Когда они вошли в квартиру, Рита стояла у камина и курила сигарету в длинном янтарном мундштуке. Она выглядела чрезвычайно довольной собой и безумно красивой в прелестном домашнем платье из оливкового бархата с изысканными кружевами. Рыжие волосы волнами спадали по плечам.
Хелен увидела Риту, и ее сердце упало. Как может кто-то устоять перед ней? Она заметила выражение восхищения в потемневших глазах Питера.
Он быстро подошел к Рите:
— Итак, моя чарующая девочка уже дома! И так эффектна!
Рита протянула к нему руки. Не глядя на Хелен, она сказала:
— А вы двое припозднились. Хелен, приготовь нам выпить… побыстрее! Я хочу коктейль, и Питер, думаю, тоже.
Хелен вышла. Вновь она была чудовищно одинока и всем сердцем ненавидела даже мысль о том, что Питер сейчас там, в объятиях Риты… Темно-красный грешный рот требует его поцелуев… А она-то думала, что он начал различать свет… Пустые надежды!
Не в первый раз Хелен хотела, чтобы он никогда не появлялся в ее жизни, никогда не пробивал суровую броню, в которую она заключила все свои чувства. Она так любила Кристофера, но он умер. Теперь она любит Питера — но и он скоро «умрет» для нее. Нет, она не станет больше страдать! Она не должна любить Питера Фаррингтона! И с паникой в сердце, как слепой мотылек, опаливший над огнем крылья, Хелен бросилась в свою комнату и закрыла дверь. Она не понесет Рите напитки… она не должна больше сегодня видеть Питера… Питера в объятиях Риты, опять поглупевшего от любви.
Минутой позже она услышала, как ее зовет Рита. Затем голос раздался за дверью:
— Хелен, где, черт возьми, наши коктейли?
Хелен ответила еле слышно:
— Я не очень хорошо себя чувствую… простите меня.
Рита пожала плечами и отправилась на кухню за подносом, даже не побеспокоившись узнать, что случилось. Она была слишком раздражена тем, что Питер провел несколько часов в театре с Хелен. И не хотела ее присутствия в гостиной. Тем более, что скоро придет Глен. Рита желала быть наедине со своим женихом.
Их объятия были такими страстными, что Рита уже решила, будто вернула его к своим ногам. Она даже не догадывалась, что Питер крепко прижимал ее к себе только потому, что хотел забыть о своих сомнениях, позволив чувственности Риты победить.
Но Рита не заметила его состояния. Она радовалась, что справилась и с Найджелом. Сначала он был трудным. Но Рита сказала ему, что Питер возвращается по делам в Кению, и, как только он уедет, она телеграфирует ему о разрыве их помолвки. И пообещала поехать с Найджелом в Стокгольм перед Рождеством. Она так старалась ему угодить, что он пришел в благодушное настроение и, казалось, был готов поверить всему.
Но в искушенном уме Риты уже созрел план, как перехитрить Найджела. Она намеревалась устроить так, чтобы Найджел не узнал, когда возвращается Питер, и исчезнуть из его поля зрения — оставить квартиру и отправиться в деревню, в какой-нибудь тихий, маленький отель, где Найджел никогда ее не найдет. Там, а не в Лондоне она примет Питера и его мать. Пьеро постоянно говорит, как ему нравится сельская жизнь, и сожалеет о ее «искусственном» существовании. Отлично, она превратится в «деревенскую девчонку» и произведет хорошее впечатление на миссис Фаррингтон. Она научится играть в гольф. В прекрасно сшитом костюме из твида и грубых башмаках станет ходить на длительные прогулки. И вообще вести простую, деревенскую жизнь. Но придется подумать еще об одном: Хелен опасна. Она слишком много знает, и в ее глазах постоянно таится холодное обвинение. Нет, она не позволит Хелен встретиться с миссис Фаррингтон или увидеться с Питером. Она ее просто уволит, как только Питер покинет страну. А Пэтти… что ж, Пэтти придется с этим смириться.
Глава 10
На следующее утро Питер примчался к Рите очень рано, чтобы сказать, что улетает в полдень — ему предоставили место на ближайший рейс. Его встретила Хелен и первая узнала новость, так как Рита еще не проснулась.
— Чертовски холодное утро! — воскликнул Питер. — Вот будет здорово погреться несколько недель дома на солнышке!
— Да, это будет замечательно! — улыбнулась Хелен, но ее серые глаза остались печальными. Она привыкла видеть Питера каждый день и, хотя это причиняло ей душевную боль, была все равно счастлива и с каждым днем любила его все больше. Когда она думала о Кристофере, она думала о Питере. Она уже не могла разъединять их.
— Вы должны позаботиться о себе, как и о Рите, пока я буду отсутствовать, — сказал ей Питер. — Вы совсем осунулись и побледнели. Мы с Глен очень привыкли к вам и не хотим, чтобы вы медленно угасали.
Нежность, с которой он говорил это и рассматривал ее, была почти братской. Но Хелен зарделась, чувствуя тепло в сердце.
— Ой, кофе убежал! — воскликнула она и исчезла в кухне.
Отставив кофейник с плиты, Хелен приказала себе не быть идиоткой. Это даже хорошо, что Питер уезжает, думала она с горечью, иначе ее чувство к нему станет еще сильнее. Успокоившись, Хелен пошла в спальню Риты.
— Я говорила тебе, чтобы ты не будила меня, пока я не позвоню…
— Очень хорошо, — холодно возразила Хелен, — тогда я скажу Питеру, что вы еще спите.
Рита мгновенно села, включила прикроватную лампу, зевнула и бросила взгляд на часы, показывавшие половину девятого.
— Что, черт возьми, Питер делает здесь в это ужасное время?
— Его только что уведомили из Компании воздушных сообщений, что он может вылететь в полдень. Он пришел попрощаться.
— Какого дьявола! Что за время говорить кому-то «прощай»! Пусть подождет. Я должна принять ванну и одеться. Не может же он увидеть меня такой…
Хелен смотрела на женщину на кровати и думала, что бы сказал Питер, если бы увидел сейчас свою «чарующую девочку» с затянутыми сеткой рыжими волосами, намазанным жирным кремом лицом, неподкрашенными губами и темными кругами под глазами? «О, Питер, дорогой мой, ты дурак!»
Пока Рита принимала ванну и одевалась, Хелен накрыла стол к завтраку, сделала тонкие тосты, как любила Рита, и приготовила яичницу с беконом для Питера. Он, сидя за столом в маленькой кухне, наблюдал за девушкой, куря трубку.
— Какие мы хозяйственные! — весело сказал он, улыбаясь. — У-м-м! Пахнет великолепно! И я собираюсь все это съесть сам. Мужчины — парни эгоистичные!
— Женщины тоже могут быть эгоистичными! — Хелен было приятно готовить для него завтрак, но она не сказала об этом Питеру.
— Да? А я-то думал, что женщины совершенно неэгоистичные особы, как, например, моя мама. Она всю жизнь все отдавала нам. Мы не всегда были такими богатыми, знаете. Но у отца были ум, характер и несколько влиятельных друзей, и вот пожалуйста! Но я еще помню, как мама сама готовила на маленькой кухне нашей фермы. Наши черные парни были слишком плохими поварами, а она хотела, чтобы у ее детей было все самое лучшее. Мне тогда было всего шесть или семь лет, но я прекрасно это помню…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});