Андрей Норкин: Её вообще не слушают, может быть? Танцуют?
Николай Троицкий: Можно и попробовать.
Андрей Норкин: Без наркотиков?
Николай Троицкий: Без наркотиков.
Сергей Марков: Кстати сказать, на форумах, которые я делаю, в том числе и со студентами, у меня такая музыка наркотическая запрещена вообще, официально правилами запрещена музыка, которая является частью наркокультуры. Она, кстати, проплачивается, я думаю, во многом наркомафией. У них завязаны все эти вещи. Наша проблема не в том, что там выступают западники, к нам приезжают. Наша проблема в том, чтобы у нас не было слушателей, которые бы хотели вот это все, чтобы у нас не было людей, которые накачались наркотиками…
Андрей Норкин: Депутат Милонов в этом направлении и работает.
Николай Троицкий: Что же, мы им уши заткнем, что ли?
Сергей Марков: Здесь нужно бороться не с предложением… а со спросом надо бороться. Поэтому если у нас не будет морально разложившихся личностей типа тех, которые приходят на такие концерты, то их не будут просто приглашать.
Николай Троицкий: Куда нам этих морально разложившихся девать? Может, в лагерь вот этот вместо вьетнамцев в Гольяново отправить?
Сергей Марков: Лечить. Сначала от наркомании, потом от морального разложения.
Николай Троицкий: Там же не все наркоманы, необязательно. Есть просто люди без всяких наркотиков. Кстати, Милонов говорит о каких-то чуждых нравах, но, в принципе, все очень просто: никакой артист западный, даже гениальный, не имеет право нарушать наш Уголовный кодекс. У нас там пропаганда наркотиков запрещена, голым на сцену выходить тоже, по-моему…
Андрей Норкин: Я не знаю насчет этого.
Николай Троицкий: И вот это не надо нарушать. А все остальное… Проблема в том, что действительно много какой-то ерунды. Мы низкосортные группы сюда приглашаем. Это я уже не знаю, как решать. Тут боюсь, что невозможно.
Андрей Норкин: Я не думаю, что прямо мы таких каких-то низкосортных людей приглашаем. Мы приглашаем всех. Часто это какие-нибудь старички. Вот когда мы с вами, уважаемые господа, были молодыми, теперь эти старички, нежно любимые, какие-нибудь Uriah Heep или Deep Purple — они не выезжают вообще из России, они тут так и живут.
Сергей Марков: Они же крутые — Uriah Heep, Deep Purple.
Андрей Норкин: Так, подождите, все хорошо. С музыкой закончили. Пошли дальше к спорту. Объясните мне пожалуйста: второй раз наша страна принимает Олимпийские игры, и снова разговоры о бойкоте. Я надеюсь, что до этого дело не дойдет, но разговоры опять пошли. Сначала они шли от физических лиц, потом бабахнула госпожа Лойтхойссер-Шнарренбергер — до сих пор идут споры, то ли она свое мнение, то ли она мнение Минюста Германии озвучивала. Правда, американцы сказали: нет, мы, конечно, не будем бойкотировать. Как говорится, осадок остался.
Николай Троицкий: Да, главная причина-то какая? Вот ведь в чем дело. В 1980 году…
Андрей Норкин:… была война.
Николай Троицкий: Московскую Олимпиаду бойкотировали по очень серьезной причине, как там ни относись, ввод войск в Афганистан… Было соревнование двух систем, холодная война и так далее. А тут из-за такой непонятной виртуальной ерунды какой-то, что якобы на Олимпиаде в Сочи могут обидеть геев. Так мы их называем прилично?
Андрей Норкин: Я не знаю.
Николай Троицкий: Каким образом их там могут обидеть, я не знаю. Может быть, Сергей Александрович знает.
Сергей Марков: Нет, естественно, это понятно, каким образом их могут обидеть. У нас есть закон о запрете пропаганды…
Николай Троицкий: Детям.
Андрей Норкин: Несовершеннолетним.
Сергей Марков: …Гомосексуализма среди несовершеннолетних.
Николай Троицкий: Детям-детям.
Сергей Марков: Но на самом деле имеется в виду любое публичное пространство, которое может быть доступно детям, — оно подпадает в эту зону. Соответственно, если на спортивных соревнованиях они как-то что-то будут такое пропагандировать, то, естественно, они могут попасть под юрисдикцию закона.
Андрей Норкин: Я с трудом представляю, как они это будут пропагандировать?
Сергей Марков: Коллеги, послушайте, смотрите, вы знаете вообще, что такое Олимпиада? Вы там были когда-то, да? Они сначала очень тщательно готовятся, тренируются, потом выступают. Выходят на пик, выступают, а потом — выиграл, не выиграл — отвязываются. Вы, наверное, знаете, что на Универсиаде, на Олимпиаде специально презервативы пачками в каждый номер кладут. Они там по страшной силе отвязываются друг с другом.
Николай Троицкий: Это тоже запретить надо?
Сергей Марков: Нет. Это надо поощрять, наверное, может быть.
Николай Троицкий: Что же в этом дурного-то?
Сергей Марков: Дело не в этом. Они сбрасывают с себя эту энергетику, поэтому, естественно, те из них, очень маленькая часть… Я, кстати, думал, что гомосексуалистов среди спортсменов очень мало…
Николай Троицкий: Особенно в зимних…
Сергей Марков: Потому что гомосексуализм — это всё-таки биологическое извращение, а всё-таки больные люди особенно…
Андрей Норкин: Нет, они же не в детский сад пойдут отвязываться, они будут в олимпийской деревне сидеть, извините, бухать. А дети-то там откуда?
Сергей Марков: Если в общественном пространстве это происходит…
Андрей Норкин: Да там все закрыто. Вы мне говорите: «Вы знаете, что такое Олимпиада?» А вы знаете, что такое Олимпиада? Вы получите сейчас аккредитацию — фигушки. Год назад аккредитация была закрыта. Вы туда не пройдете ни в какую зону.
Сергей Марков: Есть открытые зоны, естественно.
Николай Троицкий: На набережную выйдут и начнут пропагандировать.
Сергей Марков: Да, да, да.
Андрей Норкин: Хорошо. Мы не об этом. Вы мне объясните, почему опять? Вот Николай правильно сказал, тогда в 1979-80 был такой повод. А сейчас вот такой повод, и мы опять вернулись на несколько десятилетий назад, опять бойкот Олимпиады.
Сергей Марков: Во-первых, никто, как мы понимаем, от этого бойкотировать не будет. Во-вторых, за это время, у нас сейчас обнаруживаются опять ценностные некоторые различия. Тогда была большая холодная война, основанная на колоссальном различии идеологий. Какое-то время у нас не было различий особенных с Западом в идеологии. Мы такие просто были вторичные эпигоны той идеологии, которая господствует. Сейчас у нас определилась некая своя особенная идеологическая система. Пока она только-только в начале определения. Один из ее элементов — это запрет на пропаганду гомосексуализма. Но вот возникает идеологическое противостояние. Это нормально.
Николай Троицкий: Для несовершеннолетних. Нам с вами, Сергей Александрович, абсолютно уже бессмысленно, пусть пропагандируют хоть круглосуточно. Ничего с нами это не сделает.
Сергей Марков: Но, между прочим, этого не будет еще почему: представляете, вот сейчас Барак Обама был на телевидении американском…
Николай Троицкий: Чего нам бояться-то уже?
Сергей Марков: …Обаму спросили… Значит, я просто про геев. Он же говорит: как же так, что вы к России придрались? У нас вся Африка, вся Азия придерживается таких законов. Что мы теперь всех будем бойкотировать? У нас совсем недавно тоже были такие законы.
Андрей Норкин: Подождите по поводу Обамы. Там есть некие весы: они сделали шаг и высказали определенное предложение по Сноудену. Здесь они, может быть, пытаются это как-то компенсировать. Подождите, пока Обаму не будем трогать.
Сергей Марков: Я про геев. Есть критика. Они пытаются свою идеологию продвинуть. Это нормально, когда люди продвигают свою систему ценностей. Человек, который верит во что-то по-настоящему, он не может не продвигать свою систему ценностей. Есть так называемый прагматизм, который на самом деле — абсолютный цинизм. Конечно, людям, у которых нет своей системы ценностей, им кажется странным, что кто-то продвигает свою систему. А у них есть.