тебя поддержать меня с Аристидом, когда это будет важно. Здесь есть о чем спорить, не только о наших стилях и выборе масла. Ну же! Ты здесь среди друзей.
Ксантипп не думал, что это так. Он не мог точно сказать, почему не доверяет Фемистоклу, но именно так оно и было. Возможно, недоверие объяснялось тем, что этому человеку нравилось побеждать, а чтобы победить, нужно, чтобы кто-то обязательно проиграл. Однако, решил Ксантипп, он выучит все, что сможет, даже если для этого придется провести вечер, прикусив язык, в компании шлюх и гадюк.
Агариста проснулась от стука. В первые, туманные, мгновенья она смотрела в потолок. Может быть, закричал ребенок? Глухой стук раздался снова, и она увидела, как вспыхнул свет, когда раб зажег лампу от тлеющих углей. Отблеск, подпрыгивая, двинулся по коридору к ее комнате. Она села, и покрывало соскользнуло с груди. Там, где спал Ксантипп, света не было, значит он еще не вернулся.
Кто-то из детей заплакал, хотя она не могла сказать, был ли это маленький Перикл или его сестра. Уже сердясь, Агариста встала с кровати. Слуги могли бы уже подойти к двери и решить, следует ли будить хозяйку. Как будто можно спать под такой стук!
В голове заметались тревожные мысли: Ксантипп мертв… персы вторглись в Афины… город охвачен беспорядками. Выругавшись, она завернулась плотнее и вышла в главный дом.
Помещения для рабов находились в фундаменте под семейными комнатами, и она мельком увидела испуганные лица в дверных проемах. Рабы не осмеливались зажигать лампы, пока не разрешила хозяйка. Они ждали, как тени, беспомощные перед судьбой, как того требовало их положение. Агариста была раздосадована тем, что ни у кого из них не хватило ума успокоить плачущего ребенка. По голосу она узнала Перикла. И как не злиться на того глупца, который решил разбудить весь дом посреди ночи!
Из пятидесяти четырех рабов в ее доме только шестеро были обучены владению оружием, чтобы защищать женщин и детей. Эти шестеро работали поварами, каменщиками и плотниками, но когда госпоже угрожали, они брали мечи и кожаные доспехи и вставали перед ней. Сейчас все они собрались между главным домом и стеной у дороги, сюда уже принесли лампы. Свет упал на Агаристу, когда она вышла из дома. Они не должны были видеть ее страх. Она была Афиной, носившей шлем воина. Агариста выпрямилась и усилием воли загнала поглубже ужас, от которого ее бросало в дрожь и подгибались колени.
Самым старшим рабом в доме был Маний, служивший еще ее отцу и знавший ее маленькой девочкой. Это он помогал Ксантиппу с оружием и доспехами, перед тем как тот отправился на Марафон. С клинком в руке он стоял у железных ворот, готовый действовать по ее приказу. Дороги видно не было, но была смотровая щель для наблюдений. Конечно, существовал риск получить удар копьем, вот почему Маний обратился к ней за приказами.
– Посмотри, кто это, – велела Агариста, и у нее перехватило дыхание.
Он открыл замок и выглянул в смотровую щель наружу. Стоя позади него, Агариста заметила, как опустились его плечи и расслабились пальцы, державшие меч.
– Это хозяин, – сказал Маний.
Агариста не успела ответить, как снаружи раздался чей-то голос:
– Дверь! Вы что, все оглохли? Откройте дверь.
Она не отпустила рабов, хотя и дала Манию знак отодвинуть засовы, которые шли от железной двери в саму стену. Со стороны Ксантиппа было непростительной грубостью будить семью таким образом.
Дверь содрогнулась, когда Ксантипп вывалился из-за нее, удерживаемый двумя незнакомцами. Смущенными они не выглядели, скорее все происходящее их даже забавляло. Агариста запахнулась поплотнее, когда они попытались поклониться и при этом не уронить ее мужа. От всех разило вином и рвотой, и она поднесла руку ко рту.
– Куда желаете его доставить, госпожа? – невнятно спросил один из них, решив почему-то подмигнуть.
– Я бы желала, чтобы он остался в канаве, – ответила она. – Но поскольку вы разбудили всех моих домочадцев, чтобы привести сюда, оставьте вон на той скамейке и уходите. Маний, дай им по драхме за беспокойство.
Маний нашел две серебряные монеты, и обрадованные доброжелатели горячо его поблагодарили. Ксантипп развалился на скамейке и мгновенно уснул. Чужаки, однако, задержались у ворот, оглядывая двор затуманенными глазами.
– Может, поесть найдется?
– Нет, – сказала Агариста. – Вы рабы?
Ее поведение по отношению к ним определялось, конечно, их положением. В полутьме разобрать было трудно, так как оба были без колец и одеты просто. Она почувствовала облегчение, когда они кивнули. Раньше она была в невыгодном положении, но теперь все переменилось.
– Примите мою благодарность. И кто ваш хозяин, доставивший моего мужа домой в таком состоянии?
– Архонт Фемистокл, госпожа, – прозвучал гордый ответ. – Он купил диктерион.
– Замечательно, – сказала Агариста. – Значит, это было своего рода празднование?
Оба кивнули, и один из них так побледнел, как будто его снова затошнило.
– Возвращайтесь к хозяину с моей благодарностью, – произнесла она так мягко, как только могла.
Агариста не выказывала больше никаких признаков раздражения или злости на мужа. Они улыбнулись ей и позволили Манию вытолкнуть их обратно на дорогу. Ворота заперли, и было слышно, как парочка запела, возвращаясь в город.
Глава 12
Низкий трубный голос морских раковин разносился над городом, призывая афинян на собрание. Солнце уже приближалось к полудню, но большинство горожан продолжали заниматься своими делами. Лишь рынки на агоре немного оживились – мужчины старались побыстрее закончить покупки и торопливо совали свертки с едой в руки рабов. Те немногие женщины из высших слоев общества, которых сигнал застал на улицах, отошли в сторонку от толпы или направились домой, зная по опыту, что в давке с ними церемониться не будут. Женщинам победнее беспокоиться было не о чем, и они остались на месте. Торговки громогласно выкрикивали о снижении цен, рассчитывая напоследок привлечь любителей выгодных сделок.
Эпикл и Ксантипп сидели на склоне холма Пникс, в нескольких шагах от камня ораторов. Это место пользовалось особой популярностью, его уже окружили группки горожан. Ни один из них, впрочем, не пытался подняться на сам камень, возвышавшийся над прочими на человеческий рост. Людей вызвали на очередную, давно запланированную встречу. Как и в любой обычный день, они приветствовали друг друга традиционным «что нового?». Но сегодня новости уже распространились так далеко и быстро, что ставить кого-то в известность о случившемся не было нужды. Перспектива большого богатства будоражила, как вино будоражит кровь. Это можно было увидеть в блеске глаз и услышать в нервном смехе.