Через полчаса “Марьяж” снялся с якоря и взял курс на запад. А ещё через полчаса на тупиковой улочке, что на окраине квартала Панье, случайный прохожий наткнулся на человека, известного кое-кому под кличкой Нуар. Был Нуар ещё тёплым.
За семь недель плавания команда “Марьяжа” и пассажиры друг к другу притёрлись. Милана искоренила беспорядок в камбузе и взялась кашеварить. А здоровила Ян даже вызвался иногда подменять в машинном отделении Истопника.
– Не думал, что когда-нибудь придётся кидать уголёк в топку, – объяснил он. – Та ещё работёнка, пускай бедолага покайфует.
– Чего сделает? – не понял Сюрприз.
– Да так. Не бери в голову.
Сюрприз в голову брать не стал. Вместо этого однажды вечером он постучался в каюту к Милане.
– Заходи, – сделала приглашающий жест та. – Появились вопросы?
Сюрприз переступил порог и прикрыл за собой дверь.
– Несколько, – признался он. – Не знаю, с какого начать.
– С самого важного, – усмехнулась девушка. – Ответ – нет.
Сюрприз уселся на койку и скрестил на груди руки.
– Не нравлюсь?
– Нравишься. Но ответ – нет. И этому своему передай, жвачному, а то у него скоро штаны лопнут.
– Что ж, – развёл руками капитан. – Как знаешь. Тогда другой вопрос. Через неделю мы будем в Карибском море. Не пора ли назвать порт назначения?
– Пожалуй, пора. Порта нет. Товар нам доставят в море.
– Как это в море? – опешил капитан. – А как, по-твоему, мы его перегрузим?
– Не знаю, – пожала плечами Милана. – В зависимости от того, что за товар.
Сюрприз усмехнулся.
– Может быть, хватит темнить? – небрежно бросил он. – Что за товар, ты не знаешь, может, где и когда тоже не знаешь?
Иллюстрация к рассказу Майя Курхули
– Именно. Понятия не имею. Но нам сообщат. Собственно, а тебе-то что? Платят вам подневно, будешь гонять своё корыто от Бермуд до Гаити. Тепло, денежки капают, а ишачить не надо, чем плохо?
– Ничем, – невозмутимо отозвался Сюрприз. – Если только нами не заинтересуются плохие мальчики на эдаких плавучих лоханках под звёздно-полосатым флагом. А ещё пуще – другие мальчики, на летучих сигарах.
– Там же нейтральные воды. С чего бы пиндосам интересоваться?
Сюрприз покивал.
– Любопытное словцо, – сказал он. – Надо понимать, пиндосы это американцы. А с чего им интересоваться, спросишь у них, когда, как поговаривает твой компаньон, нас возьмут за жопы.
– За жопу, – поправила Милана задумчиво. – Когда за неё берут, жопа на всех одна. Пиндосы – это может оказаться серьёзным.
– Раньше было очень серьёзным, – подтвердил Сюрприз. – До войны, пока им не врезали русские.
– Русские? – удивилась Милана. – Русские воевали со Штатами?
– Ты, можно подумать, вчера на свет родилась, – проворчал Сюрприз. – Или придуриваешься?
– Придуриваюсь, – улыбнулась девушка. – И как русские им врезали? Не удивляйся, в той глухомани, где я жила, газет не было.
– Вообще не было?
– Считай, что вообще.
– Может, ты и про Камчатский конфликт не слыхала?
– Слыхала что-то, но не более.
Сюрприз принялся рассказывать про Мировую Войну. Про требование русских вернуть Камчатку, отказ и массированную аэропланную атаку на берега США. Про ответную атаку, про вступление в войну Европы, за ней Азии, и про Владивостокский мир, накладывающий ограничение в вооружениях на всех участников.
– Народу погибло много, – сказал капитан под конец. – Тоже не слыхала? Ну-ну. Только в одной России почти сто тысяч.
– Тоже мне “много”.
– Что? – потерял обычную невозмутимость Сюрприз. – Шутки шутишь?
В первый раз за всё время ему показалось, что пассажирка смутилась, а то и расстроилась.
– Шучу, – проговорила она устало. – Ещё вопросы есть? Если нету, ступай, я тебя не держу.
На пятьдесят четвёртый день плавания на горизонте показалась земля.
– Пуэрто-Рико, – объявил, сверившись с картами, капитан. – Что дальше?
– Пока ничего, – Ян похлопал Сюрприза по плечу. – Будем дрейфовать отсюда к северу, подальше от берегов. А пока что надо разгрузить кофр.
– Что-что разгрузить?
– Да сундук.
Из сундука Ян один за другим извлёк невиданные капитаном доселе прямоугольные металлические предметы.
– Батареи, – объяснил он, – тяжеленные, мля. Давай оттащим в камбуз, там у нас будет радиостанция. Да не бери в голову, какая тебе разница, что это такое.
Следующую неделю Ян с Миланой дежурили в камбузе по очереди, по двадцать четыре часа в сутки.
– Что-то нехорошее назревает, – шепнул Сюрпризу выбравшийся на палубу Истопник. – Эта штука у них для связи, типа телеграфа, только гораздо мощнее.
Сюрприз присвистнул. Телеграфные аппараты стоили бешеных денег и были доступны лишь богачам. Каких известий ожидали пассажиры, приходилось только гадать.
Поступили эти известия на девятый день дрейфа.
– Быстро! – выскочил на палубу Ян. – Заводи посудину! – ухватил он за шкирку наладившегося подремать у борта Истопника. – Капитан, курс на северо-запад, гони на полную!
– И что там будет, на северо-западе? – осведомился Сюрприз, когда турбинный вал набрал обороты и “Марьяж”, окутавшись дымом, устремился по направлению к Флориде.
– Там посмотрим.
Посмотреть удалось на следующее утро. Сюрприз навёл бинокль, вгляделся, оторопело протёр окуляры и вгляделся вновь. Ничего подобного он раньше не видел. Корабль был огромен: в сотню раз больше любого парохвата или стимера. Да что там, раз в десять больше любого парохода их тех, что капитану довелось видеть. Он обшарил биноклем обводы, диковинной формы надстройки, перевёл взгляд на машущую с палубы белым полотнищем фигуру.
– Быстрее, – приплясывал от нетерпения Ян. – Быстрее, задери тебя конём.
Они уже были в двух десятках кабельтовых от исполинского судна, когда западный горизонт испещрили вдруг чёрные точки. Сюрприз вскинул к глазам бинокль.
– Дирижабли, – выдохнул он. – С полсотни будет.
Ян выхватил у капитана бинокль и навёл окуляры на ставшие уже жирными точки.
– Проклятье! Назад! – заорал Ян. – Разворачивай, не успели, мать твою разэдак!
На носу Умелец вывернул штурвал. “Марьяж” описал полукруг, развернулся к надвигающимся дирижаблям кормой и на полном ходу пошёл на юго-восток.
На палубу выскочила Милана, метнулась к напарнику, ухватила его за предплечье.
– Кто там был? – сквозь зубы процедил Ян.
– Алесь и Лео.
– Может быть, успеют уйти.
Милана покачала головой.
– Не успеют.
– Суки! – заорал Ян в сторону зависших над водой дирижаблей. – Пиндосские суки, мрази, сволочи!
В следующую секунду западный горизонт вдруг окутался дымом.
– Не смотреть, – бросился к Сюрпризу Ян. – Отдай бинокль. Кому говорю, сука, не…
Его слова заглушил донёсшийся с запада грохот. С полминуты кроме него ничего было не слышно, а затем грохот растаял, и наступила тишина.
Ян уронил руки, шаркающей походкой побрёл с кормы прочь.
– Стой! – в спину ему крикнула Милана. – Они летят сюда.
Сюрприз отобрал у пассажира бинокль, вскинул к глазам.
Пятёрка дирижаблей, выстроившись клином, на малой высоте догоняла парохват.
На пару секунд Ян замер, затем, оттолкнув капитана, бросился к принайтованному к кормовой надстройке сундуку. Отпер его, откинул крышку и лихорадочно зашарил внутри. Распрямился, закинул на плечо тускло-серую метровой длины трубу. Шагнул вперёд раз, другой, замер и нажал на креплённую к корпусу трубы скобу.
Труба дрогнула, рявкнула и изрыгнула огонь и дым. Сюрприз, вцепившись в фальшборт, оцепенело смотрел, как надвигающийся на парохват клин утонул в оранжевой вспышке. Головной дирижабль распался на части, чёрными кляксами на синем холсте разлетелись в небе обломки. Двое ведомых синхронно клюнули носами и рухнули вниз. С минуту на палубе “Марьяжа” наблюдали, как пытается спастись замыкающая пара. И как один за другим дирижабли вспарывают носами воду.
Люк в машинное отделение распахнулся, из него выскочил на палубу Истопник. Секунду стоял с открытым ртом, затем повернулся к пассажиру.
– Ты что наделал? – ошеломлённо просипел Истопник. – Ты что натворил, сволочь?
Ян развернулся, трубы в его руках больше не было, её заменял уродливый чёрный предмет, отдалённо похожий на помесь старинного охотничьего ружья с револьвером.
– Гадина, – глядя Яну в глаза, шевелил губами Истопник. – Дрянь такая, убийца…
Уродливый гибрид револьвера с ружьём дёрнулся у Яна в руках, издал короткий треск. Истопник рухнул на палубу лицом вниз.
Милана подскочила к напарнику и встала рядом, плечом к плечу.
– Значит, слушаем сюда, – проговорил Ян спокойно. – С этой минуты командую здесь я. Кто хочет жить, подчиняется. Кто не хочет, может сказать об этом прямо сейчас. А пока что оружие – сдать. К вам обоим относится. Увижу с оружием – смерть, ясно?