информации – он стал мозгом системы. Раньше приказы отдавали непосредственно люди. Но
реакции людей не могут сравниться с реакциями машин. Пока человек проводит разбор ситуации,
принимает решение и отдает приказ – проходит время. Мы его терять не намеревались – нашим
машинам это время не требовалось – они могли действовать автономно. Главнокомандующие
AVRG разработали глобальную стратегию – дальше управление перешло к Центру. Командиры
66
следили за ходом боев – направляли и контролировали – техника имела возможность
ориентироваться на месте и менять тактику. А главное…
– Это еще не все?..
– Нет, Кот… Наши машины были способны безошибочно определить мыслящий объект по
ментальному фону – они знали о “разуме” все, что знали мы. Они могли блокировать мысли. Мы
дали им потенциалы новой связи – направленные ментальные передачи. Это был огромный риск,
но мы на это пошли.
– Это и есть то, чего люди всегда избегали?
– Так точно. Это дало нам не только привилегии в скорости, но и сделало нашу технику
“незримой”. Мы добились не только согласованности действий, но и полной непредсказуемости –
для врага. Практически все можно спрятать, подключив системы сокрытия, но… Сигналы связи,
как наводка – по ним легко обнаружить объект на большом расстоянии, и, в общем, любой сигнал
можно перехватить. Мы бы многого лишились, как полностью отказавшись от связи, так и
подсоединившись к “открытой”, поэтому и перевели нашу технику на “закрытую” ментальную
связь. Такой сигнал теряется в короткой зоне – и перехватить его невозможно. Можно извлечь
информацию отовсюду, даже из сигнала, идущего по кабелю, но получить информацию из
направленной передачи может лишь тот, кому она предназначена. Наши машины были на связи
постоянно. Они быстро ориентировались в изменениях – анализировали ситуацию,
перестраивались. Связь врага была для нас открыта – мы знали о каждом действии и намерении
противника, без труда вычисляли секретные и стратегически-значимые объекты…
– Теперь у вас те же проблемы?
– Почти.
– Почему никто не может перехватить этот ментальный сигнал?
– Сложный вопрос… не получается. Сигналы можно декодировать, если определить
изначальный принцип кодировок по ментальному фону, а если коды сбиты… если при
прохождении синапса сигнал…
– Умно ты изъясняешься, Айнер…
– Бестолковый ты просто… Нейросистема – программный стандарт “да”, “нет” – нужно лишь
понять, каким кодом идет разряд. А при искажении нельзя различить побуждающий это сигнал или
тормозящий – вот и все дела.
– Почему нельзя?
– Потому, что мы в коей-то мере управляем мозгом – влияем на проводники.
– А если определить принцип, по которому сбиваются эти коды?..
– Мы эту информацию выделить не можем – она закрыта. Код сбивается на другом уровне – на
более высоком. За это отвечает сознание. Этот уровень мы блокируем первичным сбоем. Сигнал
идет уже не изначально поставленным кодом – он как бы искорежен.
– Это что-то вроде того, как разобраться, что было первым – крысеныш или крыса…
– Ну…
– А что было первым?
– Крысеныш, конечно.
– Почему?..
– Кот, первым был сбой в организме кого-то из тех, кто его породил (генетики не в счет). Из
этого и выродился носитель измененного генотипа – крысеныш.
– Ты уверен?
– Полностью.
– Ты всегда так…
– Насчет генетиков… скорей всего их тоже можно учитывать. Но в остальном – уверен.
– А, прокололся все-таки…
– Не об этом речь! О том, что найти закономерность среди этих искажений никому не под силу.
– Ничего себе! А я и не представлял, что моя голова такие штуки выделывает!
– Когда привыкаешь – перестаешь замечать… Делаешь что-то на автомате, но все равно где-то
на грани контролируешь точность движений – так и здесь.
67
– Я бы этим гордился, если бы понимал, что это!
– Можешь уже сейчас начинать гордиться – для гордости понимание необязательно – даже
вредно… Направленные передачи открыты только для того, на кого направлены – для того, на чей
ментальный фон закодирован ключ для восстановления сбитых кодов.
– Айнер, так надо ключ добыть! Вы же знаете!.. Ну… Знаете, по какому принципу он
кодируется!
– Знаем… а декодировать не выходит! Нейросигнал – штука непростая! Допускаются какие-то
неточности!
– Но как?!
– Кот, это очень тонкие процессы…
– Что это значит?
– Значит, что мы вгрызлись в ту область высшего нейроуправления, которая доступна лишь для
наших зубов…
– Так вы можете это сделать, пользуетесь этим, но не все про это знаете – так что ли?
– Люди всегда так делают – что-то изучают, изобретают, потом проверяют, обнаруживают
побочные действия, думают, как с ними бороться, изобретают что-то новое… Мы
экспериментаторы. А эксперимент не что иное, как провокация.
– Как все сложно…
– Не так уж и сложно – везде есть система, главное – ее понять.
– Потрясающе! Безграничное понимание!..
– Безгранично только то, чего мы не понимаем.
– Как это?
– Да не важно.
– А как же об этом не узнали шпионы?..
– У нас были очень действенные методы борьбы со шпионажем, даже слишком действенные…
Нам удалось обеспечить секретность (средств на это ушло немеренно). Мы запустили новую
систему.
– Так началась эта война?
– Да, Кот. Она длилась ровно сутки, как и было запланировано. Осложнений с нашей стороны,
конечно, ожидали, но не так скоро. Тогда война рассчитывалась, как смутный прогноз будущего.
Командование и это учло, мы не стали ждать – приказ о начале боевых действий был отдан Центру
задолго до того, как война стала по-настоящему неизбежным последствием кризиса.
– А если бы вообще не стала?..
– Она была неизбежна – на другом временном отрезке. Не думай, что “золотые драконы” не
имели на этот отрезок времени своих планов. Они тоже идут на риск, если других вариантов нет.
– А этих вариантов действительно не было?
– Были – крайние: отказаться от всего и выживать, как придется, или уходить за пределы
галактики – всем и в ничто. Мы сражались за земли нашей планеты…
– Я что-то никак в толк не возьму, почему “драконы” не были готовы к тому, что вы вытворили,
если уже знали, что вы что-то вытворите?..
– Недооценили наше отчаяние – они тоже готовились к агрессии. Готовились осторожно, чтобы
избежать разрушений и неуправляемого хаоса, но в результате оказалось, что их разработки не
уступали нашим.
– Им тоже пришлось послать к черту мировые соглашения?
– А то как же? Не то война тянулась бы до бесконечности в определенном равновесии, и
затраты энергии были бы равнозначны уничтожению всего нашего мира.
– Как сейчас, да?
– Почти… Искали наиболее совместимые с ним варианты.
– И не нашли…
– Молчи лучше… Мы напали на рассвете – до восхода солнца. Военные базы противника были
захвачены еще до того, как последовала реакция. Наш враг не успел ни ответить, ни подключить
защиту. Это была сложная комбинация синхронных действий. Мы взяли воздух, штурмовали
68
города… И порядок навели быстро. Очаги сопротивления были подавлены, территории
оккупированы.
– А как же вы?.. Вы же снова могли все уничтожить…
– Нет, все было рассчитано. При нынешнем состоянии планеты максимум, что мы могли себе
позволить – точечные лучевые удары. Это была не такая бесконтрольно-разрушительная война, как
предыдущая, а больше походила на интеллектуальный поединок на виртуальном поле.
– И ваши противники ничего не смогли сделать?
– На тот момент ничего. Войну мы выиграли и получили доступы к их ресурсам.
– А что вы делали с людьми?.. Вы же захватили их земли…
– Мы оккупировали их территории, установили свою власть.
– Вы их уничтожали…
– Мы не собирались ликвидировать население захваченных территорий. К ужесточению мер
перешли из-за жесткого сопротивления. Мы делали все, чтобы этого избежать, но не получилось…
– Что это значит?
– Стали проводить зачистки. Хотели на корню сопротивление прервать.
– Почему?
Кот от нетерпения дергает хвостом… Был бы он там, посмотрел бы я, как ему интересно все