— Не надо, — попросила Лена, и он послушался. То есть у него и не получалось, но он оставил попытки.
— Зачем так? Сказали бы, я бы понял.
— И согласился бы?
— Да. Я никогда не мечтал быть магом. Разве что совсем ребенком. Я мечтал учиться и читать, а для этого не нужна магия…
— Рош, как ты можешь знать, что согласился бы? Маги говорят, что выжечь себя — это все равно что ослепнуть или оглохнуть.
— Это если лишаешься чего-то. А как я мог лишиться того, чего не имел? Не пробовал? К тому же это касается сильных магов. Знаешь, сколько в Тауларме эльфов, которые выжгли себя в ту войну? А Милит?
— У Милита немножко оставалось.
— Не оставалось. Ты немножко дала, когда вытащила его из Трехмирья. Он говорил, что убить всю магию сразу невозможно. Выжигается почти все, а то, что остается, постепенно исчезает просто потому, что остается привычка пользоваться магией. Вот ее и расходуют по мелочи, и через какое-то время… месяцы… ее не остается вовсе. А ты сразу дала ему силу… жизнь и магию. Чуточку. Ровно столько, чтобы не позволить ему умереть.
Он замолчал. Не о магии он жалеет. Об обмане. Горечь просто затапливала его душу. Неужели об этом не знал Лиасс? И даже не намекнул? Почему? Надо будет обязательно спросить, почему он даже не удивился, увидев полукровку, совершенно лишенного магии.
* * *
Несколько дней шут был немножко не в себе, то есть не смеялся и иногда отвечал невпопад. От Лены он вообще не отходил, то ли слишком буквально поняв рекомендации Гарвина, то ли просто не хотел расставаться. Лене думалось, что второе. Она эти дни добросовестно пролежала в постели, пила отвары собственного приготовления, а шут мазал ее бок бальзамом тоже ее приготовления. Его порез и ранка от стрелки затянулись очень быстро, да и у Лены синяки за несколько дней стали желтыми с мерзкими сиреневыми прожилками. Дышать было уже не больно, больно было только двигаться, вот Лена и не двигалась. Разбойников держали в сарае под надежной защитой. Гарвин очень хорошо умел ставить защиту. После первой попытки побега разбойники старались держаться подальше не только от дверей и оконца, но даже от стен. Гарвин не отправил их в Сайбу, понимая, что Лиасс, вероятнее всего, тут же явится проверить, как дела у Лены, а Лене пока не хотелось говорить с Владыкой.
А потом шут взял себя в руки, или просто перегорело. В конце концов он уже не принадлежал Сайбии, хотя формально оставался собственностью короны. Впрочем, за эту собственность Лена готова была спорить с любыми королями и Владыками. В ее, так сказать, уникальности, явно были свои преимущества. Формулировка «над тобой нет ни королей, ни магов» временами ей нравилась до чрезвычайности. Вообще, она, конечно, вела себя малость нагловато: пользовалась преимуществами Странниц, хотя Странницей все ж не была, стороннюю наблюдательницу из себя старалась не строить, зато имела привязанности. Причем удивительно много.
Когда исчезли последние следы синяков на ее боках и последние следы смятения из глаз шута, они отправились в Сайбу. Пешком. Гарвин открыл проход только для того, чтобы покидать в него разбойников и мальчика-подростка, племянника хозяев, для объяснения ситуации, а сам, естественно, потопал следом, орлиным своим взором поглядывая по сторонам и поддакивая Маркусу, ворчавшему, что в доме спать куда теплее, чем в чистом поле даже без палаток. Они оба были, безусловно, правы, и Лена даже себе не смогла бы объяснить, почему захотелось вдруг дойти до Тауларма без всякой магии и даже без лошадей. Шут вообще-то тоже удивился, но вслух ничего не сказал. Доволен был только Гару, которому никто не препятствовал гоняться за зайцами или шугать стаи перелетных птиц. Может быть, Лене просто захотелось проститься с осенью. Хотя какое проститься — до снега еще довольно далеко, а эту зиму она обещала провести именно в Сайбии. Вот весной, когда просохнут дороги, можно и в путь… то есть в Путь. Почему-то тусклая красота поздней осени радовала ей глаза. Воздух имел особенный вкус, даже Гарвин это признал. Да и ночевать в лесу пришлось всего однажды, мужчины разложили три костра и устроили постель между ними, так что с одной стороны Лену согревал шут, с другой — Маркус. А к второй ночи они вышли к эльфийской ферме… собственно, в этих краях других ферм и не было: вся территория принадлежала эльфам и люди не рвались селиться рядом с ними. Да и нужды не было, уж чего-чего, а земли в Сайбии хватало с лихвой, всякий мог получить надел при единственном условии: обрабатывать землю. Их накормили потрясающе вкусным пирогом (Лена так и не поняла, из чего или из кого была сделана начинка, а уточнять не решилась: эльфы трескали лягушек не меньше, чем французы, а сложное блюдо из крупных змей поядовитее считалось деликатесом, который не каждая хозяйка приготовит). А к очередному вечеру они пересекли пустое уже поле льна и спустились прямо к парому. Можно было, конечно, переночевать и здесь, потому что возле парома на другом берегу уже не было никого, но Гарвин категорически возжелал посетить баню и выспаться в кровати, потому быстро разделся — Лена едва успела отвернуться, потому что разделся он догола — и сиганул в воду. В ноябре. Сумасшедший. Потом ведь еще будет голой задницей сверкать, пока паромщика не отыщет.
Но через час с небольшим они были уже дома. Пользуясь отсутствием Лиасса, мужчины улизнули в баню. В парильне посидеть. Не исключено, что с местным пивом, больше похожим на брагу. Мужчины, наверное, одинаковы во всех мирах. А Лена належалась в горячей ванне, надела теплую ночную рубашку (помещения обогревать начинали только со снегом, а камин согревал, только если сидеть с ним рядом) и подумала, кого бы сгонять за какой-нибудь едой, но еда уже стояла на столике. Самая легкая — вино, сыр, обалденный хлеб и не менее обалденные пряники. Правда, к этому удовольствию прилагался не особенно довольный Владыка эльфов.
— Пилить будешь, — заявила Лена уверенно, усаживаясь к столу. В ночной рубашке, потому что халата не обнаружилось. Надо думать, если этот халат подарила ей Рина еще до исхода эльфов из Трехмирья. Истлел, наверное.
— Не буду. Просто я волнуюсь за тебя.
— Пускай по дорогам патрули, чтобы они ловили разбойников, — с набитым ртом предложила Лена. Лиасс налил ей и себе вина и пожал плечами:
— Уже. Как ты умудряешься притягивать зло? В Сайбии вообще разбойники попадаются не так уж часто.
— Разноименные полюса притягиваются, — сообщила Лена. Магниты здесь знали, потому Лиасс кивнул.
— Я рад тебя видеть, Аиллена.
— Представляешь, это взаимно, Лиасс. Тут… как сказать-то? В общем, я вдруг — именно вдруг — поняла, что не должна легко прыгать по мирам, удирая от малейшей опасности. Понимаешь, о чем я?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});