Читать интересную книгу Сотворение женщины. Повести и рассказы - Светлана Смолина

Бонифаций приблизился к двери и ткнулся носом в щель. Мужчина и женщина тихо переговаривались, перемещаясь по комнате, потом заскрипела кровать, и стало тихо. Он улегся на пороге и нахмурился. Зоя ничего не говорила про эту комнату, когда инструктировала его о нормах поведения, и он гадал, что скрывается за дверью.

Полночи он промаялся, шумно вздыхая, но не смея каким-либо другим образом привлечь ее внимание, но она так и не появилась. Под утро он переместился к приоткрытому окну и, в конце концов, заснул беспокойным сном, а легкий сквозняк перебирал длинную шерсть у него на загривке.

Почти сразу после звонка будильника дверь открылась, и пес бросился под ноги женщине с радостным повизгиванием. От нее пахло теплой постелью и уютом.

– Здравствуй, маленький! – сонно сказала она и потрепала его по спине. – Пойдем, я приготовлю нам завтрак.

Он пошел за ней, но на пороге комнаты вспомнил что-то и остановился. Дождавшись, пока она скроется на кухне, он вернулся к загадочной двери и боднул ее головой. Она тихонько открылась, и Бони вошел в полутемную спальню с большой кроватью посередине. С одной стороны кровати одеяло было откинуто, а над смятой подушкой витал запах ее волос. Он сунул морду под край одеяла и фыркнул. Одеяло недовольно зашевелилось, и пес попятился и сбежал, не дожидаясь грубого окрика. На кухне он то и дело тыкался мокрым носом ей в колени, терся об ноги, словно кошка, выказывая всяческие знаки внимания.

– Ну, потерпи, потерпи, – уговаривала Зоя. – Позавтракаем и пойдем гулять. Только Виктора проводим на работу.

При упоминании этого имени у него сразу испортилось настроение. Он отошел в угол и уперся взглядом в сумрак коридора, ожидая появления мужчины. Тот не заставил себя долго ждать и вскоре громко хлопнул дверью в ванну.

«Началось, – с обидой за женщину подумал Бонифаций и вздохнул. – Как будто мы без него не могли позавтракать. Хорошо, что хотя бы до вечера его не будет».

Ранняя трапеза прошла в напряженном молчании. Его миска была основательно наполнена куриным супом с двумя горстями сухого «геркулеса».

«Неплохо для первого завтрака на новом месте», – удовлетворенно решил он, вылизав до зеркального блеска свою посуду.

– Молодец, Бони, – вяло похвалила его хозяйка. – А теперь будь хорошим мальчиком и подожди меня в комнате.

Когда через двадцать минут за мужчина собрался и ушел, женщина словно ожила. Она влетела в гостиную и, подхватив пса под передние лапы, закружилась с ним по комнате. Они были почти одного роста, и он лизнул ее в лицо и радостно завилял хвостом, неловко переступая задними лапами.

– Собирайся, Бонька, мы идем покупать тебе ошейник, поводок, миски, еду, игрушки. Все, что твоей душе будет угодно.

Про еду и ошейник он все понял, но о каких игрушках шла речь? Хотя это было не так важно. Главное, что они остались одни, и в их распоряжении был целый день.

На улице он так же, как и вчера, гордо шел рядом с новообретенной хозяйкой, высокомерно разглядывая встречных собак. Возле магазина она наклонилась к нему и неожиданно строгим голосом произнесла:

– Сейчас я зайду внутрь и куплю все, что нам надо, а ты жди меня здесь и никуда не уходи. Понял?

Он внимательно выслушал наставление, но едва она сделала несколько шагов в сторону магазина, как он тут же поднялся и направился следом. Женщина обернулась:

– Сидеть, Бони. Я кому говорю, сидеть!

Бонифаций неохотно сел и, склонив голову набок, посмотрел ей в глаза.

– Молодец, – с энтузиазмом похвалила она и исчезла за стеклянной дверью.

Спустя несколько минут ему стало казаться, что ее нет целую вечность, и он потихоньку начал терять терпение. Двери то и дело открывались и закрывались, сквозь них проходили десятки людей, а хозяйка все не появлялась. Он начал проявлять явные признаки беспокойства: вставал, описывал круги на маленькой площадке перед магазином, заглядывал в стекло, снова возвращался на место.

– Что, бросили тебя, барбос? – спросила какая-то сердобольная старушка, и этот жестокий вопрос пробудил в нем горькие воспоминания о несправедливости и одиночестве.

Бони негромко тявкнул, поднял морду и завыл, не спуская глаз со входа в магазин. Люди, идущие мимо, испуганно оглядывались на мощную собаку без ошейника. Кто-то упомянул милицию…

– Что ж ты делаешь, разбойник! – Зоя, растолкав входящих, подбежала к нему. – Нас с тобой сейчас оштрафуют или даже арестуют, если ты будешь хулиганить.

Бонифаций не услышал ее слов, а если бы и услышал, наверняка ничего бы не понял из этой загадочной фразы. Он принялся прыгать вокруг нее, как разыгравшийся щенок, норовя лизнуть в лицо, а она, смеясь, уворачивалась от его медвежьих объятий. Через несколько минут его безудержная радость поутихла, и женщине удалось застегнуть на его шее широкий кожаный ошейник с металлическими заклепками. Щелкнул блестящий новенький карабин, и пес, высунув розовый язык, затрусил по дорожке рядом с хозяйкой, позвякивая короткой цепочкой. Ее правую руку оттягивала увесистая сумка.

Дома они с азартом разбирали покупки, сидя прямо на полу в кухне. Бони было позволено покатать по полу новые миски, обнюхать два больших пакета с нарисованными собаками, которые хозяйка почему-то называла словом «еда», и стать обладателем ворсистого желтого мячика, точь-в-точь такого же, как у овчарки во сне. Еще из сумки были извлечены три замороженные сахарные косточки, которые она показала, но съесть не дала, какие-то свертки, пузырьки и большая расческа с жесткими металлическими зубцами. От обилия покупок у него голова пошла кругом. Столько подарков в один день он не ожидал.

– Боюсь, я тебя избалую, а, малыш?

Когда они пришли в комнату, Зоя резким движением подняла над головой мячик, и пес напружинил лапы, приготовившись к прыжку. Она взмахнула рукой, и Бонифаций бросился к балкону, в последний миг успев заметить, что мячик полетел в противоположном направлении.

– Обманула, обманула! – радостно закричала Зоя, пока он, пробуксовывая, словно автомобиль на зимней дороге, разворачивался в сторону коридора.

Через двадцать минут оба, тяжело дыша, валялись на ковре, вяло перекатывая друг другу мокрый мячик.

– Все, ушастый, поиграли и хватит. Мне уже давно пора работать.

Пес лениво приподнял морду и проследил, как женщина поднялась с пола и села за письменный стол. Зашумел большой ящик, включился экран. Она склонилась над книжкой, задумалась и легко пробежала пальцами по белой доске с кнопками.

Бонифаций уронил голову на лапы и закрыл глаза. Это оказалось чертовски здорово – быть ее собакой.

Пролетели несколько безмятежных дней, и он окончательно утвердился в мысли, что больше ему не грозит оказаться на улице. Глубокая миска каждое утро была полна вкусных хрустящих кусочков, и хозяйка встречала его на пороге кухни с неизменной улыбкой.

– Ешь, собакин мой. Больше тебе не придется голодать. Я так рада, что нашла тебя. А ты?

По вечерам в доме негромко бухтел телевизор. Зоя читала или гладила стопку белья. Желтый мячик терпеливо ждал утренней прогулки возле кресла, а Бони, развалившись на мягком ковре, изредка приподнимал голову и обводил комнату довольными карими глазами. Виктор много времени проводил на кухне в телефонных разговорах, и Бонифаций чувствовал себя почти хозяином в доме. И лишь одна мысль не давала ему покоя.

«Сейчас она пожелает мне спокойной ночи и опять закроет эту дверь. Почему? Почему я не могу спать в той комнате рядом с ее кроватью?»

Несколько раз, когда наступал напряженный момент расставания, он пытался удержать ее, предложив в качестве развлечения побросать изрядно обгрызенный мячик, но она оставалась нежна и непреклонна.

– Нет, Бони, уже поздно. Пора спать.

– Зойка, ты оторвешься, наконец, от этой псины? – раздавался из-за двери недовольный мужской голос.

– Вот видишь, малыш, он сердится, – шептала она на прощанье и целовала его в теплую морду. – Спи.

Бони грустно принимал неизбежность расставания на целую ночь. Но однажды его нервы сдали. Он увернулся от протянутой руки и демонстративно направился к балкону. Зоя со вздохом посмотрела ему вслед и, не поддавшись на шантаж, исчезла в спальне. Услышав, как щелкнул замок, он громко рухнул на пол, как мешок с костями, и зажмурился. Сон обходил его стороной, но и за закрытой дверью, похоже, никак не засыпали. Там слышались голоса, потом они перешли на шепот, потом раздался тихий смех, и он насторожил уши. Некоторое время, казалось, ничего не происходит, потом кровать жалобно заскрипела, и он услышал звук, от которого шерсть у него на загривке поднялась дыбом, и он мгновенно вскочил на лапы. Женщина тихонько стонала. Он подождал и прислушался, потом подошел ближе и ткнулся в щель под дверью носом. Нет, ему не послышалось. Ей определенно было плохо. Из комнаты доносился шум борьбы, он слышал тяжелое дыхание мужчины и ее слабый голос: