Читать интересную книгу Потемкин. Фаворит и фельдмаршал Екатерины II - Детлеф Йена

Феноменальность исторически важных заслуг Григория Потемкина состояла в его способности ускорять дело строительства новой жизни на юге и одновременно в центре сохранять все главные нити государственно-политического руководства страной в своих руках. Его власть и влияние увеличились необыкновенно. Вместе с тем росла толпа завистников и противников, которые мечтали устранить этого необыкновенного и невозможного человека. Его исторический успех заключался в способности быть дальновиднее других, думать глубже и действовать последовательнее.

Потемкин отдавал себе отчет в том, что экспансия России на юге будет иметь международные военные и политические последствия. Власть над Северным Причерноморьем, которую надо было еще вырвать у татар и турок, необходимо было рано или поздно узаконить договором с европейскими державами. Заселение новых территорий, экономическая и военная политика в этой области были неизбежно и неотделимо связаны с общеевропейской дипломатией. Только политически мыслящий ум с военными и организационными способностями мог бы решать возникающие при этом сложные задачи. Такие люди встречались редко.

Как же Потемкин справлялся с таким обширным кругом задач? Он не только редактировал и рецензировал корреспонденцию императрицы по всем животрепещущим вопросам, не только решал важные государственные дела непосредственным вмешательством в сферу деятельности различных министерств, он также все больше и больше обращал свои мысли и свою активность на юг империи. История возникновения «Греческого проекта» непосредственным образом была связана с теми идеями и теми шансами, которыми Потемкин смог воспользоваться для своего подъема.

С переориентацией русской внешней политики толпа фаворитов и политиков при Петербургском дворе также претерпела изменения. Никита Панин формально возглавлял внешнюю политику до 1781 года, но с учреждением Военной коллегии в 1768 году на него были наложены контролирующие путы [73]. Его политическое и личностное влияние снизилось, но было, однако, компенсировано должностью советника при Павле, требующей деликатности и дипломатической сноровки. На передний план выходили люди, которые обещали императрице разработку нового государственно-политического курса. Среди них были Александр Безбородко и, конечно, Григорий Потемкин. В стратегической ориентации на восток Потемкин играл решающую роль.

Он готовил Кючук — Кайнарджийский договор, составлял проекты колонизации Новороссии, с 1776 года выступал за присоединение Крыма и за изгнание турок из последних опорных пунктов, удерживаемых ими на северном побережье Черного моря. Военная и внешнеполитическая программа Потемкина в конечном счете стала полностью соответствовать государственной политике и получила свое идеологически-пропагандистское оформление в понятии «Греческий проект».

Первые конкретные попытки по созданию новой Греческой империи при условии вытеснения турок с Балкан восходили к уже упоминавшейся переписке Екатерины с Вольтером времен первой русско-турецкой войны. В ноябре 1768 года Вольтер выразил сначала еще вполне риторическую идею о том, что Константинополь должен стать после победоносной для России войны столицей Русского государства. Вольтер развивал свою мысль во многих последующих письмах. Он умолял изгнать турок из Европы. Его страстным желанием было возведение на престол Екатерины II в Константинополе. Освобождение Греции от османов Вольтер рассматривал в качестве события культуры европейского масштаба.

Екатерина хотя и радовалась тому, что великий философ считал ее способной на такие поступки, но оставалась скептически настроенной относительно возможности их реализации. Военные цели России были существенно скромнее. Рассудочность Екатерины сердила Вольтера. Он требовал от России массированного продвижения цивилизации на Балканах. Вольтер переоценивал военные возможности России. Он не понимал, почему Австрия и Пруссия не выступали единым антимусульманским фронтом.

В июле 1769 года — в начале боевых действий — Екатерина написала Вольтеру вдохновенное письмо, в котором сообщала о русских успехах по колонизации юга, о том, что колонисты не должны бояться турок и татар, и о том, что переселенцы будут на 50 лет освобождены от всяких государственных налогов. На самом деле она создавала там «потемкинские деревни», или, правильнее было бы сказать, «екатерининские деревни». В начале первой турецкой войны существовал такой проект колонизации, который Потемкин осуществлял скорее как голубую мечту императрицы.

В связи с успехами русской армии в 1769 и 1770 годах надежды Вольтера возросли. Он испрашивал позволения поздравить императрицу с ее победами в Яссах, Адрианополе или Константинополе. Екатерине нравилась эта эйфория. В августе 1770 года, после победы русского флота в Чесменской бухте, она писала с чрезмерным воодушевлением о том, что, пожалуй, настало время учить греческий язык, а в России уже пора переводить произведения Гомера. Екатерина предвидела приближающийся конец власти турецкого султана. Даже прусский король, вопреки своему недоверию к русским военным успехам, аплодировал и хвалил цивилизаторские заслуги Екатерины. После победы русских при Чесме Фридрих II уже видел Средиземное море, заполненное русскими кораблями, и русские знамена на руинах Спарты и Афин. В Константинополе уже трепетали перед русским флотом.

Но с наступлением 1770 года апогей русских успехов прошел. Война текла еле-еле. В России усилились кризисные явления, прежде всего из-за того, что военная кампания поглощала огромные финансовые средства. Вольтер реагировал нетерпеливо. В сентябре 1772 года он писал Екатерине: «Постепенно я отказываюсь от прекрасных надежд увидеть мусульман, изгнанных из Европы, и пережить возрождение эпохи красноречия, поэзии, музыки, живописи и скульптуры в Афинах. Ни Вы, ни кайзер [74] не хотите поспешить к Босфору».

Громом среди ясного неба прозвучал для Вольтера откровенный ответ короля Пруссии на его призыв в октябре 1772 года принять наконец участие в крестовом походе против «язычников»: «Ни кайзер, ни я не будут трубить сбор в крестовый поход против Полумесяца. У кого сегодня есть еще желание волочь домой реликвии из Иерусалима. Мы, напротив того, надеемся, что эта зима закончится миром». Долгожданному миру навредил Григорий Орлов.

Вольтер не сдавался. После первого раздела Польши он возымел новые надежды, что дело дойдет до европейского союза против султана. Военные успехи Румянцева в 1773 году лишили философа покоя. В конце концов русские и турки заключили мир в Кючук-Кайнарджи, победа с выгодными для России последствиями нашла одобрение в Австрии и Пруссии — но не у Вольтера.

Понятие «Греческий проект» еще не потеряло своего значения из-за войны. Императрица лелеяла мысль о захвате Константинополя и Греции как своего рода интеллектуальную игру, желая таким образом усилить значимость России в Европе. Проект не влиял на выбор непосредственных военных целей России, и ни Екатерина, ни Потемкин в это время не рассматривали серьезно эту идею как основополагающее руководство к действию. Она ждала своего времени, но даже и потом «Греческий проект» оставался скорее прекрасной мечтой и идеологической игрой ума, чем действительностью.

Доподлинно не известно, был ли предложен термин «Греческий проект» самим Потемкиным. Может быть, ставший вскоре канцлером Александр Безбородко [75] облек политические идейные построения Потемкина и Екатерины в единую понятийную форму и зафиксировал их письменно. «Греческий проект» не возник также за несколько дней. С 1774 года Потемкин практически подготовил новую войну против Турции. Впервые о проекте заговорили в 1779 году, когда дипломатам сообщили о крестинах в Санкт-Петербурге великого князя Константина Павловича. Константин был (после Александра) вторым сыном от брака престолонаследника Павла с великой княгиней Марией Федоровной, урожденной принцессой Софией Вюртемберг-Момпельгардской. То, что новорожденному великому князю дали при крещении имя Константин, наталкивало на мысль о Константинополе. Но тогда связь между присвоением имени и стратегической целью была скорее гипотетической. Но это было, по-видимому, легендой, что Константин получил свое имя исходя из целенаправленного политического намерения однажды на самом деле короновать его в Константинополе. Связь возникла позднее.

В последующие годы снова и снова высказывались предположения о том, что бурная активность Потемкина на юге базировалась на более или менее целенаправленно осуществляемой концепции. Туман рассеялся в 1782 году, когда Екатерина II подробно изложила в письме Иосифу II содержание проекта. Она писала, что Османское государство «терзают бичи, которые могут разрушить и куда более крепко устроенную монархию». По этой причине следовало бы устроить новый порядок для христианских народов Балканского полуострова. Россия готова изгнать турок из Европы с помощью государя Священной Римской империи. Константинополь должен стать центром новой греческой империи, олицетворяя собой второе рождение дома Романовых. Дома Габсбургов и Романовых должны заключить вечный союз друг с другом. Для того чтобы гарантировать между ними мир, необходимо было княжество Дакию, образованное из Молдавии, Валахии и Бессарабии, оставить в качестве буферного государства между обеими империями.