на ногу. – Вильям тут ни при чём, на этот счёт он нем как рыба. Неужели ты и вправду думал, что тряпки не позволят мне разглядеть
его суть? У эльфов мальчики и девочки воспитываются одинаково, на равных. Мы не стремимся обмануть природу, это ваша, людская черта.
– И давно ты догадался?
– С тех пор, как начал вспоминать.
Жуга хлопнул себя по коленкам. Тряхнул головой.
– Да что ты будешь делать! Вы всегда всё знаете лучше меня.
– Ну, положим, не всегда и не всё, – усмехнулся Тил. – Но кое-что и вправду знаем. А вот тебе не мешало бы иногда спросить совета. Вот как сейчас, например.
– О чём ты?
– Ни о чём, – вдруг с неожиданной резкостью огрызнулся Тил. – Как будто не видишь, что ты натворил.
– А что я натворил?
Чёрные эльфийские глаза, казалось, прожигали насквозь.
– Ты заставил его раздвоиться. Кем бы он ни был раньше, он был единым, целым. Он был собой. Пусть это было и неправильно, по-другому он не умел. И не хотел уметь. И он цепляется за это. Ты заметил, как он дёрнулся, когда ты до него дотронулся? Представь, что для девушки означает, когда к ней прикасаются. Ты б его ещё за руку взял… Он всё ещё Гертруда и воспринимает мир как женщина. Он ещё не понял, что можно называться как угодно, суть от этого не меняется. Чем всё кончится, не знаю. И это теперь тоже играет против нас.
Слова падали и били, словно камни. Травник понял, что так и есть. Безжалостная трезвая эльфийская логика подействовала на него, как ушат холодной воды.
– Чёрт возьми, – пробормотал он, – ведь можно ж было догадаться! Ты прав, Тил, я осёл. Это всё этот чёртов Лондон. У меня, должно быть, мозги отсырели. Знал же, что нельзя туда заходить!
Тил фыркнул:
– Глупости какие! Рано или поздно это обязательно должно было случиться. Ведь на пути в рай всегда лежит чей-нибудь ад. Не обязательно твой, но – лежит.
– А если я не хочу в этот рай? – тихо спросил Жуга.
– Тогда, – сказал Тил, – оставайся здесь. Но почему-то я думаю, что ты так не поступишь. И знаешь, я хочу дать тебе один совет: когда спускаешься в ад, держись за чью-нибудь руку.
* * *
Бескрылые гагарки, большие белощёкие птицы с чёрным оперением и клювом словно долото, заполонили весь берег на шестой день плаванья и заставили мореходов спустить паруса: такую возможность запастись свежим мясом Яльмар упустить не мог. Голландские копчёности давно закончились, морякам осточертело пиво, вонючая сушёная треска и твёрдый хлеб, точнее – пресные лепёшки, которые норвежцы называли «кнекброд». Кнорр подошёл как можно ближе к береговым камням, и викинги попрыгали в воду, вооружившись мечами и дубинками. Важно глядя на пришельцев, птицы и не думали убегать. Некоторые срывались прямо в воду с уступов, плавали, ныряли с изумительным проворством возле корабля, но и тех, что гнездились ниже, на пологом берегу, вполне хватило, чтобы наполнить с верхом две пустые бочки. Жуга, впервые за неделю выбравшийся на берег, с нескрываемым интересом разглядывал большую, размером с гуся, тушку зашибленной птицы. Крылья гагарки – узкие, похожие на шпильки или плавники, покрытые коротким плотным опереньем, служили для чего угодно, только не для полёта.
Рой-Рой, шедший мимо с целой связкой битых птиц и дубинкой, остановился. Поскрёб ногтями голую коленку.
– Чего уставился? – усмехнулся он, заметив недоумение травника. – Или никогда не видел? Мы называем их пенгвинами. Из-за белой головы. Они не летают. Их дом в море.
Жуга кивнул. Перевести слова шотландца было несложно: «пен» на гэльском означало «голова», «гвин» – «белый». Белыми, по правде говоря, у птицы были только щёки, но когда люди сходили на берег, головы всех птиц немедленно поворачивались к ним, и потому казалось, будто на тебя глядят тысячи белых лиц.
– Их едят?
– Вытапливают жир, но почему бы и не съесть? Смотри, какие толстые. Можно в них фитиль воткнуть, чтобы светили вместо свечки. Их мало здесь. Вот севернее, на островах, их столько, что не сосчитать. Сам увидишь.
Рой зашагал к кораблю, а травник запрокинул голову.
Весь береговой откос до самых скал белел потёками птичьего помёта. Птиц были сотни, тысячи, и это если не считать тех, которых они убили, и тех, что плавали вокруг. Галдёж стоял неописуемый, хотелось заткнуть уши и пуститься наутёк. Жуга представить не мог, что где-то этих пингвинов может быть ещё больше.
Наконец Яльмар счёл, что мяса заготовили достаточно. Моряки разбрелись вдоль берега в поисках источника пресной воды. Однако нашёл его Рик, которого после селёдки мучила жажда. К тому времени, когда на ручей набрели Жуга и Тил, живот дракошки уже ощутимо раздулся и булькал при ходьбе. Рик сразу осоловел и продрог от холодной воды.
– Пожалуй, сегодня стоит заночевать на берегу, – рассудил Яльмар, завидев Телли и его питомца. – А то и впрямь не сдержится, гадёныш.
Хельг фыркнул и захохотал, остальные подхватили. Не смеялись только Кай и шотландец.
Укромное место отыскалось севернее птичьего базара, близ запорошенных снегом вересковых пустошей, тянущихся вдаль, насколько видел глаз. Редкие камни беспорядочно торчали тут и там, словно разбросанные неведомым сеятелем. Далеко на западе виднелись невысокие, ушедшие в туман холмы. Берег тут был пологий, кнорр вытащили на сушу, после чего выставили дозорных и расположились на ночлег.
Рой-Рой поднялся на откос и долго там стоял, осматривая пустоши. Темнело. Взгляд шотландца был, скорее, грустен, чем тревожен, но травнику показалось, будто он обеспокоен. Тем не менее Рой ничего не сказал и вернулся к костру.
Пингвинов хватило на всех. Яльмар распорядился выкатить оба котла – большой и малый, варяги загрузили их полуощипанными тушками и развели костры. Жуга расположился в стороне, в компании Тила и дракона. В последнее время он не доверял никому, вдобавок им хотелось поговорить с глазу на глаз. Кай к ним присоединиться отказался. Вильям сперва хотел остаться с ним, но после нескольких безуспешных попыток разговорить его махнул рукой и присоединился к травнику.
Деревяшки плавника и стебли вереска горели плохо и неровно, костёр трещал, дымил и брызгал искрами, пока Жуга вконец не разозлился и не подправил его коротким заклинанием.
Послышались шаги, и из темноты появился Хельг. Сбросил с плеч охапку веток и опустился рядом.
– Помощь не нужна? А то я дров принёс. Вы чего в стороне уселись? Сейчас есть будем.
Жуга уклончиво пожал плечами. Бард искоса взглянул на викинга и с показным равнодушием отвёл взгляд. Лютня Вильяма негромким перебором вторила потрескиванию дров в