Вот только Алиса не злится, она снова надевает ледяную маску и кивает:
— Хорошо, поехали за платьем.
Едва мы садимся в машину и остаемся, наконец, одни, она вздыхает:
— Марат, к чему этот цирк? Чего ты хочешь добиться?
— Ты о чем, принцесска? — невинно интересуюсь отрывая глаза от дороги. Глядя на ее сосредоточенное красивое лицо я понимаю, что этот разговор — единственная причина по которой она согласилась на эту поездку. Алиса явно решила напомнить мне о границах.
— Ты прекрасно понимаешь о чем я. У нас есть договор, мы обговорили условия. Зачем все усложнять? Я думала, все твои игры остались в прошлом.
— Игры? — удивленно приподнимаю брови. — Ты думаешь, что я играю, принцесска?
— А что, нет? Хочешь сказать, что твое показательное выступление с секретуткой было не частью игры?
— Туше, — вздыхаю и почти бьюсь головой о руль. Понимаю, что веду себя как пацан, которому во что бы то ни стало нужно заполучить внимание девушки. Вот только в школе они обычно дергают понравившуюся девочку за косички, а я вывожу ее на эмоции более взрослыми методами. И такие качели продолжаются уже несколько дней. Как только мы расстаемся и она в очередной раз напоминает мне, что в ее жизни для меня нет места, я начинаю злиться и в башке коротит. Но потом, стоит мне снова увидеть ее… и да, снова коротит, но уже не только в голове.
— Давай расставим все точки на “i”, Марат, — заявляет она, а у меня внутри все сжимается от ее тона. — Мне неприятно твое общество. Я хочу сократить наши встречи до минимума и, пожалуйста, хватит гонять ко мне курьеров. Кстати, платье с прошлого вечера лежит в багажнике машины, которую ты прислал утром. Свадебное платье купить разумно, тут ты прав. Поэтому, давай покончим с этим и до дня свадьбы постарайся меня не беспокоить. Я уже оповестила совет директоров о встрече на следующий день после церемонии.
Мы едем в плотном городском трафике, но это не останавливает меня от того чтобы оторвать глаза от дороги и всматриваться в ее лицо. Тем более, что она, в отличие от меня смотрит исключительно вперед. Остается надеяться, что если вдруг перед нами резко окажется какой-нибудь грузовик, Алиса успеет предупредить чтобы я затормозил.
В какой-то степени я понимаю, что она права. Да и нет у нее причин использовать более мягкие слова. Лучше вот так — сорвать пластырь. За эти годы принцесска очень сильно изменилась и я чертовски хочу узнать что же так на нее повлияло. Но хочу узнать не от службы безопасности, не от общих друзей или собирая сплетни, я хочу узнать это от нее. Чтобы она сама мне обо всем рассказала. Вот таким же прямым беспощадным текстом как сейчас сказала, что шесть лет назад поддалась мимолетному искушению и итогом одной случайной ночи стал ее сын. Это нормально. Это можно принять. После этого все еще остается надежда. Надежда на нас. На что-то большее. Я не знаю присутствует ли в их жизни отец ребенка, этот Айсен, Аркадий или кто-либо другой, но мы бы смогли…
Вот только вместо этого я терзаю себя фантазиями о том, что как и в самом начале со мной, у нее были тайные отношения с кем-то, что она снова любила… в то время как мое сердце было наглухо закрыто для этого ядовитого чувства.
— Я тебя понял, — голос звучит глухо и даже сипло. Будто звук идет из голосовых связок, а из того самого сердца. Черного. Каменного.
В принципе, ничего нового она мне не сказала, этот посыл я понял еще после вчерашнего ужина, когда она явно дала понять, что рядом с ее семьей мне не место. Но тем не менее, ее слова кромсают мои внутренности.
Едва дождавшись когда машина остановится, она выпрыгивает из нее и я с каким-то отрешением понимаю, что сейчас она исчезает не просто из салона авто, но и из моей жизни.
Глава 32 Марат
— Ты уверен, что готов потратить столько денег на платье, которое будет надето всего единожды? — Алиса кивает на ряд элитных магазинов.
— Ты всегда можешь использовать его второй раз, — пожимаю плечами, вспоминая ее слова о том, что она еще обязательно кого-то полюбит. На удивление, в этот раз эти мысли вызывают во мне не злость, а какую-то горечь и обреченность. Это чувство накрывает меня с головы до ног, словно какая-то липкая волна отчаяния.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Так и будет. Алиса обязательно снова полюбит, выйдет замуж, родит еще детей… Будет счастлива. В принципе, уверен, если бы не навязанное отцом наследство, она и сейчас была бы счастлива. Пусть у нее нет своей танцевальное студии, она все равно учит детей танцам. У нее есть сын. У нее есть семья. Как по мне, этого вполне достаточно для того, чтобы чувствовать себя счастливым. Хотя, откуда мне знать, ни семьи, ни детей, у меня никогда не было. Работа приносит удовлетворение, да. Особенно когда к моему счету в банке прибавляются новые нули, но счастлив ли я? Хрен там!
— Я думаю, что буду в состоянии купить новое платье для своей настоящей свадьбы, — прищурившись, заявляет она.
— Я в этом не сомневаюсь, — открываю перед ней двери магазина стойко игнорируя приступ острой боли за грудиной.
На секунду ее глаза загораются азартным блеском, когда она видит обилие вечерних платьев в пол и даже я, будучи далек от моды и всех этих дел, не могу не отметить, что смотрятся они изящно и элегантно. Затем ее взгляд падает на несколько манекенов в свадебных нарядахи я вздыхаю с облегчением, когда замечаю, что здесь нет излишне пышных и вычурных платьев. Уверен, для настоящей свадьбы Алиса бы такое и не выбрала никогда, но когда речь идет о нашей свадьбе… она вполне могла нарядиться как баба на самоваре лишь бы позлить меня.
Принцесска равнодушно сканирует ряды белых платьев, а затем ее взгляд цепляется за простое, но в то же время эффектное платье в пол на витрине.
— Вот это, — машет в его сторону, всем своим видом показывая равнодушие, но я слишком хорошо знаю ее, чтобы не понять, что наряд запал ей в душу.
— Прошу прощения, — подает голос брюнетка в строгой униформе. — Это платье не продается, выставочный образец.
— Ничего страшного, — пожимает плечами принцесска, но я вижу, что она расстроена, хоть и не собирается этого показывать. — Любое другое подойдет. Как насчет вот этого? Она тычет пальцем в манекен, который стоит к нам спиной, так что целиком платье даже и не видно.
Достаю телефон из кармана и набрав номер слышу удивленное:
— Привет, кум!
— Я же просил не называть меня так, — цежу сквозь зубы.
— Но ты ведь мой кум, — не унывает Полина Урицкая. — Мы оба крестные Арины, а значит кумовья.
— Можешь называть меня Маратом Константиновичем, — вздыхаю в трубку. Я, конечно, понимаю, что в декрете с младенцем у нее мало поводов для веселья, но это не значит, что надо смеяться с меня.
— Могу, — весело соглашается она. — Но ты же понимаешь, что не буду.
— Понимаю, — в очередной раз закатываю глаза. — Вообще-то я по делу звоню. Я сейчас в твоем магазине и милая девушка Ангелина, — бросаю быстрый взгляд на бейдж на груди консультантки, — не хочет продавать мне белое платье с витрины.
— Это которое свадебное? — подозрительно интересуется она. — Ты пришел купить свадебное платье?
— Какая догадливость, — заявляю с сарказмом.
— Боюсь, оно тебе не подойдет по размеру, — глумится эта девица. — Но если дашь мне пару дней, я вполне могу перекроить…
— Полина, — понимаю, что теряю терпение, — сейчас я дам трубку твоей сотруднице и ты ей скажешь, что платье вполне продается. Договорились?
— При одном условии, — она уже даже не сдерживает смех. — Назови меня кумой.
— Полина! — обреченно рычу.
— Ну пожалуйста, Марат, ну что тебе стоит? Ты ведь хочешь это платье?
— Хорошо, кума, — выдавливаю сквозь зубы и передаю трубку девушке. Та выслушивает указания хозяйки и отдав мне телефон, покорно снимает платье с витрины.
Ловлю на себе любопытный взгляд Алисы и поясняю: