Читать интересную книгу Потемкин. Фаворит и фельдмаршал Екатерины II - Детлеф Йена

Едва ли была хоть одна проблема в области управления, экономики, финансов, в армии и флоте, а также в других важных политических, социальных и в духовно-культурных областях, при решении которой императрица не обращалась бы к Потемкину за советом или даже не предоставляла ему право решения. Не все его действия, однако, находили ее одобрение. Иногда он уходил с заседаний Совета при Высочайшем дворе и затем выражал свой протест. Он не был застрахован от ошибочных решений. Но он всегда вдохновенно и самоуверенно приступал к решению порученных ему задач. Императрица сдерживала его, например, при попытке передачи на откуп винной и соляной монополии на неблагоприятных условиях. Она поддерживала его, если нужно было содействовать личным инициативам коммерсантов. Кажется, что их взаимное доверие включало полную открытость и обмен мнениями по поводу всевозможных вопросов. Они совместно корректировали письма и государственные бумаги и напряженно обсуждали их содержание.

Поведение Григория Потемкина заставило успокоиться придворных. Такого еще не было при ленивом и скучном императорском дворе: фаворит императрицы работал день и ночь. Он проявлял интерес ко всему. Он любил, жил и работал с полной отдачей своих недюжинных сил. Он хотел везде присутствовать, указывать, контролировать, поощрять или наказывать. Императрица радовалась такому применению способностей ее самоотверженного возлюбленного. Она принимала во внимание, что таким образом он несколько облегчал для нее груз монарших обязанностей. Особенно грустным был для Екатерины тот факт, когда она направлялась к нему в покои, полная ожиданий, и обнаруживала, что в его комнатах полно чужих людей: «Это, действительно, слишком! Даже в девять часов ты не один! Я прихожу к Тебе и нахожу там огромное количество людей, бегающих, кашляющих и вызывающих шум. Однако я приходила к Тебе только для того, чтобы сказать, что я безмерно люблю Тебя», — жаловалась она неоднократно.

Это не случайно, что Потемкин был одновременно и щедро одаренный природой любовник, и трезвый государственный деятель. Императрица предъявляла самые высокие требования к выбору людей во всех отношениях. В дуализме эротики и политики между влюбленными начал появляться осадок, который мог быть опасным для их союза и однажды мог разрушить его или заставить их идти разными путями. Сначала Екатерина относилась к своему Грише с нежным снисхождением и радовалась его успехам. У дипломатов тем не менее постепенно возникало впечатление, что Потемкин имел «честь управлять этим государством». Это высказывание шведского посланника барона Нолькена могло быть вызвано неприязнью к фавориту, поскольку в то время у Потемкина с послом были достаточно сдержанные отношения.

Эта дистанция могла возникнуть и по той причине, что у Потемкина с Никитой Паниным было заключено молчаливое соглашение не вмешиваться в его сферу деятельности и не ухудшать таким образом отношения с наследником престола. Назначение Потемкина генерал-губернатором южных областей нарушало это соглашение, поскольку на этом посту он лично должен был поддерживать отношения с Польшей, Австрией и Османской империей. Но в принципе вначале он строго придерживался этого соглашения.

Тем не менее Потемкин смотрел в будущее и находил возможности укреплять контакты с дипломатами. Он наносил визиты вежливости посланникам. В годовщину вступления Екатерины на престол он устраивал для дипломатического корпуса банкеты, сопровождавшиеся различными увеселениями и развлечениями. Но в официальных беседах по международным проблемам он не участвовал. Это привело сэра Ганнинга к неожиданному умозаключению: «Если я могу судить по тем фактам, которые известны мне, то мне кажется, что у него нет тех талантов и способностей, о которых говорят. Напротив, он проявляет большую беззаботность и испытывает радость от детских забав».

Ганнинг заблуждался. Потемкин представлял себя дипломатам не как чиновника по внешнеполитическим делам, а как высокопоставленного сановника, который обдуманно отстраняется от повседневных дел и при этом интересуется мнением своего партнера по переговорам. Когда-нибудь его весело-наивное обращение с иностранными дипломатами должно было принести свои плоды. Кроме того, у Потемкина в личном штате был человек, ответственный при «дворе» князя за внешнеполитические вопросы. Русский офицер, немец по происхождению, подполковник Баур именовался главным флигель-адъютантом. Уже само звание «главного флигель-адъютанта» выделяло этого человека — так как лица, состоявшие при императрице, носили звание «просто» флигель-адъютанта. Потемкин часто посылал Баура за границу. Официально в его обязанность входило приобретение редких и ценных деликатесов или подарков. В действительности же он постоянно ездил с тайной дипломатической миссией, зондировал политическую ситуацию в Европе и обсуждал вопросы, которые не могли быть предметом официальных межгосударственных переговоров.

Подполковник Баур отличался отличными организаторскими и дипломатическими способностями и наряду с другими тщательно подобранными доверенными лицами находился на службе у Потемкина. Положение князя при дворе предъявляло разносторонние требования. Люди разных национальностей создавали яркий колорит неортодоксального образа жизни и интернациональный дух «двора» императорского фаворита. Французы, немцы, персы и грузины — не перечесть всех тех, кто принадлежал к потемкинскому двору! Но только совсем немногим людям князь оказывал полное доверие. Во главе этих людей стоял Василий Попов, сын простого сельского священника. Сначала Попов находился на службе у князя Долгорукова, после смерти которого Потемкин взял оставшегося не у дел чиновника к себе. Попов пользовался абсолютным доверием Потемкина и императрицы. Он был лоялен, неболтлив, умен и всезнающий, он считался неподкупным, он был безгранично предан князю, и если в жизни Потемкина имелась какая-либо тайна — Попов знал о ней. Он не стал разбалтывать тайны своего господина и после его смерти, а скромно унес все свои знания и секреты в могилу.

В остальном двор Потемкина представлял шумную и яркую толпу, похожую на жизнь своего господина, всегда открытую для новшеств и готовую для новых свершений. Придворный штат смог доказать уже в 1775 году, что он может способствовать славе Екатерины. Если 1774 год принес с собой много волнений, то в последующие годы Екатерина смогла отдохнуть. Пугачев и турецкая война теперь принадлежали прошлому. Новый фаворит был великолепен. Поводов для нападок у оппозиции не было, сплетники и интриганы из окружения Орловых молчали. Только конфликт с наследником престола не давал покоя. Все могло поменяться. Но сначала был большой праздник в честь победы над турками и Пугачевым.

Сам Потемкин предложил императрице гениальную идею: празднества должны состояться в Москве. Старая и консервативная Москва, которая постоянно противостояла новой столице Петербургу и сохраняла дистанцию к узурпаторше трона Екатерине, должна была представить власть и великолепие победоносной императрицы. Никто не мог лучше устроить спектакль, чем изобретательный Потемкин! Он использовал тогда все возможные средства для выражения радости и веселья: триумфальные арки, парады, иллюминации, фейерверки и бесконечные балы. Простой человек получал дармовое угощение и выражал почтение героям войны, в том числе фельдмаршалам и генералам Румянцеву, Голицыну, Алексею Орлову и Петру Панину. Потемкин не забыл и себя, и императрица богато одарила его землей и крестьянами. В высшей степени довольная Екатерина сообщала после первых празднеств своим корреспондентам за границей: «Я здесь уже четыре недели, и, кажется, меня рады видеть. Два раза в неделю я даю приемы во дворе, и каждый раз приходят не менее четырехсот или пятисот дам. Я организовала три костюмированных бала, на которые были допущены только дворяне; для этих мероприятий было подготовлено не менее шести тысяч или семи тысяч входных билетов. На следующий день я получила ратифицированный договор, подписанный султаном. Это важное дело было закончено, все статьи утверждены слово в слово. В июле я устрою здесь праздник мира, который будет таким ярким, какого еще никогда не было. Вы скажете, что я увлекаюсь мероприятиями. Но мы очень много работаем, и скоро мы издадим что-то, что принесет пользу внутреннему устройству государства. Этот год станет, в известном смысле, эпохой».

Императрица намекала на их общую работу с Потемкиным по губернской реформе, которой она придавала такое же значение, как победе над Пугачевым и турками. В 1775 году в Москве императрица провела хорошую работу по демонстрации своего исторического величия. И обеспечил это прежде всего Потемкин.

И снова именно Потемкин был тем человеком, который мог предвидеть будущее. В то время когда он в Москве курировал работу церемониймейстера, без устали занимался организацией празднеств и, помимо этого, вместе с Екатериной разрабатывал реформу государственного управления, другие вопросы уже занимали его мысли. В 1774–1776 годах Потемкин блестяще играл роль фаворита и временного возлюбленного императрицы. Именно в эти годы он готовил почву для своего блестящего будущего: но до того момента, когда он достигнет поистине исторического величия, должны были пройти годы.