— Почему?!
— Она начинает аплодировать или смеяться еще до того, как произносятся самые выигрышные или смешные реплики. А через несколько секунд ее реакцию подхватывают остальные. Актеры жалуются, что Ёрико им все портит.
— Она что же, знает заранее содержание пьес?
— Сначала все думали именно так, но этого быть не может: каждая группа хранит сценарий в строжайшей тайне. Я спрашивала Ёрико, и та ответила, что угадывает самые интересные места заранее.
— Угадывает?!
— Помните, на днях, часов в одиннадцать утра, был довольно ощутимый подземный толчок?
— Да, что-то такое было.
— За несколько секунд до него Ёрико вдруг нырнула под парту. Это было на моем уроке, я уже открыла рот, чтобы отругать ее за баловство, и вдруг — толчок. Как раз когда я собиралась наказать ее за то, что она на уроке затеяла в прятки играть!
— Она почувствовала землетрясение заранее?
— Да. Единственная из всех. Я почти уверена: ваша девочка обладает экстраординарными, необъяснимыми способностями, позволяющими ей каким-то образом заглядывать в будущее. И в последнее время этот ее дар явно развивается. Я знаю, что у нее был шок и потеря памяти; вероятно, это как-то взаимосвязано. Теперь вы понимаете, почему я решила посоветоваться с вами? Мне бы очень не хотелось — если мои догадки об удивительном даровании девочки верны, — чтобы вокруг этого устраивали шумиху и уродовали психику ребенка. Ёрико должна расти в нормальных условиях.
У Адзисавы вспыхнула догадка.
— Скажите, а когда проводился этот тест?
— В середине сентября.
Так и есть, вскоре после гибели Томоко. Той ночью Ёрико утверждала, что слышит крик Томоко о помощи. Может быть, именно тогда дар девочки достиг некой новой высоты?
— У вас есть какие-нибудь предположения? — спросила классная руководительница, пытливо вглядываясь ему в лицо.
— Значит, вы полагаете, что удивительная способность связана с потерей памяти? — задумчиво переспросил Адзисава, не торопясь с ответом. Этот вопрос имел для него особую важность.
— Ну, я не специалист, но вывод напрашивается сам собой: ведь дар предвидения стал развиваться после того, как девочка утратила память.
— А что, если наоборот?
— Как «наоборот»?
— Вы полагаете, что предвидение нечто вроде компенсации за потерю памяти. А что, если это — следствие восстановления памяти?
— К Ёрико возвращаются воспоминания?
— Не могу сказать наверняка, но что-то такое в последнее время происходит.
Адзисава иногда чувствовал на себе сосредоточенный взгляд Ёрико. Она словно пыталась разглядеть под привычными чертами еще чье-то лицо. Стоило ему встретиться с ней глазами, как она тут же отворачивалась.
— Да, я тоже что-то замечаю… — подхватила учительница.
— В выражении глаз, да?
— Да-да! Раньше на уроках она все смотрела куда-то, не поймешь куда, а теперь взгляд все чаще становится сосредоточенным. Как будто она постоянно пытается что-то вспомнить.
Все точно, подумал Адзисава. Неспроста она так вглядывается в его лицо.
— А у вас нет ощущения, что память уже восстановилась?
— Она бы сказала! Нет, по-моему, явных признаков восстановления памяти пока нет.
— Может быть, кое-что Ёрико уже вспомнила, но молчит?
— Зачем бы она стала молчать, Адзисава-сан? Когда к человеку возвращается память, он ведь словно прозревает. Вы, наверно, видели подобные сцены в фильмах и спектаклях? Помню, в одном фильме кто-то упал со скалы, ударился головой и вдруг словно очнулся от глубокого сна. Впрочем, я не врач, не могу сказать — возможно, бывает и так, что память возвращается постепенно.
Однако Адзисава остался при своем мнении: он вполне допускал, что Ёрико вспомнила прошлое, но скрывает это от него.
— Ах да, кстати, — воскликнула учительница, — я могу вам порекомендовать хорошего специалиста. Это профессор из университета, в котором я училась. Он как раз занимается исследованием нарушений памяти. Вероятно, он сможет точнее определить, в какой степени необычная способность Ёрико зависит от перенесенного ею шока.
— Если это возможно, сведите меня с этим человеком, — попросил Адзисава.
С этого дня он стал смотреть на Ёрико иными глазами. А вдруг она уже все вспомнила и теперь притворяется? С какой целью? Боится, что Адзисаву это не обрадует? Почему боится?
При подобных мыслях у Адзисавы мороз пробегал по коже. Неужели десятилетняя девочка способна на такое притворство? Все может быть, отвечал он себе. Она пережила трагедию, которая и не снилась нормальному ребенку ее возраста. Трудно сказать, как такая травма могла повлиять на неокрепшую душу девочки.
После разговора с учительницей Адзисава стал особенно остро ощущать внимательный взгляд Ёрико. Он чувствовал его спиной, чувствовал ночами, лежа в постели. Когда же он пытался перехватить этот взгляд, то оказывалось, что девочка либо смотрит в другую сторону, либо мирно спит на соседней кровати.
В то утро они вышли из дому вместе. Ёрико обычно уходила в школу раньше, но сегодня у Адзисавы была с утра назначена встреча с клиентом.
Внешне Ёрико ничуть не переменилась к своему приемному отцу; возможно, думал Адзисава, он выдумал этот потаенный холодный взгляд от чрезмерной подозрительности. Вот и сейчас она охотно отвечала на его вопросы.
Все началось с того, что Адзисава как бы между делом заметил:
— Ты так здорово стала учиться, просто умница.
Он знал, что надо заходить издалека и строить беседу крайне осторожно, иначе Ёрико с ее необычайно тонким чутьем почует подвох и замкнется.
— Ага, — с довольным видом кивнула она, — учительница и та удивляется.
— Наверно, ты изобрела какой-нибудь новый способ учить уроки.
— Что ты, папа! Просто надо перед экзаменом хорошенько посмотреть на страницы учебника, и ответы сами потом всплывают перед глазами.
Все так, как говорила классная руководительница, подумал Адзисава.
— Завидую тебе. Вот я сколько книжки ни читаю, ничего потом в голове не держится.
— А я не читаю, я просто смотрю.
— Как «смотрю»?
— Смотрю на страницу, и буковки остаются в глазах. Ну вот, ты смотришь на солнце, потом зажмуришься, а оно все равно перед глазами, правда? Так же и буквы.
— Солнце — это понятно, это называется «зрительный образ», а вот про буквы я что-то такого не слыхал.
— Какой-какой образ?
— Ну, образ того, что ты видела. Предметов или еще чего-нибудь.
Вдруг он заметил, что Ёрико его больше не слушает. Они шагали по тротуару, вдоль улицы, и неподвижный взгляд девочки был устремлен куда-то вперед.
— Куда ты смотришь? — заинтересовался Адзисава.
— Папа, не подходи к тому грузовику, — неожиданно сказала Ёрико, показывая на самосвал, стоявший перед светофором у перекрестка. До самосвала было метров десять.
— А что такое? — не замедляя шага, удивленно спросил Адзисава.
— Туда нельзя! — вцепилась ему в руку Ёрико.
— Но нам надо через улицу перейти. Там же моя работа.
— Нет! Нельзя!
Ёрико повисла на его руке, и Адзисава поневоле остановился. Это его и спасло: в следующий миг зажегся зеленый свет, и самосвал, взревев мотором, как сорвавшийся с цепи зверь, так резко вырулил влево, что не вписался в поворот, вылетел прямо перед ними на тротуар и врезался в парапет. Если бы Адзисава не остановился так резко, машина непременно раздавила бы его в лепешку. Ему в лицо брызнули мелкие камешки и песок. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Адзисава застыл на месте, не в силах пошевелиться. Со всех сторон сбегались люди.
— Вы целы?
— Ну и лихач! Еще чуть-чуть — и сшиб бы к чертовой матери!
— Звоните в «скорую», шофер ранен!
От криков собравшейся толпы Адзисава наконец пришел в себя. Все тело покрылось холодным потом.
Он чудом остался жив. Предоставив остальным разбираться с разбитым самосвалом, Адзисава пошел дальше. Он правил не нарушал, а до сумасшедшего шофера ему дела нет. Самого чуть не убили.
Перейдя на другую сторону улицы, где их с Ёрико пути расходились, он вспомнил, что от потрясения не спросил самое главное.
— Ёрико, а откуда ты знала?..
— Увидела.
— Что увидела?
— Как грузовик врезается в стенку.
— Но… но, когда ты схватила меня за руку, он еще стоял!
— Увидела, и все, — упрямо повторила Ёрико.
— Значит, ты действительно можешь заглядывать в… — начал было говорить Адзисава, но замолчал. Да, девочка, несомненно, видела будущую опасность.
Они расстались на углу.
— Ну, пап, пока. Смотри не задерживайся, — сказала на прощанье Ёрико, весело улыбнувшись. Но Адзисава хорошо рассмотрел выражение ее глаз: в них не было и тени улыбки, они смотрели на него прямо и испытующе.
2
Вечером того же дня Адзисава еще раз убедился в том, что только поразительный дар Ёрико спас его от неминуемой гибели.