил его с тем, что случилось с его людьми, когда они попали в руки доларцев.
— Думаю, вы можете принять как данность, что ни он, ни Шарлиэн — ни я, если на то пошло — вряд ли забудем это, милорд, — мрачно сказал Мерлин. — Но вы встречались с Кэйлебом. Вы действительно считаете, что он использует ваших дочерей и их детей в качестве оружия? Он скорее умрет, чем станет Жэспаром Клинтаном!
На этот раз голубые глаза были свирепыми, и душу Ливиса Гардинира скрутил стыд, потому что он встречал Кэйлеба, знал человека, который жил за легендой о чарисийском императоре, которая была больше, чем жизнь. И все же он слишком много знал о потребностях и императивах войны.
— Сейджин Мерлин, если бы я дожил до вдвое большего возраста, я никогда не смог бы выразить ту благодарность, которую испытываю в этот момент. Вы — и Кэйлеб — вернули моей семье жизнь, и я искренне верю, что вы сделали это, потому что это было правильно. — Он покачал головой, слегка удивленный тем, что действительно имел это в виду. — Но Кэйлеб — император, и он воюет с Матерью-Церковью. Он не может не видеть возможности — необходимости — заставить меня исполнить его волю. Ни один правитель, достойный своей короны, не мог просто игнорировать это! И