Читать интересную книгу Гнев Земли - Константин Злобин

Взгляд незнакомца стал сочувственно печальным.

– Зря потраченное время. Кому теперь нужна эта Европа с ее правом? И с кем, скажите на милость, вы собираетесь говорить по-французски?

Михаил на секунду растерялся, но быстро взял себя в руки.

– Как с кем? С французами, конечно.

– Молодой человек, вы давно были во Франции?

– Пять лет назад, – ответил Михаил. – Стажировался перед госэкзаменом.

Не зная почему, он почувствовал себя как на том самом экзамене – давно забытое неприятное ощущение, с той разницей, что сейчас ему задавали вопросы, на которые в учебниках не было ответов.

Вспомнилась последняя поездка в Париж. После второго Всемирного потопа столица Франции превратилась в морской порт. Жители города на Сене стали жителями города на Сенном заливе и довольно быстро к этому привыкли. Отныне ритм города задавали приливы и отливы, а у парижан появились новые привычки.

Утренний прилив полагалось встречать за чашечкой кофе на набережной. Дневной отлив для многих означал послеобеденный променад или скорое завершение рабочего дня. Во время вечернего прилива наслаждались закатом, а ночной уход воды из города не наблюдал никто, разве что полицейские и сборщики устриц. Легендарные моллюски с недавних пор облюбовали гранитные берега и здорово здесь расплодились.

Однажды Михаил стал свидетелем ночных устричных сборов. Засидевшись допоздна в гостиничном номере, он выглянул в окно. С высоты мансарды были хорошо видны снующие по воде огни. Слышались приглушенные голоса.

– Жан, смотри, пропустил.

– Где?

– Да, вон же! Выше. Левее.

– Я там уже собрал.

– А это что? Где были твои глаза?

Устрицы, как и раньше, были нарасхват. Французов не пугало то, что в последние годы их любимое лакомство подозрительно увеличилось в размерах. Конечно, они догадывались, что здесь не обошлось без проникавшей из океана радиации, но об этом предпочитали не думать, как старались не думать и о других последствиях Войны, которая бесповоротно изменила не только человеческие жизни, но и судьбы стран и континентов.

А задуматься было о чем. Ядерные удары, которыми в последней Войне обменялись США и Россия, прогремели далеко от французской столицы, но их последствия дали знать о себе и здесь, пусть даже таким необычным образом, как подступившее к городу море. И это было далеко не все. Ушли в былое пространные разговоры о высокой кухне, мишленовских звездах и ужинах аля-карт. Если до Войны люди любили поговорить о вкусной и здоровой пище, то теперь они мечтали о пище вообще, а ее с каждым годом становилось все меньше, и стоила она дороже. Кольцо голода сжималось вокруг Парижа. Один за одним, как павшие крепости, пустели города – Бордо, Тулон, Марсель, Тулуза. Утренние завтраки с кофе стали непозволительной роскошью. Тысячи, а может, миллионы беженцев наводнили окраины французской столицы, принося из дальних уголков страны страшные вести об идущих по их стопам болезнях и вымирании нации.

Но Париж старался не замечать приближавшегося конца и до последнего оставался верен своим привычкам. По Сенному заливу плавали прогулочные кораблики. На Эйфелеву башню, которая взяла на себя роль маяка, поднимались переполненные лифты. Кафе-шантаны выставляли на тротуары столики, за которыми неспешные французы потягивали кофе. Неважно, что этот кофе был не натуральным. Более того, он был сделан из нефти, как и все остальные продукты – хлеб, масло, джем для круасанов, пирожные, бекон, омлет. Наука в последние годы достигла невиданных вершин, а природа на излете истории человечества, будто в насмешку, превратила Францию в нефтяную державу, нежданно-негаданно одарив ее месторождениями на побережье Бискайского залива.

Уже тогда в Париже чувствовалось приближение неизбежной катастрофы, но в двадцать с небольшим лет не хочется думать о смерти, и, поддавшись настроению парижан, Михаил не думал о ней.

Метнулась рука, и чувствительный щелчок вернул Михаила к действительности.

– В наши дни даже один год – это огромный срок, – насмешливым тоном произнес долговязый. – Знаете ли вы, что за прошедший 2048 год с карты планеты исчезло два десятка стран, а население уменьшилось на четверть миллиарда человек?

– Не знаю, – потирая лоб и с плохо скрываемым негодованием, ответил Михаил.

Ему начал надоедать этот, невесть откуда взявшийся, «приятель президента». Не будь тут Старика, Михаил сказал бы тому все, что о нем думает.

Савва Тимофеевич сквозь полуприкрытые веки следил за разговором. Он уловил настроение своего подчиненного и решил прийти ему на выручку.

– Аркадий, – вмешался он. – Надеюсь, ты не собираешься делать из Михаила боксерскую грушу, на которой будешь оттачивать свой острый язык? Я не хочу, прилетев в Нью-Йорк, остаться без личного помощника.

– Ничего страшного, – ответил тот. – Тяжело в учении – легко в бою. Ведь так, молодой человек?

Его рука с такой силой опустилась Михаилу на плечо, что он скривился от боли.

– Пусть сейчас немного помучается, зато потом ему будет все нипочем. Так, говорите, учились в Новосибирском Университете? Кто сейчас там ректорствует? – обратился он к Савве Тимофеевичу.

– Шкваловский, – буркнул президент.

«Стервятник» поморщился.

– Когда он уже сдохнет, сквалыга старая? Теперь я понимаю, почему у нас получаются такие дипломаты – прямо девицы из Смольного института, – кивнул он на покрасневшего от негодования Михаила. – Знают наизусть статьи Хельсинкского договора, говорят на разных языках, без запинки ответят, насколько должен выглядывать платок из смокинга, зато не в зуб ногой, чем руководствуется та или иная страна в своей внешней политике. Во всем видят только оболочку, фантик и не догадываются об истинных причинах происходящего. Не замечают сути. Вот скажите мне, – его колючие глаза вновь воткнулись в Михаила. – Почему началась третья мировая война?

– Это знают даже школьники, – хмыкнул Михаил. – Столько книг написано…

– А вы представьте, что я некоторое время отсутствовал… на Земле. Улетал по делам. Теперь вернулся и прошу объяснить, что здесь за катавасия приключилась. Начинайте – я вас слушаю!

– Аркадий, отстань от парня, – снова вступился президент. – Это ты своим всевидящим оком можешь пронизать землю, а он только четыре года как из яйца вылупился. Или ты мне за Шкваловского мстишь?

Хищный нос долговязого чуть не проделал в Старике дыру.

– Не произноси при мне этого имени! – зашипел он, словно перед ним сидел не глава государства. – Как ты мог поставить его ректором? Ты же знаешь, что это за человек.

– Все я знаю, но и ты меня пойми…

– Ты даже пальцем не пошевелил, – наседал на президента старый приятель. – Когда он приказал вынести из библиотеки все мои книги и сжечь их на площади, словно это была какая-то зараза. Мой многолетний труд «Ядерный узел». Я писал его днями и ночами. Помнишь, как он назвал его? «Мракопись». Он всегда старался извозить в грязи мое имя, но больше всего он хотел, чтобы меня забыли.

– Ну-ну, – увещевал его Старик. – Не кипятись – ты же знаешь, что я не мог поступить иначе.

Они замолчали, зато до Михаила, с открытым ртом слушавшего их перепалку, внезапно дошло.

– Вы – профессор Богомолов? Тот самый? – спросил он.

– Вот видишь, никто тебя не забыл, – облегченно отозвался президент. – Молодежь знает «того самого» Богомолова.

Долговязый вытаращился на Михаила.

– Вы хотите сказать, что читали хотя бы одну мою книгу? – в его глазах уже не было той всепоглощающей злобы.

– Конечно, – с несколько преувеличенным энтузиазмом воскликнул Михаил. Он плохо разбирался в политике, но знал, как расположить к себе людей, даже таких, как этот тип. – Я читал почти все. У нас в общежитии была тайная библиотека. За вашими книгами велась настоящая охота. Администрация искала, чтобы сжечь, а студенты, чтобы сохранить.

Он оглянулся на президента. Тот сквозь веселые морщинки смотрел на помощника. Приняв его взгляд за молчаливое одобрение, Михаил продолжил.

– Вы были нашим кумиром. Вы легенда! Ваши книги переписывали от руки. Их зачитывали до дыр. Чего только стоит ваш «Предапокалиптический роман». Ведь вы написали его до Войны? И все случилось именно так, как вы предсказывали. Вас цитировали, но никто не знал, как вы выглядите. Ни у кого не было вашей фотографии. Ходили слухи, что вас не существует, а ваши книги написаны группой авторов под псевдонимом Аркадия Богомолова.

– Спасибо! – после некоторой паузы произнес «стервятник». В его голосе слышались подступившие слезы. – Честно говоря, не думал, что когда-нибудь услышу эти слова. Спасибо вам, молодой человек! На пороге смерти приятно слышать, что ты кому-то пригодился.

Он глубоко выдохнул, но быстро собрался и, более мягко, чем до того, спросил.

– Вы уже бывали в Америке?

– Работал в ООН и был в составе делегации прошлой – седьмой Ассамблеи. Сейчас лечу в третий раз.