Мильтиад хорошо начал. В конце концов, такова воля собрания.
Ксантипп опустил голову, успев заметить, как Фемистокл закатил глаза за спиной у Аристида.
– Я слышал о твоем назначении главным архонтом-эпонимом. Это вполне заслуженно.
К его удовольствию, Аристид отмахнулся от комплимента:
– Ты прекрасно знаешь, что такие вещи не имеют никакого значения… В лучшем случае это искушение для тщеславия. В худшем – червяк в душе! Должно ли меня восхищать, что народное собрание проголосовало за мое имя в названии года? Были и другие кандидаты. Разве они менее достойны этой чести? Фемистокла можно было бы так же легко назначить на эту должность. Один голос мог бы разлучить нас – неужели меня тогда съела бы зависть? Будет ли от меня меньше пользы или от него – больше? Конечно нет. Все это пустяки. Я знаю, что ты это понимаешь.
Ксантипп почувствовал, что краснеет. Он был рад войти в узкий круг равных, независимо от того, какое это имело значение. Каждый год в городе избирался только один архонт-эпоним. «Год Аристида» становился опорой, на которой строились все события. «Это было через три года после Аристида», – говорили бы люди, возможно, в течение столетий. Ксантипп полагал, что Аристид мало заботится о таких почестях, но знал, что сам он не настолько скромен. Как, наверное, и Фемистокл.
– Я иду к начальнику порта, – сказал Аристид и протянул руку; Ксантипп ощутил твердое, сухое пожатие. – Обнаружил несоответствия в отчетах.
– Умысел или недосмотр? – спросил Ксантипп.
Присутствие Аристида заставляло его быть серьезным и вдумчивым. Этот человек устанавливал высокие стандарты.
Аристид ответил не сразу, прежде все взвесив, учитывая, что от этого зависела бы жизнь человека.
– Полагаю, что второе, но буду судить по его реакции. Если потребуется, приведу на суд собрания.
– Не ждешь опасности? – спросил Ксантипп. – У меня нет меча, но я мог бы сопровождать тебя. Не годится, чтобы на архонта нападали при исполнении им своих обязанностей.
Аристид задумчиво отвел взгляд и покачал головой. Ксантипп и раньше отмечал, что этот человек вообще лишен физического страха, как будто угроза ранения или даже смерти его не волновала.
– Я так не думаю. Меня здесь хорошо знают. Если он действительно набросится, найдется дюжина плотников и рабов, которые его удержат. Спасибо за твою заботу, Ксантипп. Ты хороший человек.
Ксантипп снова почувствовал, что краснеет. Аристид повернулся и направился к докам. Было бы заманчиво пойти с ним. Он почувствовал, что Фемистокл наблюдает за ним, подняв брови. Атмосфера была другой, как будто они оба сошли со сцены и могли быть самими собой. Ксантипп понял, что это сделал Аристид.
– Я провел утро с нашим новым архонтом, – вздохнул Фемистокл. – Утро, в которое уже не вернусь.
Ксантипп нахмурился, не желая быть втянутым в обсуждения и опасаясь каким-либо образом критиковать Аристида.
– Он лучший из нас, – твердо сказал он, игнорируя вспыльчивость собеседника.
– Для кого-то – возможно, – пожал плечами Фемистокл. – Некоторыми правят жадность, глупость и похоть. Они могли бы украсть драхму у собственной матери или наступить на пальцы ближнему, чтобы помешать ему подняться. Они как дети в своей злобе.
– Ты же не об Аристиде говоришь! – воскликнул Ксантипп, изумленно взглянув на него.
– Нет, конечно нет. Народу нужны такие люди, как Аристид. Народ должен знать, что есть те, кого можно оставить охранять комнату с золотыми монетами в полной уверенности, что не пропадет ни одна. Более того, они умерли бы с голоду, но не подняли бы и корки хлеба, которая им не принадлежит. Аристид – такой человек, я это знаю. Ты тоже это знаешь. Его воля… его честь – как железо. Он мог бы управлять этим портом или всем городом, и все работало бы, словно фаланга в идеальном строю.
Ксантипп подозрительно посмотрел на него:
– Значит, ты им восхищаешься. И я. Нам нужны такие люди, как…
– Но тогда, если бы за законы отвечали такие люди, как Аристид, у нас был бы мертвый город, – продолжил Фемистокл, глядя вслед худощавому человеку, направляющемуся к начальнику порта. – Жить так – все равно что пытаться вести корабль против ветра. Гребцы налегают на весла, и корабль рассекает волны, неся всех нас. Аристид может это сделать.
– Почему тогда «мертвый город»? – начал сердиться Ксантипп.
Как получилось, что каждый разговор с Фемистоклом складывается одним и тем же образом? Этот человек обладал необычайной способностью уколоть.
– Людям нужно нечто большее, чем хлеб и вино, любовники и золото, – сказал Фемистокл.
– Ты имеешь в виду богов?
К его удивлению, Фемистокл усмехнулся:
– Я не знаю. Как интересно у тебя устроен ум, Ксантипп из Холаргоса! Нет, мужчинам нужно честолюбие. Такие, как Аристид, были бы довольны тем, что сохранили. Сохранили то, что у нас есть.
– Это не кажется мне таким уж плохим, – возразил Ксантипп.
– Мир меняется. Если постоянно только перекрашиваешь и перестраиваешь, то в конце концов появятся трещины. Ты видел, мой друг, руины храмов и врат. Были народы, которые не менялись и ушли до нас. Им не хватило честолюбия встать и сказать: «Мы оставим след, который никогда не будет стерт».
В нем появилась странная напряженность, наблюдать которую было почти неприятно. Ксантипп заметил, как исчезает блеск в его глазах.
Фемистокл встряхнулся, словно просыпаясь, и добавил:
– В любом случае я бы не хотел, чтобы он сидел за моим обеденным столом. Старик убивает смех этим своим кислым выражением лица.
Ксантипп неловко кивнул. Он уже устал от Фемистокла:
– Хорошо. Я возвращаюсь в город. Пообещал себе, что сегодня устрою тяжелую пробежку.
Фемистокл посмотрел на него, оценив длинные руки и ноги, мощные мускулы человека, который каждый день оттачивал свои боевые навыки.
– Можно мне побежать рядом или предпочитаешь в одиночку?
Ксантипп услышал в этих словах вызов и улыбнулся:
– Буду рад составить тебе компанию, но предупреждаю: я задаю жесткий темп.
Сбросив одежду и сандалии, Фемистокл остался голым. Он сиял здоровьем. Ксантипп вспомнил, что этот человек любит бороться и биться на кулаках, и подумал, не перегнул ли палку. Сам-то он был уже немолод, с больным коленом. Но свои опасения оставил при себе.
Фемистокл горкой сложил вещи и свистнул. В ответ со стороны доков рысцой примчался раб.
– Веди, Ксантипп, – кивнул Фемистокл. – Я сделаю все возможное, чтобы не отставать от тебя.
Они начали с легкого бега. Каждый сознавал силу другого и был полон решимости не проиграть, даже если для этого придется умереть.
Глава 11
Его подвело колено. Оба – и Ксантипп, и Фемистокл – неслись едва ли не на разрыв сердца.