Читать интересную книгу Потемкин. Фаворит и фельдмаршал Екатерины II - Детлеф Йена

В данном случае Екатерина имела в виду не вопрос власти в ее политическом смысле, а доминирование в межличностных отношениях между ними: Потемкин в ряде случаев показывал, что хотел бы занять доминирующее положение по отношению к императрице. Поэтому это письмо заканчивалось следующим образом: «Я знаю, что скажиш. Итак не трудись выговорит. Права, безответно остави, ибо с моей стороны я, конечно, намеренья взяла не горячится. Желаете ли сделать меня счастливой? Говорите со мной о себе; я никогда не рассержусь».

Императрица требовала, чтобы он не приносил ее любовь в жертву своему эгоизму. Потемкин же начал выходить за рамки передаваемой ему Екатериной власти и влияния и тем самым стал отдаляться от нее в любовном отношении. У него совсем не было намерения делать это, однако ситуация сама сложилось таким образом и приобрела опасное для него развитие. Как бы сильно Екатерина ни подчиняла себя в личных взаимоотношениях, она никогда не позволяла посягать на неприкосновенный авторитет императрицы. Было ли это начало участи Григория Орлова? Орлов не имел харизмы ни как мужчина, ни как государственный деятель, чтобы так захватить Екатерину, как это смог сделать Потемкин. Орлов никогда не обладал энергией Потемкина, не мог упрочить однажды выигранную власть и с ее помощью увеличить славу России в Европе и Азии. Орлов оказался побежденным. Авторитет, полученный в результате успеха государственного переворота, постепенно уменьшался. Как государственный деятель и дипломат Потемкин своим упрямством и своенравием мог перерасти императрицу. Конечно, оба любящих человека не думали об этом специально, не говоря уже о том, чтобы зафиксировать все это письменно. Они спорили и мирились и даже не замечали, что с каждым спором трещина в их отношениях увеличивается. Они нуждались друг в друге — и в любви, и в политике. Никто — даже они сами — не знал, как разрубить этот Гордиев узел. Только время могло решить все вопросы.

Не имелось никакого повода — ни социального, ни политического, — который побудил бы Екатерину и Потемкина после двух лет горячей любви задумываться над их отношениями. Будучи трезвомыслящим политиком, Потемкин достиг в государственной иерархии поразительных высот. Едва ли имелся вопрос, в решение которого он бы не участвовал. И в то же время он временами вел себя с Екатериной очень необдуманно, но в то же время никогда не ущемлял самодержавную власть императрицы, а, наоборот, укреплял ее. Всего через два года императрице уже не было необходимости оказывать Потемкину поддержку, чтобы он оказался в центре ее империи. Он нуждался в новых заданиях, которые бы подогревали его честолюбие и которые были бы во славу государству и императрице. Если сформулировать просто: Потемкин достиг всех возможных исполнимых и вообразимых целей. Он скучал и совершал все больше и больше вызывающих поступков. Разумеется, тот факт, что отдельный человек всего за два года смог добиться при поддержке императрицы практически ничем не ограниченной власти, проливает свет на характер русского общества екатерининской абсолютистской эпохи.

Григорий Потемкин отличался от Григория Орлова и еще одной чертой: когда он замечал, что физическое влечение между ним и Екатериной остывало, он не превращался в сварливого резонера. Своего положения он достиг самоотверженным трудом. Его деятельность породила множество планов и идей, а в силу своего характера он не мог остановиться. Потемкин жил в глубоком убеждении, что Екатерина является «матерью Отечества» и что он должен верно служить ей. Вероятно, Потемкин действительно серьезно размышлял над тем, как он, сохранив достоинство, уйдет из спальни Екатерины — чтобы чаще бывать в ее служебном кабинете и приемной. Но последующее развитие событий может быть обосновано скорее логикой их характеров, опытом любовников императрицы и, прежде всего, общими представлениями Екатерины и Потемкина о будущем укреплении императорской власти в Русском государстве. Конечно, Потемкин понимал, что он должен был осторожно обходиться с чувствами императрицы, что она нуждалась в новом любовнике и что нельзя допустить даже возможности возникновения трещины в их государственно-политических представлениях.

Было маловероятным, что Екатерина и Потемкин изменили свои отношения в соответствии с согласованным и взвешенным планом. Наконец, при дворе и в дипломатических кругах сложилось впечатление, что сумасшедшая, пылкая, полная взаимных упреков страсть между Екатериной и Потемкиным закончилась. Ганнинг сообщал в Лондон в начале 1776 года: «Если я могу доверять информации, которую я получил недавно, то императрица начинает смотреть на те вольности, которые позволяет себе ее фаворит, совсем в другом свете, иначе, чем она обычно делала это до сих пор».

Морализаторствующие придворные в Петербурге были шокированы, когда стало известно, что Потемкин и Румянцев занимаются поисками нового любовника для императрицы. Ганнингу также было интересно знать, будет ли представлять новый любовник английские, французские или прусские интересы. Что касается нового любовника, то Потемкин не стерпел бы ни второго Орлова, ни второго Потемкина, но его устроил бы второй, третий или четвертый Васильчиков!

В этом отношении у фельдмаршала Румянцева была счастливая рука. Еще по турецкой войне он знал двух молодых малоросских дворян Безбородко и Завадовского. Он порекомендовал их для гражданской службы при дворе, и Екатерина II назначила своими личными секретарями. В то время как Безбородко в течение следующих лет достиг достойной внимания карьеры сановника и дипломата и вошел в ближайший круг советников Екатерины, Завадовский пошел по другому пути. Потемкин выбрал образованного и веселого, но не очень умного и покладистого молодого человека в качестве друга для императрицы.

Первые шаги были сделаны во время торжеств в Москве. Само собой разумеется, все было обставлено секретно, аристократически и со вкусом. Потемкин нес основную нагрузку по организации в Москве, постоянно был занят и имел немного времени для императрицы. Кроме того, он страдал всевозможными болезнями. Имелись обоснованные причины для того, что его визиты к императрице становились реже. Екатерина много и с чувством жаловалась. Однако она не могла изменить положения, когда Потемкин все реже появлялся на ее половине. Придворные и дипломаты чувствовали возникшее напряжение и предрекали падение фаворита. Они не понимали, какие мотивы определяли действия обеих ключевых фигур государства и что их любовные отношения перешли на новый качественный уровень.

Подобным образом стали появляться слухи о скором падении Никиты Панина или о предстоящем возвращении Алексея Орлова. Гадали о депрессии и заявлениях Потемкина, что он якобы хочет уйти в монастырь. Очередной его спор с Екатериной дал повод британскому посланнику высказать следующие соображения: «Во время двух визитов, которые императрица нанесла Потемкину во время его болезни [Потемкин страдал от приступов подагры. — Прим. авт.], произошел спор между нею и фаворитом. Хотя он, кажется, пользуется сейчас полной властью, многие говорят о его уходе как событии не очень отдаленного будущего». Тем не менее посланник был осторожен и ограничился словами: «Я предполагаю, что это произойдет, как того и ожидают, однако фактического подтверждения пока не имеется. Всем известен его плохой характер, и сейчас здесь быстро распространяются слухи о том, что он попытался отравить князя Орлова. В действительности он ревновал Екатерину к каждому, кого она встречала с определенной предупредительностью. Эта ревность проявлялась таким образом и при таких обстоятельствах, которые не могли быть для его госпожи лестными, а, наоборот, неприятными».

Англичанин правильно оценил ситуацию в ее внешнем проявлении. Тем не менее вскоре ему представился случай узнать настоящее место Потемкина в империи и двигавшие им мотивы.

В апреле 1776 года в Петербург прибыл принц Генрих Прусский [68]. Он должен был прозондировать почву для развития русско-прусских отношений и — по возможности — улучшить их. Межгосударственные отношения обеих стран имели долгую и не всегда ровную историю. Четыре года тому назад была поделена Польша, но у Пруссии были дружественные отношения с Турцией, что было неприятно для Екатерины II, которая называла поэтому поводу Фридриха II «неверным мошенником». Прежде чем встретиться с императрицей, принц засвидетельствовал свое почтение Потемкину. Екатерина проинструктировала Потемкина перед этой беседой: «Когда принц о чем говорить тебя будет, то выслушай, да мне скажи, чтоб по материю разобрать было можно; советоват в твою пользу я всегда рада; о преданности твоей не сумневаюсь…». Это поручение казалось естественным. В свете слухов о скорой отставке поручение представляло особенное значение, так как это служило доказательством того, что императрица, как и прежде, обсуждала с князем самые важные политические вопросы. Когда Потемкин дал банкет в честь принца, императрица принимала в нем участие также, и в этом было символическое значение [69].