уже свалил куда-нибудь, где золотишко уважают и о его происхождении глупых вопросов не задают. И много ещё версий можно придумать на тему того, почему кражи прекратились.
В моей памяти не сохранилось ничего на предмет того, что именно в семьдесят шестом году была такая серия краж. Вот в восьмидесятых точно была. В той ситуации действовал гастролёр-одиночка, тоже брал только золото и деньги, следов не оставлял, дверей не ломал. Так называемые английские замки открывал виртуозно, чуть ли не ногтем. А спалился потому, что нарушил собственное правило — не брать ничего громоздкого. На магнитолу кассетную «Grundig» позарился. Потерпевший оказался морячком загранплавания, привёз её откуда-то.
В нынешней версии моей жизни ничего подобного не случилось, может быть, это в восьмидесятых произойдёт? А нынешние события — совсем другая история.
А еще я очень боюсь, чтобы серия краж не стала только надводной частью айсберга. А надводная часть, как известно, она не самая большая и страшная. Страшнее то, чего моряки не видят.
Глава одиннадцатая
Художественные ценности провинциального города
Сегодня выпал свободный вечер. Я-то предполагал, что, возможно, отправлюсь на ПМГ, потому что это был мой выход, согласно графика. Нет, я прекрасно помнил, что я свое дежурство уже отработал, а вместо меня должен выйти Барыкин. Но Санька — еще тот гусь. У него могло что-то случиться, не выйдет, а спросят с меня. Поэтому, на всякий случай, я отправился в отделение, чтобы проконтролировать ситуацию. А тут мой товарищ, вместо того, чтобы «простить» мне свой долг, явился. Вон, даже фингал под глазом почти прошел. Но фингал — это не та травма, чтобы мешала работать. Пусть делает вид, что получил «боевое ранение».
А я сделал вид, что у меня на участке еще множество дел и быстренько слинял. Останешься — попадешься на глаза начальству, а оно не любит прохлаждающихся подчиненных. Общеизвестно, что начальник рад, если его подчиненные пашут.
И что дальше? А дальше я отправился на свидание. Марина вчера звонила на опорный, сказала — мол, тридцать первого она уезжает, потому что надо и в комнату вселиться (с хозяйкой еще летом списались, но все равно, лучше пораньше), а первого сентября ей выходить на учебу. С учебой строго. А если я не возражаю, найду для нее время (ишь, как загнула!), то мы могли бы просто погулять по городу.
Ну, сегодня тридцатое, поэтому имею полное право погулять с девушкой. Добежать до общаги, скинуть форму и влезть в гражданку — дело на полчаса. А вот с автобусом хуже. Но тоже, можно сказать, что повезло. Почти сразу подъехала «двойка», и я отправился в Заречье.
И как в это время за девушками ухаживали? Ни тебе сотовых телефонов, ни стационарных. Я-то ладно, а девчонка, как оказалось, уже второй час ждала. И хорошо, что дома не оказалось мамы, а иначе пришлось бы отвечать на вопросы. Цветы бы подарить, но в конце августа бабули продают только георгины и гладиолусы, с которыми детки отправятся в школу, а для девушки, такое, как бы и не подходит. Опять вспомнил добрым словом свою эпоху, когда на каждом углу притулился цветочный магазин, где и розы на любой кошелек, и гвоздики. Поэтому, купил для девушки шоколадку. Но шоколадке она обрадовалась так, что в глазах появились слезы. А что, ейный Миша девушке шоколад не дарил? Вот ведь, скупердяй.
Чмокнув Маринку в щечку (по дружески — это можно!), собрался забрать девчонку и отправиться гулять, но нет, не тут-то было. Марина решила, что гостя (на ухажера или кавалера я пока не тяну) следует покормить.
Я сегодня в столовой был, но покажите мне человека, который откажется от домашней еды?
На первое мне досталась тарелка щей ее собственного приготовления (вку-у-сно!), а на второе еще и пара сырников.
Интересно, девушка в Белозерске научилась готовить или ее мама научила? Ну да какая разница. А ведь пожалуй, что если я здесь не встречусь со своей женой из моей реальности (все может быть!), то следует рассмотреть Маринку в качестве потенциальной невесты. Если, разумеется, она не простит своего Мишу. А ведь все может быть. И станет она этого незнакомого мне парня щами кормить. Вот ведь, везет же некоторым. А они не ценят.
В Заречье, к сожалению, гулять пока негде. Либо сплошная стройка, либо остатки бывших деревень. Можно бы прогуляться по Макарьинской роще, в сторону Шексны, но туда пока дорога не асфальтирована, а нынче ночью лил дождь. Значит, отпадает.
Поэтому мы решили ехать в город, и там где-нибудь побродить. Можно зайти в художественный музей на Ленина, или в краеведческий, на Луначарского.
Если бы в спецкомендатуры пускали посторонних, так я сводил бы Маришку на выставку нашего художника-самородка Прибылова. Впрочем, почему это самородка? У парня за плечами и художественная школа, и какой-то вуз в Минске. А вот то, что он наш — стопудово, потому что в данный момент времени Александр Прибылов отбывает наказание. А за что можно определить в тюрьму художника или поэта? Так все за тоже — за тунеядство.
Но ходят слухи, что Сашку отправили на химию не за это. Мол — нарисовал парень колоду игральных карт, где тузов изобразил в виде членов Политбюро, а валетов — в виде кандидатов в члены. А вот Машерова — первого секретаря ЦК КПССС Белоруссии он изобразил именно в виде валета, на что тот очень обиделся. Но мне кажется — это лишь слухи. Петр Миронович Машеров, которого я безмерно уважаю, получивший звезду Героя Советского Союза не по выслуге лет, а еще во время войны, за организацию партизанского движения в Белоруссии, уж кем-кем, а мелочным не был. Скорее всего, он даже и не знал о существовании художника, а узнал бы о такой колоде, то посмеялся бы и отдал приказ пристроить Сашку в какой-нибудь клуб, оформителем.
Творческие люди, они вообще не от мира сего. Не понимают, что ежели, они, допустим, не являются членами Союза художников или членами Союза писателей, так вроде, они не художники и не поэты. Рисуют себе, а еще стихи пишут, искренне недоумевая — отчего же их считают бездельниками и тунеядцами?
Про Иосифа Бродского, которого отправили в ссылку за то, что он официально нигде не работал, слышали все. А вот про то, что в Череповецкой спецкомендатуре отбывал срок Олег Григорьев — знают немногие. Фамилию, правда, мало кто слышал, а вот его стихи давным-давно стали «народным фольклором». Вот, например.