— Да-а... «Он готовится стать тихим».
— Точно. Бруухиане позволяют лечить себя только потому, что это входит в условия найма. По своей воле они ни за что не пришли бы ко мне.
— А диагностические машины не дали никаких ключей к проблеме: почему они стали умирать в более раннем возрасте?
— Ну, кое-что, конечно, вырисовывается. Симптомы... Статистика... Например, с тех пор как мы стали снимать показания, средняя частота дыхания возросла более чем на десять процентов. Средняя температура тела поднялась почти на градус. И то и другое возвращает меня к первоначальному заключению об отравлении. Помимо всего прочего, причина должна быть связана с шахтами. Выяснилось, что средняя продолжительность жизни тех, кто не работает в шахтах, не изменилась.
— Это что-то новенькое!
— Компания не приветствует распространение подобных сведений...
Уже почти стемнело, когда Кроуэлл дотащился до дорожки, ведущей к дому амбулатории. Действие гравитола кончилось, и он вновь чувствовал себя разбитым.
В приемной врача Кроуэлл впервые увидел современную мебель — хромированный металл, пластик — и неожиданно узрел привлекательную женщину.
— Вам назначено, сэр?
— Хм... Нет, мадам. Но я старый друг доктора и...
— Айзек... Айзек Кроуэлл! С возвращением, старина! Заходи и скажи, наконец, мне «здравствуй!» — закричал голос из маленького селектора на столе.
— Последняя дверь по коридору направо, мистер Кроуэлл.
Впрочем, доктор Норман встретил Айзека в коридоре.
— Сколько лет, сколько зим, Айзек!.. Я узнал, что ты вернулся, и, честно говоря, удивился. Эта планета не самое подходящее место для таких старичков, как мы.
Доктор, гигантского роста, краснолицый и седовласый, затащил его в жилой блок — двухкомнатную квартиру с вытертым ковром на полу и множеством старомодных книг на стеллажах по стенам. Едва друзья ступили внутрь, как автоматически включилась музыка. Кроуэлл не знал ее, но зато Отто знал.
— Вивальди, — сказал он, не подумав.
Доктор поразился.
— Что, Айзек, под старость немного набираемся образования? Я помню время, когда ты считал, что Бах — это сорт пива.
— Теперь меня на многое хватает, Вилли. — Кроуэлл тяжело опустился в кресло. — На все, что позволяет вести сидячий образ жизни.
Доктор хохотнул и шагнул в маленькую кухоньку. Он бросил в два стакана лед, отмерил в каждый бренди, в один плеснул содовую, во второй — обыкновенную воду.
Бренди с содовой он протянул Кроуэллу.
— Всегда помню вкусы своих пациентов.
— Между прочим, я заглянул сюда и как пациент тоже, — Кроуэлл отхлебнул из стакана. — Мне нужен месячный запас гравитола.
Улыбка сошла с лица доктора.
— Нет, Айзек, так дело не пойдет. Гравитол противопоказан при ожирении. Во всяком случае, никогда не прописываю его тем, кому за пятьдесят пять. Я и сам его больше не принимаю. Чересчур большая нагрузка для наших изношенных насосов.
«У меня сердце тридцатидвухлетнего человека, — подумал МакГэвин, — но я таскаю на себе лишние пятьдесят килограммов. Соображай. Соображай!»
— Может быть, найдется менее сильное средство, которое помогло бы справиться с этой чертовой гравитацией? Мне ведь надо много работать.
— Ммм... пожалуй. Пандроксин не так опасен, и относительный комфорт он тебе обеспечит. — Норман вытащил из ящика стола рецептурную книжку и что-то быстро начеркал на бланке. — Пожалуйста. Но держись подальше от гравитола. Для тебя он чистый яд.
— Спасибо. Завтра получу.
— Можешь и сегодня. Аптечный отдел магазина Компании теперь открыт круглосуточно... Но каким же ветром тебя занесло в нашу провинцию, Айзек? Исследуешь причины возросшей смертности бруухиан?
— Я всего лишь собирался обновить материал для нового издания книги . Но смертность меня действительно взволновала. Что ты думаешь о висмуте?
Вилли махнул рукой.
— Бред сивой кобылы! Я считаю: причина — в перенапряжении. Ясно и просто. Эти наивные аборигены целыми днями вкалывают в шахтах. Потом отправляются домой и до изнеможения режут свое железное дерево. Других причин и искать-то не нужно. Отправляйся-ка на шахту. Чудо, как они даже неделю выдерживают. По сравнению с шахтерами все остальные выглядят попросту лентяями.
— Завтра же и отправлюсь.
«Как теперь перевести разговор на исчезновения?»
— А что касается землян... Многое изменилось с тех пор, как я уехал?
— Пожалуй, нет. Большинство из нас повязано контрактами на двадцать лет. Все те же люди вокруг... За билет до Земли вынь да положь годовой заработок. К тому же нам гарантирована пенсия в сто процентов оклада, а если нарушишь контракт, то пенсия тю-тю. Вот и приходится торчать здесь. Всего четверо сдались и купили билеты до Земли — вряд ли они тебе знакомы. Прибыл новый посол Конфедерации. Как и трем его предшественникам, делать ему здесь нечего. Но по закону колонии полагается посол. Понятное дело. Дипломатический корпус считает Бруух худшим из миров. Назначение сюда либо свидетельствует о признании полной некомпетентности, либо подразумевает наказание за какой-то проступок. Для нашего Стью Фиц-Джонса это уж точно — наказание. Ты к нему как-нибудь загляни, поговори. Только заходи утром, когда он только начинает опохмеляться... Что еще? Родились шесть детишек, половина — незаконнорожденные. Восемнадцать смертельных случаев, — Вилли нахмурился. — Точнее, пятнадцать умерли и трое пропали. Все исчезновения за последний год. Двое из исчезнувших — новички, вероятно, агенты Конфедерации. (Отто вздрогнул: так оно и было.) Видишь ли, первым пропал старый Малатеста, управляющий рудника. Полагаю, именно это и вызвало появление агентов. Они якобы занимались изысканиями полезных ископаемых, но на Компанию не работали. Кто мог оплатить им дорогу? Ведь, кроме Компании, никто не имеет права ковыряться в недрах планеты.
— Возможно, их субсидировал какой-нибудь университет? Ведь и я попал сюда в первый раз подобным образом.
Доктор кивнул.
— Так они и заявили. Но тебе скажу напрямик: не были они научниками. Нет, не были... Я, во всяком случае, думаю, что эти ребята были агентами. Их научили ходить, говорить и действовать, как подобает геологам. Но ходили-то они не туда! Ходили они на шахты, а там все изучено до последней молекулы, и результаты давно опубликованы. И эти двое никогда долго не задерживались на одном месте, как того требует серьезная работа.
— Может, ты и прав.
— Ты тоже так думаешь? Выпей еще. В шахматы по-прежнему играешь?
— Лучше, чем когда-либо. (Особенно с помощью Отто.)
— Загляни как-нибудь вечерком. Сыграем партию-другую.
— Обязательно зайду. И тогда — берегись!..
Прежде чем пойти в аптеку, Айзек зашел к себе. Он вытряхнул чемодан и вскрыл двойное дно. Порывшись в содержимом тайника, извлек обыкновенную на вид шариковую ручку. Точнее, это только с одного конца была шариковая ручка, в другом же конце был спрятан ультразвуковой стиратель чернил.
Кроуэлл потренировался в написании, затем стер рецепт на пандроксин и вывел новый текст выше подписи врача: «Гравитол. Суточная доза X 30 дн.».
На следующее утро, едва взошло солнце, Кроуэлл, снова чувствуя себя человеком, отправился на рудник.
У входа на шахту выстроилась длинная очередь бруухиан. Они приплясывали и размахивали руками, словно старались согреться. По мере того как Кроуэлл подходил к голове очереди, их оживленные разговоры становились все громче и громче.
Человек в белом комбинезоне осматривал первого бруухианина. Он не заметил Кроуэлла, даже когда тот подошел вплотную.
— Привет! — прокричал Кроуэлл, перекрывая шум.
Человек в изумлении поднял голову.
— Кто вы такой, черт подери?
— Меня зовут Кроуэлл. Айзек Кроуэлл.
— Ах, да... Я был еще малышом, когда вы уехали. Сейчас мы наведем порядок.
Он поднял мегафон и закричал по-бруухиански:
— Ваше поведение портит мне настроение, замедляет продвижение и к «тихому миру» приближение.
Шум стих и сменился слабым бормотанием.
Я читал вашу книгу. — Человек продолжал водить вдоль тела бруухианина поблескивающим металлическим щупом.
— Это диагностическая машина? — спросил Кроуэлл, указав на прикрепленную к поясу человека неброскую черную коробку, соединенную со щупом проводом.
— Да. Она выясняет, все ли в порядке у них, и сообщает свое мнение доку Штрукхаймеру. — Он шлепнул бруухианина по плечу, и тот резво помчался в шахту.
Подошел следующий туземец и поднял ногу, согнув ее в колене.
— В щуп еще и встроен микрофон,— сказал человек в комбинезоне, вглядываясь в номер, вытатуированный на ноге бруухианина. Он медленно, отчетливо прочитал номер для компьютера и стал водить щупом над коричневой шерстью туземца в определенной последовательности.