Читать интересную книгу Между нами лёд. Книга 2 - Дарья Ларина

летать?.

Громов молчал. Меньше всего хотелось, чтобы именно Таня узнала о его страхах. Для неё хотелось оставаться всегда сильным и всемогущим чемпионом Громовым, а не простым смертным Женей, у которого больная спина и аэрофобия.

Таня едва заметно кивнула, понимая, что прямого ответа от Евгения не дождется. Но он был и не нужен. Она скинула с себя плед, неожиданно для своего партнера забираясь к нему на колени.

– Представь, что мы на льду, – тихо произнесла Таня, обхватив запястья Громова, и обняла себя за талию его руками.

Евгений усмехнулся, не поверив в то, что это сможет отвлечь его, и не осознавая, что подобные действия Тани уже заставили переключиться.

– Закрой глаза, – попросила она. Громов вздохнул, прикрывая веки. – Мы на льду, – напомнила Таня, положив ладони поверх больших и уже теплеющих рук Жени.

– Это я понял, – проворчал Громов.

Таня недовольно подпрыгнула на его коленях, призывая не вредничать.

– Аккуратнее, пожалуйста, – улыбнулся он, всё ещё не открывая глаз. – Иначе мы сейчас будем в «постели».

Таня вздохнула с напускным недовольством, порываясь встать с колен Жени, но знала, что тот не даст этого сделать. Так и произошло. Громов сильнее сжал ладони, не давая сдвинуться.

– Простите, – произнес он. – Я готов продолжать наш сеанс психотерапии.

– Ты слышишь скрежет льда, – мягко продолжила Таня. – Чувствуешь потоки холодного воздуха от быстрого скольжения. Чувствуешь большую скорость и силу в мышцах.

Евгений сделал медленный вдох, а затем поджал пальцы на ногах, будто действительно был в коньках – плохая привычка фигуристов, пагубно влияющая на их ступни.

– Я в высокой-высокой поддержке, – продолжала Таня. – Всё, что держит меня – твои руки. Думай об этом. Ты ведь не хочешь меня уронить?

– Не хочу, – спокойно отвечал Женя, чувствуя, как страх оставляет его. – И не уроню никогда.

* * *

Огромный зал столичного аэропорта был набит людьми до отказа. Здесь толпились и болельщики, и журналисты, и члены семей прилетевших атлетов. Особое внимание уделялось спортсменам, вернувшимся в статусе олимпийских чемпионов. Перед большими объективами камер операторов и маленькими камерами в телефонах огромного количества болельщиков они предстали в крайне усталом виде после долгого перелета. Однако было необходимо улыбаться, кратко, но всё же делиться впечатлениями от прошедшей Олимпиады и радоваться возвращению на Родину.

Татьяну и Евгения не хотели отпускать дольше всех. Их удивительная, покорившая весь мир, история того, как они стали парой, была лакомым кусочком для каждого представителя СМИ. К Алексеевой и Громову, после оглушительной победы на Олимпийских играх, интерес проявляли даже люди, максимально далекие от фигурного катания и спорта, потому что они цепляли не только как профессионалы своего дела.

Пока Женя отвечал на вопросы о своих ощущениях сразу после оглашения баллов, Таня то и дело бросала взгляд на коллег по сборной, которых приехали встречать семьи. Вот – лыжника Александра обнимала его жена и маленькая дочка, а неподалеку от них родители целовали свою дочь, ещё совсем юную, но уже завоевавшую серебряную медаль в биатлоне.

Таню удивляло, что она ничего не знала о родителях Громова. Он, как бы не хотелось этого признавать с позиции женской гордости, поистине великий спортсмен, уже оставивший значительный след в истории мирового спорта. Он – феномен фигурного катания. И было странным, что его родители никак не давали о себе знать, ведь должны несказанно гордиться сыном. Таня ни разу не слышала, чтобы он говорил с ними и никогда ничего о них не рассказывал. Это обижало, потому что с мамой Тани Евгений, пусть и только по телефону, но всё же был знаком. И она уже ждала их «обоих» в гости.

Таня впустила его в свою жизнь, в свою семью, в своё сердце. А он?..

* * *

Жизнь после Олимпийских игр отдаленно напоминала Тане жизнь прежнюю, но всё же таковой больше не являлась. Теперь они с Женей – медийные лица. Их желали все. Все телеканалы, журналы, спортивные и не очень бренды. Про болельщиков и вовсе не хотелось думать. Казалось, они были везде. Заехав поздно вечером после очередной съемки для журнала в кафе, олимпийские чемпионы застряли там на полтора часа, давая автографы и фотографируясь со всеми желающими, поток которых был бесконечным.

Тане всё ещё были запрещены тренировки, и она злилась, когда Громов уходил в зал один, аргументируя это тем, что не хочет терять форму. Пару дней назад он рассказал, как разнесло Мельникова, когда тот ушел из профессионального спорта, и как много времени ему понадобилось, чтобы вернуться в нормальный вид. После этой истории Алексеева, оставшаяся без физических нагрузок, ограничила себя в еде. Готовка не давалась ей так виртуозно, как это было в случае с её мамой, но путь к сердцу мужчины, даже если он – профессиональный спортсмен, лежит, как известно, через его желудок. И поэтому свободное время, которое Таня проводила в одиночестве в квартире Жени, она посвящала просмотру кулинарных каналов.

Однако постепенно такая жизнь начала надоедать. Таня чувствовала себя за бортом. И была за ним в прямом смысле этого слова, если за борт принять ограждение ледовой площадки, на которой она уже давно не была. От Жени она слышала истории о том, как зашивается сейчас Алиса, которую Ольга Андреевна загрузила малышами. После Олимпийских игр в секциях фигурного катания наблюдался настоящий «бум». Но про их взаимоотношения и про квартирный вопрос они с Женей всё ещё не говорили. Евгений продолжал спать на полу, невзирая на то, что диван с легкостью можно было разложить и уместиться на нём вдвоём. Вместо этого он вновь продолжал старательно возводить между ними какую-то невидимую, но хорошо осязаемую стену.

Таня понимала, что теперь у неё есть деньги, и она должна съехать от Громова, а тот, в свою очередь, не хотел её отпускать, но и не знал, под каким предлогом уговорить остаться. Поэтому оба молчали, откладывая разговор в «долгий ящик» и не предполагая, какие последствия это может иметь.

* * *

Фигуристы возвращались домой с рекламной съемки для бренда спортивной одежды на новой машине Громова – белом внедорожнике, от которого Евгений был совершенно без ума. Такой же автомобиль получила на приеме в Правительстве и Татьяна, однако тот пока стоял в гараже без дела. Но и она оценила его по достоинству. С женской точки зрения приятным сюрпризом был салон из белой кожи, внутренняя отделка под дерево и общие немаленькие, впечатляющие габариты машины.

Но ещё более приятным для фигуристки был новый статус Мастера Спорта Международного Класса и не менее приятный статус миллионера, учитывая призовые, полагающиеся и за золотую медаль в личном зачете, и за серебряную – в командном.

– Я соскучилась по льду, – призналась Татьяна, несмело повернув голову к Громову, сосредоточенному на дороге.

Но Евгений ничего не отвечал, не зная, что сказать. Что она сама виновата в том, что сейчас сидит дома или на очередных съемках и занимается чем угодно, кроме спорта? Вряд ли такой ответ её бы порадовал.

– Очень соскучилась, Женя, – ещё раз произнесла Таня, вкладывая в свою интонацию явственно слышимую мольбу.

Громов раздраженно поджал губы. Эта ситуация злила. Чемпионат мира начинается двадцатого марта, а Таня с момента возвращения в Москву ни разу не ступала на лёд. Евгений боялся, что она потеряет форму, и это скажется на прокатах. Но что он мог сказать? Он не хотел лишний раз открывать рот, полагая, что сорвется и выскажет всё, что думает и о ней, и о сложившейся ситуации. И даже секс не спас бы положение.

– Женя, пожалуйста, – тише сказала Таня, будто не замечая того, что у Громова вот-вот пойдет пар из ушей. Евгению нужно было найти какой-то компромисс. Нужно было не дать себе сорваться.

– Слушай, – вдруг обратился он к партнерше, на несколько секунд переводя взгляд на неё, – а ты когда-нибудь была… На катке?

Брови Тани медленно поползли вверх.

– Очень смешно! – недовольно ответила она, отворачиваясь к окну.

Женя едва заметно улыбнулся, снова принимаясь следить за дорогой.

– Я имею в виду обычный каток. Ну, знаешь, где катаются простые смертные.

Татьяна приоткрыла губы, чтобы ответить, но замерла на несколько секунд, понимая,