Я читаю книги, я дарю цветы девушкам, я танцую с ними и даже целуюсь под лестницей в подъезде с одной своей сокурсницей.
Я даже вслух выражаю желание переспать с какой-нибудь зрелой женщиной и лукаво пересмеиваюсь с Леллямером, который все еще продолжает смеяться над моей не утраченной девственностью. И тут Леллямер неожиданно предлагает сходить в общежитие к знакомым ткачихам.
Чтоб они на нас скопом набросились?! – спрашиваю я, вспоминая былые похождения Леллямера.
Ну, нет, это не такие, – успокаивает меня Леллямер. – Мы их вызовем из общежития и пойдем гулять в парк, а там у реки, когда стемнеет, вы найдете себе какое-нибудь укромное местечко.
Да, неужели все так просто, – удивляюсь я.
Проще не бывает, – смеется Леллямер, но мне почему-то становится тоскливо и грустно.
И все же я иду за Леллямером как пес на привязи. Я даже не могу точно сказать, почему я за ним так покорно иду, может потому что мне почему-то по ночам стали сниться молоденькие девочки, причем в самых интимных обстоятельствах, из-за которых я во сне весь вздрагиваю как молодой жеребец и ощущаю что-то вроде собственного конца, проникающего внутрь живой материи, и все это из-за чертова Леллямера, который уже давно оскорбляет меня своими сексуальными намеками, а потом еще весна, все цветет, все воркует и поет, и куда-то во тьму зовет, вот я и иду за Леллямером.
И он возбужден, весь в предвкушении, и я, и все чего-то говорим, говорим, а солнце все еще светит, сирень с черемухой цветет, соловей поет, а я незаметно плюю Леллямеру в спину и чувствую от этого некоторое облегчение.
Если боком-боком, то всю землю можно быстро обойти, – говорит мне Леллямер, весело подмигивая у стен женского общежития. Было уже поздно и темно, и повсюду загорались фонари на столбах.
И сколько их будет?! – спрашиваю я смущенно.
Две, как и договаривались, – беззаботно махнул рукой Леллямер, – тебе одна и мне одна! Твоя – черненькая, моя – беленькая!
А может наоборот? – спросил я, чувствуя нарастающее в сердце волнение.
Э, нет, – вздохнул Леллямер, – с беленькой я уже спал, ты ведь не будешь после меня…
Послушай, а может давай все это организуем как-нибудь в следующий раз, – занервничал я.
Как хочешь! Дело твое! – усмехнулся Леллямер. – Только я в любом случае останусь!
Я уже сильно разволновался и болтал всякую чепуху, каждую минуту хватаясь за Леллямера.
Да, успокойся ты, вон они уже идут, – заметил Леллямер.
И действительно, к нам выходили из общежития быстрым шагом две миловидные девушки в двух одинаковых синих плащах. Леллямер тут же познакомил нас, хотя я чуть было не сбежал, но он все время поддерживал меня за локоть как девушку, и при этом громко и как-то неестественно хохотал.
Моя черненькая Уля была даже помилее своей подруги. Она почти сразу смело взяла меня под руку и помахав ладошкой подруге с Леллямером, зачем-то потащила вглубь городского парка.
Там ведь комаров много, – сказал я ей, все более стесняясь.
Да ничего, – усмехнулась Уля, – мы, чай, не в Африке живем!
А причем здесь Африка-то?! – испуганно заикаясь, пробормотал я.
Ну, в Африке водятся эти самые, как их, ну эти…
Мухи це-це? – догадался я.
Во-во, – засмеялась Уля и неожиданно чмокнула меня в щеку.
Не надо, здесь же люди ходят, – боязливо морщась, прошептал я, – и потом мы еще почти совсем не знакомы!
Да ладно тебе, чай, не растаешь?! – улыбнулась она.
Мне-то ничего, но обижать меня не надо, – уже серьезно сдвинув брови, прошептал я.
Ах, Боже, – засмеялась она, – да ты, наверное, еще мальчик!
Ну конечно, я не девочка, – удивился я ее смеху.
Да я не в том смысле!
А в каком?! – уже сильнее занервничал я.
Да не важно, – прошептала она, уже в самом прямом смысле прижимаясь ко мне.
Мы зашли уже далеко, и в густых зарослях сирени никого не было.
В траву если лечь, никто не увидит, – прошептала она.
Она вся сырая и в росе, – недовольно пробормотал я.
А ты постели свой пиджак, – предложила она.
Ну, вот еще, охота мне свой костюм портить!
Да, ладно, я свой плащ постелю, – она действительно сняла плащ и постелила на траву.
А это еще зачем?!
Да ты не бойся! – тихо засмеялась она.
Может, лучше пойдем отсюда?
Нет, давай лучше присядем сюда, а я тебе расскажу как сама стала женщиной.
Это, потеряла что ли девственность?
Ну, что-то вроде этого, – вздохнула она, и мы присели на ее плащ и она неторопливо начала свой рассказ.
Мне было семнадцать лет, когда я приехала сюда работать ткачихой на фабрике. Оказавшись в совсем незнакомом городе, я как-то быстро поддалась соблазну и уговорам старшей подруги Насти.
К нам в общежитие мужчины попадали как горные спасатели – скалолазы, поднимаясь по связанным узлами простынями наверх… Кто-то из них направлялся к своим женщинам а кто-то сразу ко всем… Таких легко было распознать по пьяной глупой улыбке… Иногда женщины сами, как на невольничьем рынке отбирали себе подходящих мужчин из поднявшихся. Так было и в этот день. День был жаркий, и от скуки я читала книгу Мопассана…
Пойдем мужика трахать?! – вбежала в комнату повеселевшая Настя.
А разве это можно? – покраснела я.
Пойдем в комнату к Ивановой Варьке, увидишь, – потянула меня за рукав Настя.
Я встала, возбужденная собственным любопытством и заразительным смехом Насти. У комнаты Вари Ивановой толпились девчата, сама Варя, самая крупная и сильная женщина во всем общежитии была внутри с мужчиной. Дверь была приоткрыта, и все сгрудились возле этой щели, внимательно наблюдая, как Варька стонет на привязанном к кровати мужике.
Кто это? – удивилась и густо покраснела я.
Да ты что не видишь, что мужик?! – засмеялась Настя так громко, а за ней и все остальные девчата…
Ой, бабоньки, да она у нас еще девочка, – поддержала общий смех пьяная Тамара.
Давайте ее первой пустим, после Варьки, – предложила Настя… Все одобрительно закивали головами и всего через каких-то десять минут меня втолкнули в комнату к привязанному к кровати мужику и закрыли дверь.
Не стесняйся, смотреть не будем, – похлопала меня по плечу по-мужски Варя Иванова.
Лежащему мужику было лет сорок, несколько оплывший и хмельной, он все же сохранил какую-то необъяснимую свежесть… Я стыдливо сняла с себя халат и легла на него.
Ты что так дрожишь? – удивился мужик.
Да девка я еще, – по-простому сказала я и положила свою головку на его волосатую грудь…
Во, едрить твою мать, уже девчонки молодые насилуют, – удивленно присвистнул мужик.
Не беспокойся, у меня все получиться я уже сто раз видела, как это происходит, – засмеялась я, и приняв сидячее положение, раздвинула ноги.
Ай! – вскрикнула я и опустила вниз голову с распущенными волосами.
Да ты не бойся, все хорошо, – возбужденно зашептал мужчина.
Я улыбнулась ему сквозь слезы, прикусила губы и стала неистово изгибаться в причудливом танце Венеры… Теперь стонал и кусал свои губы мужчина… Дождавшись когда он умиротворенно затих, я осторожно поднялась с кровати и стала вытирать тряпкой натекшую кровь.
Развяжи меня, пожалуйста, – жалобно посмотрел на меня мужчина.
Ты что мужик, не знаешь здешних порядков, что ли? – усмехнулась я, и поцеловав его в щеку, вышла из комнаты.
Ну и как? – кинулась ко мне первой Настя.
Все хорошо, – краснея, улыбнулась я, и все дружно засмеялись.
Потом я была противна сама себе, – неожиданно грустно закончила Уля свой рассказ и внезапно повалила меня на свой плащ и стала торопливо раздевать.
Ульяна, но нам же потом стыдно будет, – взмолился я. – Ну, Ульяна, ну, прошу тебя, ну, не надо!
Я стал изо всех сил сопротивляться, и между нами завязалась борьба.
Дурачок, тебе же хорошо будет, – страстно шептала она, расстегивая мои брюки.
Ульяна, если это произойдет, то мы расстанемся с тобою навсегда, – уже по настоящему заплакал я.
Дурачок, дурачок, – шептала она и продолжала в каком-то яростном упоении срывать с меня одежду.
Потом внезапно она остановилась привстала и шепнула:
Подожди, я сейчас только поссать сбегаю!
Она отошла от меня на несколько шагов и когда я услышал характерное журчание в кустах, тут же быстро поднял свою разбросанную впопыхах одежду, взял ее в зубы и пополз на четвереньках сквозь чащу притихшего парка назад, к выходу.
Она еще долго выкрикивала в темноте мое имя, но я продолжал уползать от нее, плача от злости сам на себя и на этот безумный мир. Как в бреду, я полз между кустов и деревьев, а когда дополз до реки, вдруг успокоился и закурил.
Мечтательно поглядывая на засыпающую реку в переливающихся огнях домов и фабрик, звезд и луны на небе я опять увидел образ улыбающейся Феи и даже протянул к ней свои руки, но она очень быстро исчезла, снова оставив во мне смутное ожидание нашей будущей встречи.