Читать интересную книгу Поцелованный богом - Лариса Соболева

К радости мамаши, Назар образумился и переменился. Да, теперь вечерами он стремился домой, где ждала его Катя, спешил обнять ее, ощущая небывалый подъем. Назару на самом деле стало легко дышать, потому и работа спорилась. Раньше ему мешала «классовая вражда»: хотя душой и телом он стремился к Кате, думал лишь о ней, но упорно выставлял щит между ними, пока окончательно не понял: больше не могу. Действительно, не может человек жить, довольствуясь одним общественным счастьем, ему нужно иметь свое, личное, засыпать с ним в одной кровати.

Все бы ничего, да Милька... Она не хотела отказываться от Назара, преследовала его, да еще происходило это на виду у всех – совсем стыд потеряла. Сначала он мягко объяснил Миле, что женат, побаловались – и хватит. Потом просил не приставать, далее грубо прогонял, не скупясь на резкие выражения, – не помогло. Хуторяне наблюдали за ними, чесали языками, только Катя ничего не знала. Однажды она решила сходить к нему, как к представителю власти, который обязан обеспечить школу дровами.

В это время Милька тоже пришла к нему в контору в нарядном цветастом платке, спустила его на плечи, став у стола, за которым Назар учился печатать на машинке. И затянула жалобным голосом:

– Назар....

Он прервал ее, но негромко, нельзя было кричать, так как в соседней комнате разрабатывали план собрания активисты партийной ячейки.

– Я сколько раз тебе говорил: все! Жениться на тебе я не могу и не хочу! У меня есть жена.

– Шо ж ранее-то жинка тоби не мешала?

– Да не люблю я тебя, – в сердцах Назар стукнул себя кулаком в грудь. А как еще ей объяснить? – Миля, не позорила б ты себя, на что тебе дурная слава? За тобой вон Кондрат бегает, выходи за него.

– Кондрат? – нахмурила изогнутые брови Миля. Она приготовилась упрекать Назара, но в окне, за его спиной, увидела Катерину и поняла, что та идет к мужу. Карие очи Мили сверкнули бесовским огнем, она улыбнулась. – Раз так, то нехай буде Кондрат.

Покрутив юбкой, словно собираясь уйти, она вдруг задержалась, будто вспомнив еще о чем-то, с ходу плюхнулась Назару на колени, схватила его за голову и впилась в губы, тихонько постанывая. От неожиданности он обомлел, не соображая, что с ней делать. В следующий миг Назар замычал, пытаясь вырваться, но еще не трогая наглую девку руками. А она не собиралась отпускать его, присосалась намертво, тогда он применил силу: схватил ее за плечи и оторвал от себя. После чего вскочил, разозлившись не на шутку:

– Сдурела? Шальная баба! – Милька, очутившись на его табурете, заливисто хохотала – А ну, пошла отсюда!

Она перестала хохотать, поднялась, накинула на голову платок и, поигрывая бровями, промурлыкала:

– Это мое прощание, Назарушка, штоб помнил.

Терпение у него лопнуло, он схватил ее за локоть и грубо выдворил из сельсовета на улицу, сказав:

– Запомни: не подходи ко мне.

Возвращаясь мимо активистов назад, он заметил странные и вороватые взгляды, но не придал им значения и уселся за печатную машинку.

– Назар... – заглянул к нему Тишка.

– Я занят! – гаркнул тот. Тишка пожал плечами и закрыл за собой дверь.

А Катя бежала к дому, еле сдерживая слезы, но они срывались с ресниц и падали в снег. Зима в том году выдалась на славу, пушистый снег завалил землю на радость детворе, правда, ненадолго. Снег затруднял движение, его не успели утрамбовать ноги хуторян, Катя попадала в ухабы, которые под белым покровом не были видны. Поскользнувшись, она упала, да так и осталась сидеть в сугробе, не имея ни сил, ни желания выбираться. Невесть откуда взявшаяся Наташка – Катя ведь ничего вокруг не видела вокруг – помогла ей подняться.

– Ты чего такая? Обидел кто?

Обычно сдержанная Катя, ни разу никому не жаловавшаяся за все время, что жила на хуторе, внезапно выдохнула с болью:

– У Назара Миля...

Договорить Кате не дали слезы. Наташка – девка понятливая, обняла ее за плечи и затарахтела, утешая:

– Та не, у них ничого нема. Я сама чула, як Милька жалилась, что Назар бросил ее...

– Пожалуйста, – взяла себя в руки Катя, – попроси деда Матвея подъехать к нашей хате через часок. Мне надо перевезти кое-что...

И побежала. Нет, она не имела права на обиды с жалобами, на боль, на человеческие радости даже в захолустье. Это испытание за то, что она жива. И принимать его надо как неизбежность, выдержать стойко, а не лить слезы, на которые Катя тоже не имела права. У нее не было никаких прав, кроме одного...

Назар вытаращился: мамаша самолично явилась к нему, злющая, из-под платка торчат седые пряди, запыхавшаяся, словно долго бежала. А недавно говорила, будто умирает, мол, пора.

– Мамаша, стряслось что? – забеспокоился Назар, ведь наверняка ее подняла с печки и пригнала к нему напасть.

– Ты шо робишь? – У нее тряслись губы и подбородок, глаза метали гневные молнии. – Опять с Милькой?..

– Да кто вам сказал? – повысил голос Назар.

– Катерина казала! – рявкнула мать совсем не умирающим голосом. – Назар, заверни Катерину.

– Мамаша, объясните толком: где Катя? – вскипел он, ничего не понимая.

Та вкратце, перемежая слова слезами и ругательствами, рассказала, что Катя прибежала домой, собрала вещи, попрощалась и уехала, а повез ее дед Матвей. Назар кликнул Тишку, приказал седлать коня по кличке Орлик и оделся в тулуп. Все это время мать ходила за ним и зудела:

– Мильку, подлюку, не приму, так и знай! И ты мени не сын, коль Катерину не завернешь. Вона ж тяжелая... Чего бельма выпучил? Дите у Кати буде, а ты...

Назар вскочил в седло, выяснил у матери, в какую сторону дед Матвей повез Катю, и поскакал во весь опор. Несмотря на то что вечерело, он еще издали увидел знакомую телегу на снежком поле, стегнул коня и нагнал их, крича:

– Стой! Дед, стой! – Подъехав к телеге, Назар напустился на Катю: – Ты чего удумала? Сплетни слушаешь? А ну живо поворачивай, дед!

Старик обернулся, уставившись на Катю с немым вопросом, мол, ты как скажешь? Она попросила его остановиться, понимая, что объяснений не избежать, хотя именно этого не желала, когда скоропалительно убежала.

– Зачем обманываешь меня и себя, Назар? – не поднимая на него глаз, сказала Катя. – Приводи Милю в дом и живи с ней открыто, раз вы любите друг друга, а меня отпусти.

– Кто любит?! – раскричался Назар. – Я?! Мильку?! Да ты малость того...

– Назар! – Катя наконец подняла на него несчастные глаза. – Я вошла к тебе в сельсовет, когда вы целовались. Я сама видела.

– М-мм! – замычал, скрипя зубами, Назар.

Вот положение! Исключительно подлое. И как объяснить ей, что он не виноват, не целовал Мильку? А он сам поверил бы Кате, если б застал ее, целующуюся с другим? То-то и оно, что нет. Назар кнутовищем сдвинул папаху на затылок, понимая, что именно сейчас должен переубедить жену, завтра она слушать его не станет.

– Милька нарочно все подстроила. Если б ты осталась, то видела б, как я вышвырнул ее из сельсовета. И свидетели тому имеются, спроси их, коль не веришь мне...

– Кто це скаче? – спросил дед Матвей. – Мабуть, до нас на хутор.

С пригорка действительно слетел всадник, и по мере того как он приближался к троице, его конь замедлял ход, наконец, пошел шагом. Катя первая узнала всадника, глухо вскрикнула:

– Васька!

Назар поставил Орлика впритык к телеге, протянул руку:

– Катерина, ко мне!

Раздумывать было некогда. Васька прискакал не на блины, он искал ее и нашел. Катя схватилась за руку Назара, поставила ногу на его сапог в стремени и плюхнулась на холку Орлика, но спасаться бегством было поздно. Да и деда нельзя бросить? Назар хотел вытащить револьвер, но, оказалось, кобуру оставил в сельсовете.

Васька остановился метрах в десяти, от его лошади поднимался пар, видно, скакал он долго. Лицо его прятали сумерки, превратив в темную и фатальную маску, но Катя догадалась: ничего хорошего оно не предвещает. Когда Васька достал пистолет, дед Матвей живо скатился с телеги, залез под нее, и там трясся от страха и крестился. И на помощь никого не позовешь – кругом степь.

А Васька не поднимал руки с пистолетом, держал его внизу. Конь под ним переминался с ноги на ногу, похрапывал. Пауза всех выматывала, хотя вряд ли она длилась долго, ведь при опасности секунды становятся минутами. Он будто выжидал, выжидали и Катя с Назаром.

Васька начал медленно поднимать руку с пистолетом. Назар понял, что он пришел за жизнью Кати, а может, и за его, понял, что положение безвыходное, и зло процедил: