Читать интересную книгу Между нами лёд. Книга 2 - Дарья Ларина

об ощущениях Тани. Он полагал, что ей больно. И был абсолютно прав, потому что сейчас сильно тянул её на себя, создавая натяжение, способствующее выполнению этого элемента. Таня сжала зубы, пытаясь не заплакать от страшной боли, пронзившей плечо. Она наивно полагала, что под блокадой не будет чувствовать ничего, но мучительные ощущения с каждым элементом только усиливались. Женя видел, что она терпит боль. И это отрезвляло, заставляя забыть о её лжи, и напоминало о том, что это его маленькая Плюша, которая терпит подобное ради него.

И эти четыре оборота в тодесе казались Тане вечностью.

Партнеры приступили к параллельным вращениям. Они перепрыгнули на большой скорости с одной ноги на другую, вращаясь в ласточке.

– Раз! – крикнул Громов, и они с Таней сразу же перешли во вращение «волчок», опускаясь ниже и вытягивая одну ногу параллельно льду.

– Два! – и они выпрямились, вращаясь на одной ноге, вторую отводя в сторону.

– Три! – в последний раз скомандовал Громов, переходя вместе с Таней вновь во вращение в ласточке.

Евгений притянул партнершу к себе, поставив на ботинок своего конька. Таня ждала этот связующий элемент всю программу. Она с огромной радостью обняла его за спину, положив голову на крепкую грудь, и Женя, расставив руки в стороны, продолжил скольжение.

Восстановить дыхание и немного отдохнуть среди круговерти сложнейших элементов, просто прижаться к уже родному мужчине – настоящая роскошь.

– Ты как? – успел шепнуть на ухо Громов, но ответа не получил и был вынужден поставить её обратно на лёд, продолжая программу.

Партнеры красиво скользили под медленную музыку. Они демонстрировали первоклассное владение коньком и языком тела. Линии плавные и грациозные. Их движения, отточенные сотнями тренировок, казались поразительно легкими. Будто они не стоят никаких усилий.

Но судьи и зрители уже не могли наслаждаться их прокатом так, как делали это в самом начале. Теперь всё внимание приковывала к себе кровь.

Алиса стояла, от ужаса прикрыв ладонями губы. И даже спокойный обычно Мельников нервно следил за передвижением партнеров, переживая за бывшего соперника.

Перед глазами Ольги Андреевны пронесся Женин первый выход на лёд, который начался с такого же кровотечения. Тренер грустно улыбнулась, вспоминая слова его мамы, которые сегодня станут правдой. Сегодня он возьмет главную вершину, к которой шел всю жизнь и станет чемпионом. Олимпийским. А это уже совершенно другой уровень, на котором он никогда ещё не был, несмотря на все титулы.

Партнеры оказались в центре льда и остановились на несколько секунд.

Громов снова замер, опуская голову вниз, а Таня подъехала предельно близко к нему и нежно провела ладонью по его щеке. Она сделала это с любовью, о которой всегда просил хореограф, но он даже не догадывался, насколько неподдельным и глубоким было это чувство. Губы Тани дрогнули, и по её щеке побежала слеза. Она боялась, что после пережитого Евгений будет так близок с ней только на льду.

Если этот лёд между ними останется вообще?..

Её маленькая холодная ладонь, с заботой скользнувшая по теплой щеке, заставила Евгения поднять голову. Он встретился с блестящими глазами Тани, и сердце пропустило удар, вновь давая понять, что она дорога ему.

Женя видел стоящие в карих глазах слёзы, одна из которых уже сорвалась с ресниц, побежав по щеке. Таня видела ярко-красные дорожки крови, тянувшиеся от носогубной складки до подбородка, срываясь с него и падая на лёд.

Им обоим хотелось прекратить. Поднять руки над головой, перекрещивая их и давая понять, что они не будут продолжать программу. Им было жаль друг друга. Но олимпийскими чемпионами без боли не становятся. Олимпийские медали нужно выстрадать. И они, поговорив друг с другом взглядами считанные секунды, приняли одно и то же решение.

Продолжать!

Они взялись за руки, уходя в скольжение по дуге для набора скорости, чтобы выполнить выброс. Евгений прижал Таню спиной к своей груди, а затем поднял её, разворачиваясь и кидая в сторону. Один оборот. Второй. Третий. Таня приземлилась на одну ногу, победно выставляя руки в стороны, и искренне улыбнулась, заставляя трибуны восторженно вздохнуть, а затем взорваться аплодисментами.

– Терпи, Таня, – шепотом взмолился Антон, ближе подходя к борту ледовой площадки и с тревогой наблюдая за тем, как Таня вложила свои ладони в руки Громова, а затем взмыла вверх над его головой.

Врачу казалось, что даже отсюда он видит гримасу боли на лице Тани. И она действительно испытала сильный прострел в плече, но поняла, что не может показать это всему миру. Таня чувствовала, как дрожит рука, на которой она держит себя. Чувствовала страшную боль. Но, собрав последние силы, заставила себя улыбнуться дрожащими губами и подняла свободную руку вверх. Максимально грациозно и красиво.

Сейчас нужно просто терпеть и довериться Жене. Он высчитает нужное количество секунд и опустит вниз.

Алиса и Ксения уже несколько секунд плакали от эмоций, которые накрыли их с головой.

Плакала и мама Тани, сидя перед телевизором в таком далеком от Ванкувера Санкт-Петербурге…

Конец программы Алексеевой и Громова был близок. Так же, как и их триумф. В финальной точке Громов вновь склонил голову, расслабил руки и опустил их вдоль тела. Таня подъехала близко, ещё раз с тревогой взглянув на партнера. Она приложила ладонь к своей груди и зажмурилась, изображая, будто вынимает оттуда своё сердце, которое в следующую секунду без раздумий отдала Жене, приложив руку к его груди.

По её щекам вновь потекли слёзы. Боль становилась нестерпимой.

Евгений резко вдохнул, открывая глаза и успевая поймать Таню, которая бездыханно падала на лёд, оставшись без сердца. Она прогнулась в пояснице, безвольно повиснув.

Несколько секунд они стояли так. Евгений держал тело партнерши, с болью в глазах смотря на неё и чувствуя, как дрожит её тело. Положение было зафиксировано. Их произвольная программа окончена.

Болельщики на трибунах встали со своих мест, встречая оглушительными аплодисментами новых олимпийских чемпионов. То, что Алексеева/Громов теперь таковыми являются, было очевидно даже без оглашения баллов.

Вся команда, причастная к победе российских фигуристов, обнималась и плакала у борта, не веря в то, что это случилось.

Евгений прижал к себе, Таню, чувствуя, как сильно та дрожит. Боль сильнее разливалась по её плечу, отдавая в руку и позвоночник. Терпеть больше не было сил. Она плакала навзрыд, но её стоны тонули в аплодисментах, которые не собирались утихать.

Весь мир с тревогой наблюдал за Громовым, переживая из-за его кровотечения, но никто, кроме него самого, не понимал, что страдала на самом деле Таня.

– Спасибо, – прошептал он, поглаживая партнершу по голове, но та его не слышала. Всё заглушала боль, не давая ничего понять. Не давая насладиться этим мигом и близостью с разгоряченным после проката Женей.

– Мне так больно! – вдруг простонала она, поднимая голову и встречаясь взглядом с Громовым. Её глаза были полны слёз, а припухшие губы дрожали. Сейчас она выглядела как никогда маленькой и хрупкой. И в последней фразе, произнесенной вымученным тоном, была скрытая мольба, чтобы именно Женя унял эту боль. Он обхватил её лицо большими ладонями и чуть нагнулся, трепетно целуя и забывая о том, что на них сейчас без преувеличения смотрит весь мир.

Таня ощутила любимые тугие, горячие губы и ответила на этот спонтанный, но такой необходимый поцелуй. Сейчас он, несмотря на металлический привкус крови, был слаще любой победы. И боль Тани отошла на второй план. Было ощущение, что её заботливо укутали в теплый плед, который смягчил всё, что произошло. Боль оставалась, но ушла куда-то глубоко внутрь, позволяя насладиться любимым мужчиной.

Все присутствующие обомлели на несколько секунд, совершенно не зная, как на это реагировать, а затем вновь раздались аплодисменты.

– Кажется, – произнес Громов, растягивая окровавленные губы в улыбке, – нам пора добавить такой элемент в наши программы. Трибуны в восторге!

Таня пристальнее всмотрелась в лицо Жени и с удивлением увидела, как блестят его серо-голубые глаза.

– Ты что… – растерялась она, не зная, как задать такой вопрос «Великому и Ужасному Евгению Громову». – Плачешь?

– Чемпионы не плачут, – попытался отшутиться он, а затем провел большим пальцем по щеке Тани, убирая с неё соленые дорожки