Читать интересную книгу Новые идеи в философии. Сборник номер 9 - Коллектив авторов

Благодаря применению эксперимента в психологии все содержание психологии расширилось: возникли новые отрасли психологии. Вообще, во всей психологии последнего времени, благодаря применению эксперимента, произошло такое глубокое изменение, что настоятельно необходимо дать совершенно определенный ответ на вопрос, какое значение имеет эксперимент в психологии, потому что ближайшая будущность психологии находится в зависимости именно от разрешения вопроса о пределах приложимости эксперимента в психологии.

Если еще лет 10– 15 тому назад можно было противопоставлять психологию экспериментальную психологии интроспективной, то в настоящее время для такого противопоставления нет никаких оснований. По отношению к эксперименту мы не можем говорить так, как говорили лет десять тому назад, что мы переживаем «кризис» в психологии. Кризис уже миновал. Эксперимент уже завоевал прочное положение в психологии, и тем не менее пределы его приложимости остаются невыясненными в достаточной мере. Этим вопросом мы и займемся в настоящей статье.

Прежде всего мы рассмотрим старое противопоставление – эксперимент или самонаблюдениe в психологии. Для этого нужно рассмотреть, что такое самонаблюдение и каково его отличие от внешнего наблюдения.

По отношению к самонаблюдению всегда возникало сомнение – действительно ли оно может считаться источником психологического познания, даже больше, может ли вообще самонаблюдение осуществиться во внутреннем опыте. Кажется, для такого сомнения есть место, если мы сравним «внешнее» наблюдение с тем, что мы называем внутренним наблюдением или самонаблюдением. Внешнее наблюдение осуществляется в том случае, когда наше внимание направляется на более или менее продолжительное время на какой-либо предмет или явление. Может ли подобное направление внимания иметь место во внутреннем опыте? В тот момент, когда мы для наблюдения какого-либо психического явления желаем направить на него наше внимание, его уже нет налицо. Поэтому при изучении психических явлений нам приходится оперировать только лишь с вспоминаемыми образами известных психических явлений, непосредственно же наблюдать то или иное психическое явление в нашем внутреннем опыте мы не в состоянии. Поэтому правильнее было бы вместо термина «самонаблюдение» употреблять термин «внутреннее восприятие»7, потому что термин «самонаблюдение» как будто притязает на то, чтобы быть поставленным наряду с внешним наблюдением, что фактически оказывается невозможным. Таким образом приходится признать, что в изучении психических явлений мы поставлены в необходимость вместо наблюдения пользоваться восприятием, а этот прием исследования связан с недостатками, которые вообще влечет за собой всякое восприятие воспоминаемых образов. Если мы вспоминаем образы, то эти последние возникают иногда в ослабленной форме, иногда мы вследствие забвения придаем им такие черты, которые им на самом деле не принадлежат. Ясно, что тот источник познания психических явлений, который называется «самонаблюдением», не свободен от недостатков, от которых свободно внешнее наблюдение.

Однако, следует заметить, что самонаблюдение при всех недостатках, присущих ему, отнюдь не может быть истолковано в том смысле, что психология должна строиться только на основании наблюдений над самим собой. Такое толкование понятия самонаблюдения было бы совершенно неправильно, потому что самонаблюдение предполагает также наблюдение над психической жизнью других существ. Если мы основным источником познания психических явлений считаем самонаблюдение, то это нужно понимать в том смысле, что психологические переживания других индивидуумов становятся для нас доступными только лишь потому, что мы переводим их на язык наших переживаний, на язык нашего самонаблюдения. Какой-то психолог, возражая против лабораторий по экспериментальной психологии, сказал: «Я ношу свою лабораторию с самим собой». Этим он хотел сказать, что в исследовании душевных явлений он ни в чем не нуждается, кроме самонаблюдения. Но такое выражение, даже если отрицать значение экспериментальной психологии, нужно считать неправильным, потому что если ограничиться только наблюдением своих собственных душевных переживаний, то мы эти последние воспринимаем с массою индивидуальных особенностей, не имеющих цены для науки, которая ищет общего, а не индивидуального. – Поэтому нужно считать, что самонаблюдение должно быть дополнено наблюдением других существ, которое в известном условном смысле может быть названо также объективным наблюдением. Самонаблюдение и наблюдение над другими должны быть соединены, и именно такой соединенный метод самонаблюдения и объективного наблюдения единственно может иметь научное значение. Таким образом совершенно ясно, что самонаблюдение не исключает объективного наблюдения, не исключает, разумеется, и применения эксперимента. Но, с другой стороны, и экспериментальное исследование необходимо предполагает самонаблюдение. Что эксперимент не только не исключает самонаблюдения, а, наоборот, необходимо его предполагает, это станет ясным, если мы рассмотрим смысл и сущность эксперимента.

Что такое эксперимент? Мы противополагаем его простому наблюдению. Если возникает какое-либо явление, свойства которого мы изучаем, направляя на него внимание, то это будет изучением при помощи простого наблюдения. Изучаемое явление возникает само собою, помимо нашей воли. К возникновению изучаемого явления мы относимся, так сказать, пассивно. Что касается эксперимента, то сущность его заключается в том, что к возникновению того или другого изучаемого явления мы относимся не пассивно и воспринимаем его не случайно, но, наоборот, относимся к нему активно, способствуя его возникновению. Мало того, мы не только способствуем возникновению явлений, но и видоизменяем условия, при которых совершается изучаемое нами явление. В этом заключается различие между простым наблюдением и экспериментом. Но понятие эксперимента в естествознании и в психологии употребляется в двояком смысле. Если моя активность в отношении к изучаемому явлению выражается в том, что я принимаю меры к тому, чтобы искусственно вызвать явление, которое я предполагаю исследовать, то это будет, конечно, эксперимент, но эксперимент в широком смысле слова. Более узкое понятие эксперимента заключается в следующем. Если, изучая какое-нибудь явление, я видоизменяю условия его возникновения и этим видоизменяю само явление, то это будет эксперимент в собственном смысле слова. Для пояснения различия между двумя видами эксперимента возьмем пример. Положим, я желаю разрешить психологический вопрос, как относятся дети к темноте? Для разрешения этого вопроса я затемняю ту комнату, в которой находятся дети, и наблюдаю, как реагируют дети на темноту. В этом случае, как это легко видеть, эксперимент заключается в том, что я вызываю или искусственно созидаю известное переживание, в данном случае темноты, и стараюсь проследить, какими свойствами обладает это переживание, вызывает ли оно, например, чувство страха или переносится равнодушно и т. п. Будем ли мы в этом случае иметь дело с экспериментом? Многие, пожалуй, станут это оспаривать, но, бесспорно, в данном случае мы имеем дело с экспериментом, хотя и в широком смысле слова. Приведенный только что случай отличается от простого наблюдения. Если бы я случайно увидел, что ребенок, оставшийся в темноте, обнаружил чувство страха, то это было бы, конечно, простым наблюдением. Если же я преднамеренно, с целью изучить влияние темноты на душевное состояние ребенка, своим вмешательством вызываю его, это уже, бесспорно, эксперимент.

В естествознании и психологии, когда мы говорим об эксперименте, то, обыкновенно, имеем в виду эксперимент в узком смысле слова: мы видоизменяем условия возникновения явления, этим производим изменение самого явления, а благодаря этому последнему мы имеем возможность изучить свойства самого явления. Для этого, конечно, необходимо знать условия возникновения явлений. Для пояснения этого вида эксперимента и возьмем в пример, так называемую, Мюллеровскую иллюзию. Мы имеем две равные линии, из которых каждая ограничена двумя углами, направленными в разные стороны. Одна линия кажется длиннее другой. Возникает вопрос, отчего это происходит? Каковы причины иллюзии? Мы можем сделать всевозможные предположения. Может быть, иллюзия происходит от того, что линии параллельны, находятся рядом, или оттого, что промежутки заполнены, наконец, оттого, что линии ограничены углами, так что, если бы они были ограничены какой-нибудь другой фигурой, то иллюзии, может быть, и не было бы. Мы можем вызвать изменение условий, которые являются причинами иллюзии, и посмотреть тогда, благодаря чему она возникает. Я предполагаю прежде всего, что иллюзия возникла оттого, что линии параллельны; устраняю параллельность, – иллюзия остается. Может быть, если бы линии были ограничены не углами, иллюзии не было бы. Заменив углы дугами, видим, что иллюзия остается по-прежнему. Может быть, она исчезнет, если мы возьмем вместо двух углов по одному, но и здесь иллюзия не исчезнет и т. д. На этих примерах мы видим, как можно видоизменять условия, при которых совершается психическое явление – для того, чтобы исследовать причину его. Такое изучение, как мы видели выше, называется экспериментальным, и именно это есть второй вид эксперимента.