Читать интересную книгу Том 10. Дживс и Вустер - Пэлем Вудхауз

Настал момент, когда я должен был сказать Гасси свое веское слово. Я мягко положил руку ему на плечо. Он ее сбросил. Я повторил свой жест. Он снова сбросил мою руку. Когда я в третий раз попытался мягко положить руку ему на плечо, он отпрянул от меня и с явным раздражением осведомился, уж не вообразил ли я себя, черт подери, остеопатологом.

Я счел его поведение вызывающим, однако сделал скидку на его невменяемое состояние. Я напомнил себе, что совсем скоро, после ланча, передо мной предстанет иной, преображенный Огастус Финк-Ноттл.

— Слушай, старик, я сказал «хорошие новости», имея в виду Мадлен Бассет.

Лихорадочный блеск в его глазах погас, уступив место глубочайшей скорби.

— Ни о каких хороших вестях не может быть речи. Я потерпел полный провал.

— Ничего подобного. Убежден, если ты еще раз попытаешь счастья, у тебя все получится.

И я торопливо пересказал наш вчерашний разговор с дурехой Бассет.

— Тебе нужно еще раз с ней увидеться, и при всем желании ты уже не сможешь завалить это мероприятие. Пойми она только о тебе и мечтает.

Он покачал головой.

— Нет.

— Что «нет»?

— Все бесполезно.

— В каком смысле «бесполезно»?

— Не стоит и пытаться.

— Но ведь она сама сказала…

— Не имеет значения. Может, она когда-то меня и любила. А вчера я убил ее любовь.

— Ничего ты не убил.

— Нет, убил. Теперь Мадлен меня презирает.

— Ничуть не бывало. Она понимает, что у тебя от волнения душа в пятки уходит.

— И снова уйдет, если попытаюсь с ней увидеться. Бесполезно, Берти. Я безнадежен, и это конец. По своей природе я из тех, кто и мухи не обидит.

— Дело не в мухе. Муха здесь ни при чем. Вопрос в том…

— Понимаю, понимаю. Но все бесполезно. У меня ничего не получится. Это конец. Не хочу еще раз пережить вчерашний позор. Ты говоришь, надо снова попытаться, но ты не представляешь, что это такое. Ты не прошел через этот ужас, когда готовишься сделать девушке предложение и вдруг ни с того, ни с сего начинаешь молоть о плюмажеобразных наружных жабрах новорожденных тритонов. Второй раз я такого не вынесу. Нет, я смирился со своей судьбой. Все кончено. А теперь, Берти, будь другом, проваливай отсюда. Мне надо сочинить речь. Я не могу сочинять, когда ты мозолишь мне глаза. Но раз уж ты все равно мозолишь, подкинь мне пару каких-нибудь историй. Эти маленькие негодники, конечно, ждут чего-нибудь такого.

— Ты слышал анекдот про…

— Не надо. Мне не нужны твои скабрезные анекдоты из курительной «Трутней». Мне надо что-нибудь возвышенное. Что поможет им в дальнейшей жизни. Хотя, само собой, плевал я на их дальнейшую жизнь, пусть подавятся.

— На днях мне рассказали один забавный анекдот. Подробностей не помню, но речь об одном типе, который храпел, потому что у него были аденоиды, и мешал соседям. А конец такой: «Он своим храпом взял всех нахрапом».

Гасси безнадежно махнул рукой.

— И ты хочешь, чтобы я вставил этот анекдот в свое выступление перед мальчишками? Да каждый из них наверняка напичкан этими самыми аденоидами. Они же сцену разнесут. Ради Бога, Берти, уймись, оставь меня в покое. Давай чеши отсюда… Леди и джентльмены, — возопил Гасси низким утробным голосом, — я не хотел бы злоупотреблять вниманием столь благоприятного случая…

Оставив несчастного придурка в одиночестве, мудрый Вустер удалился, от души поздравляя себя с тем, что у него хватило здравого смысла сделать необходимые приготовления, теперь остается только в нужный момент нажать кнопку, чтобы запустить в действие тонко разработанный план.

Видите ли, до настоящей минуты я питал надежду, что, если открою Гасси глаза на то, как относится к нему Мадлен Бассет, остальное доделает сама природа — Гасси воспарит, и искусственные стимуляторы ему не потребуются. Потому что кому хочется носиться по дому с кувшином апельсинового сока, если в этом нет острой необходимости.

Но сейчас, как я убедился, следовало привести мой план в действие. Ни живости, ни бодрости духа, ни нравственных сил — ничего этого Гасси во время нашего разговора не выказал, и я решил принять самые суровые меры. Расставшись с несчастным, я направился к буфетной, дождался, когда дворецкий выйдет по какой-то своей надобности, проскользнул внутрь и завладел заветным кувшином. Украдкой поднялся по лестнице, шмыгнул к себе в комнату и первом Делом увидел Дживса, колдовавшего над моими брюками.

Он бросил на кувшин взгляд, который показался мне — как потом выяснилось, ошибочно — осуждающим. Я выпрямился во весь рост. Не потерплю от Дживса никаких глупостей.

— Да, Дживс?

— Сэр?

— У вас такой вид, будто вы хотите высказать свое мнение.

— О нет, сэр. Как я заметил, у вас в руках кувшин с апельсиновым соком для мистера Финк-Ноттла. Я хотел бы заметить, что, по моему мнению, было бы неосмотрительно добавлять в сок алкогольный напиток…

— Это и есть высказывание своего мнения, Дживс, и…

— Потому что я уже об этом позаботился, сэр.

— Как?!

— Да, сэр. В конечном счете я решил согласиться с вами.

Я смотрел на него, вытаращив глаза. Я был глубоко тронут. Думаю, любой на моем месте был бы тронут, если бы вдруг обнаружил, что старый добрый дух вассальной верности, который он считал давно похороненным, на самом деле живехонек.

— Дживс, — сказал я, — я тронут.

— Благодарю вас, сэр.

— Тронут и обрадован.

— Я очень вам благодарен, сэр.

— Однако почему вы переменили решение?

— Я случайно встретил в саду мистера Финк-Ноттла, сэр, когда вы еще спали, и мы с ним немного побеседовали.

— И вы почувствовали, что живительная влага ему необходима?

— В высшей степени, сэр. Его настроение крайне меня огорчило. Он себя ведет, как капитулянт.

Я кивнул.

— У меня точно такое же чувство. Именно капитулянт, очень подходящее слово. А ему вы сказали, что его настроение показалось вам капитулянтским?

— Да, сэр.

— Но все бесполезно?

— Да, сэр.

— Ну что ж, Дживс. Надо действовать. Сколько джина вы влили в кувшин?

— Полную стопку, сэр.

— Достаточно ли этого для взрослого капитулянта, как вы считаете?

— Думаю, вполне достаточно, сэр.

— Сомневаюсь. Каши маслом не испортишь. Добавлю-ка и я столько же.

— Я бы не советовал этого делать, сэр. Например, попугай лорда Бранкастера…

— Дживс, вы повторяете прежнюю ошибку. Гасси не попугай. Вам необходимо последить за собой. Итак, я добавлю унцию.

— Очень хорошо, сэр.

— Да, кстати, Дживс. Чтобы оживить свою речь, мистеру Финк-Ноттлу нужна парочка свеженьких анекдотов. Не знаете чего-нибудь подходящего?

— Я знаю анекдот о двух ирландцах, сэр.

— Пэт и Майк?

— Да, сэр.

— Они еще гуляют по Бродвею?

— Да, сэр.

— То, что надо. А еще чего-нибудь в том же духе?

— Нет, сэр.

— Ладно, обойдется. А сейчас можете пойти рассказать ему про Пэта и Майка.

— Хорошо, сэр.

Дживс вышел, а я открутил пробку и щедро плеснул в кувшин из бутылки. Едва я успел это проделать, в коридоре послышались шаги. Мне ничего не оставалось, как сунуть кувшин за фотографию дяди Тома, стоящую на каминной полке. Дверь отворилась, и хорошим аллюром, пригарцовывая, как цирковая лошадь, в комнату ворвался Гасси.

— Привет, Берти! — крикнул он. — Привет! Привет! И еще раз привет! Берти, как прекрасен мир! Никогда не видел таких прекрасных миров!

Я лишился дара речи и только в изумлении таращил глаза. Мы, Вустеры, соображаем со световой скоростью, и я тотчас понял: что-то произошло.

Я ведь вам рассказывал, как он кружил по лужайке. Описал сцену, которая там между нами произошла. И если я проделал это с надлежащим мастерством, вы должны были понять, что Огастус Финк-Ноттл — нервнобольной, с дрожащими коленками, что вид у него — краше в гроб кладут и что в припадке малодушного страха он все время судорожно теребит лацкан пиджака. В общем, законченный капитулянт. Лягушка, по которой проехала борона, — таков был Гасси, когда мы с ним разговаривали на лужайке.

Теперь передо мной предстал совсем другой человек. Уверенность в себе, казалось, сочится из каждой его поры. Лицо пылает, глаза радостно блестят, рот растянут в самодовольной ухмылке. А когда он добродушно хлопнул меня по спине — к несчастью, я не успел увернуться, — мне показалось, что меня лягнул мул.

— Ах, Берти, спешу тебя обрадовать — ты был совершенно прав, — весело затарахтел он, прямо как коноплянка, у которой нет ни единой заботы. — Твоя теория, проверенная практикой, блестяще подтвердилась. Я чувствую себя, как бойцовый петух.

Я перестал хлопать ушами. Я все понял.

— Значит, ты пропустил стаканчик?

— Ну да. Как ты советовал. Препротивная штука. Похожа на лекарство. Обжигает горло, после нее чертовски хочется пить. Удивляюсь, как люди пьют эту гадость и еще получают удовольствие, вот ты, например. Но не буду отрицать — действует безотказно. Кажется, я мог бы укусить тигра.