Ленин, ознакомившись с содержанием письма, отреагировал по обыкновению резко.
— Включите декана Стратонова в список на высылку, — скомандовал он своему секретарю.
Европа к высылке ученых и деятелей культуры отнеслась как к неожиданному и щедрому подарку большевиков.
Оказавшись не по своей воле в изгнании, многие ученые, политические деятели, литераторы сразу же окунулись в бурную творческую жизнь Русского зарубежья. Они активно подключились и к общественной работе, издавали свои газеты и журналы, на страницах которых публиковали статьи, воспоминания, заметки, письма, читали лекции в высших учебных заведениях, тем самым знакомили Запад с русской культурой.
По имеющимся данным, до начала Второй мировой войны высланные из России ученые опубликовали на Западе более 13 тысяч научных работ во всех отраслях знаний, серьезно продвинув вперед научные разработки. А те, кто задержался в России, на несколько десятилетий остались с повторением глупого бахвальства: «Мы академиев не кончали».
С этого периода в России остались в основном безразличные интеллигенты — «одобрямсы». Политическая кастрация научной и творческой элиты, естественно, отрицательно сказалась на поступательном развитии страны.
Правда, незначительное количество командиров продолжали служить в армии и на флоте, а в промышленности — инженеров, окончивших до революции высшие учебные заведения. Это их потом назовут «спецы», но эти спецы, видя бесперспективность развития страны, настояли в начале 1930-х годов на закупке за границей более 200 проектов заводов, на которых потом смогли создать более-менее современную военную технику.
Именно эта закупка стала основой сталинской индустриализации и практически решила исход Второй мировой войны. Если бы «загнивающий капитализм» не продал нам эти проекты — Челябинского тракторного завода, Горьковского и Московского автозаводов, Сталинградского тракторного и других не менее нужных заводов — и не помогли бы их построить, то войну 1941–1945 годов мы, безусловно, проиграли бы или откатились за Урал в пасть японским милитаристам, подготовившим вторую губку тисков с Востока. В данной ситуации Советский Союз был бы раздавлен.
Сталин оказался прозорливее Ленина в этом вопросе. Как писал Юрий Чашин в статье «Философские пароходы Ленина и наши потери»:
«Вот вам цена решений одного симбирского недоучки, брата террориста — цареубийцы, пошедшего другим путем, путем истребления не только царя, но всего народа… Это был бы такой случай, как если бы сейчас кто-нибудь посмел напасть на современный Китай. Ведь в политике нет самоубийц. Но русским ученым, высланным Лениным, пришлось трудиться на благо народов других стран, большинство из них преуспели и оставили после себя научные школы в Европе и Америке».
Примером того может быть деятельность авиаконструктора, отца мирового вертолетостроения Игоря Ивановича Сикорского, правда, вытолкнутого негативными обстоятельствами из Советской России немного раньше. С его именем связаны разные и притом неожиданные достижения конструкторской мысли, всякий раз выводившие мировую авиацию на новый уровень.
И таких, как он, «философские пароходы» вывезли за границу сотни, если не тысячи головастых мужиков. То, что Сикорский сделал для Франции и США, он мог сделать для России. За свою жизнь авиаконструктор был удостоен множества почетных званий и наград, но главная его награда — это благодарность людей за созданные им машины. И среди этих благодарных людей — президенты Соединенных Штатов Америки, которые, начиная с Дуайта Эйзенхауэра, летают на вертолетах с надписью «Sikorsky» на борту.
Вот уж действительно, если бы мы все обладали разумной гордостью, в мире не было бы столько мерзостей. Гордость — железный стержень чести. Россия его отправила с гениями на Запад «философскими пароходами».
К сожалению, обозленный на советскую действительность Игорь Сикорский поддержал приход Гитлера к власти в 1933 году и его крестовый поход на Восток в 1941 году.
Белый Берлин
Именно Берлин, центр лагеря недавних противников в войне, неожиданно в начале двадцатых годов стал первым городом, принявшим огромный поток русских беженцев. Популярная немецкая газета «Vossische Zeitung», выходившая в Берлине, 6 января 1922 года в статье «Новое великое переселение народов» писала:
«Большая война вызвала движение среди народов Европы и Азии, являющееся, быть может, началом большого исторического процесса образца великого переселения народов. Особую роль играла русская эмиграция, подобных примеров которой нет в новейшей истории…
Для Европы назрела необходимость рассматривать русскую эмиграцию не как временное происшествие… Но именно общность судеб, которую создала эта война для побежденных, побуждает к тому, чтобы задуматься кроме сиюминутных тягот о грядущих возможностях сотрудничества».
В этом небольшом куске мысли просматриваются три оценочных явления происшедшего. Первое — огромная масса вчерашних врагов, не являющихся теперь таковыми, второе — призыв к объединению пострадавших, третье — сотрудничество не должно ограничиваться рамками Германии, а охватывать весь европейский континент.
Как известно, серебряный век русской культуры как один из лидеров мирового духовного движения был взорван политическими, военными и социальными потрясениями 1917–1922 годов. Вопросы белой и красной культуры серебряного века, несмотря на идеологические рогатки цензуры с той и другой стороны, продолжали интересовать читателей вплоть до 90-х годов прошлого века. С учетом развала Советского Союза и появления Российской Федерации оценки культурного наследия России 1920 — 1930-х годов более объективны по причине практически неограниченного доступа к материалам спора, где было больше «русскости», чем «эстетства».
Примером первого «диалога» могут служить два произведения, вышедшие почти одновременно, — одно за границей, а второе в Советской России. Это очерк А. Т. Аверченко «Дюжина ножей в спину революции» и статья А. В. Луначарского «Бывшие люди».
Белые не признавали развития культуры в несвободном обществе. Бытовавшая фраза среди эмигрантов «Мы унесли Родину на подошвах своих сапог» тому свидетельство. Хотя такие авторитетные лидеры мысли, как П. Н. Милюков и Н. А. Бердяев, искали точки соприкосновения русского «духа» в новой России и в России, ушедшей за рубеж.
С войсками за рубеж уходили политические деятели, бывшие члены Государственной думы, Временного правительства, Учредительного собрания, местных правительств, просто гражданские лица, попавшие на корабли в Новороссийске, Севастополе, Одессе. Они уходили из России, как правило, без денег, без будущего, с унижением и ожесточением в сердце.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});