— Прекрати! — почти застонала я. — Из Фрая ещё пунш не выветрился, вот он и вел себя так. Все мои расспросы кончались его дурачеством. Он не смог мне ни одного имени назвать, а потому у меня нет подозреваемых!
Риган вновь резко обернулся, на этот раз держа в руках папку. Он в пару шагов пересек комнату и серьезно заглянул мне в глаза. От такого напора я забыла, как дышать, и нервно застыла.
— В таком случае, ты не думаешь, что он вел себя так специально? — поинтересовался Риган. — Тебе не кажется, что он пытался кого-то прикрыть?
Я тяжело сглотнула, но глаз не отвела. С достоинством выдержала ураган, бушующий под густыми ресницами парня, и спросила:
— И кого же?
Папка с тихим хлопком упала между нами на стол, о который Риган уперся ладонью и чуть склонился ко мне. Сердце тревожно забилось, и Тьма ледяными струнами потянулась по жилам.
— Себя, — уверенно ответил Риган. — Почему ты отказываешься видеть самый очевидный вариант?
Я глупо открыла и закрыла рот, слепо глядя в пол. Раз за разом прокручивала в памяти вечер церемонии, все отчетливее убеждаясь — Риган вполне может быть прав.
Его догадка сразу многое расставила на свои места. Ведь редко кто будет сражаться за нас рьяней, чем мы сами. А чтобы спасти собственную шкуру, можно пойти на любые хитрости. Уж я-то знаю это как никто другой.
Теорию Ригана нельзя списывать со счетов, однако в ней полно шероховатостей. Допустим, Фрай побоялся выпить заранее подготовленное зелье просто так, без шоу, потому что опасался наказания за уклонение от обязанности вступить в связку. Хорошо, пусть так. Выходит, темерату нужно было создать видимость отравления?
Тут и начинаются сложности. Как удалось подговорить официанта, и почему Фрай не побоялся огласки? Может, в бокале ничего и не было, а весь этот спектакль с подносом и напитками — простое совпадение?
В конце концов, Фрай мог проглотить что-то, пока мы шли к портьере. В темноте и суматохе это очень просто скрыть, а по залу всегда ходила куча прислуги. Подойди к любой, отпей из случайного бокала, а ранее проглоченная отрава все равно начнет действовать, и откуда она взялась никто уже не узнает.
Подкуп? Иллюзия? Умелое представление и подстава?
Нет ни одной зацепки, чтобы быть уверенными хоть в чем-то. Но и теория Ригана, несмотря на очевидные провалы, все равно казалась вполне вероятной. Однако чтобы понять что-то наверняка, нужны хотя бы бумаги из лазарета.
Я пыталась продумать различные пути реализации теории Ригана, и уже неосознанно верила в виновность Фрая. В груди расцветал букет из досады и обиды. Чувствовала себя ребенком, которого водили за нос и ловко манипулировали. Как могла так обмануться? Повестись на старую привязанность и смотреть сквозь пальцы, не замечая очевидного?
— Выходит, я задавала не те вопросы, — вынесла вердикт и вновь погрузилась в тягучее болото мыслей.
Фрай ведь еще на балу настаивал, чтобы я спросила его об обращении. Уже тогда он хотел рассказать что-то важное или, может, предупредить, но я замялась. Упустила момент и опоздала. Яд зелья оказался быстрее меня, однако от церемонии все равно не уберег.
— Хочешь снова вернуться к нему в палату? — мне показалось, что в голосе Ригана сквозило огорчение.
— Не сегодня. Подожду, пока у него мозги просохнут от алкоголя, — заключила, снова уткнувшись в бумаги, что покрыли столешницу белой скатертью. — С ним бесполезно сейчас разговаривать.
Риган усмехнулся, и сначала я решила, будто его позабавила моя неумелая шутка. Однако уже через мгновение он протянул мне вынутый из папки лист, на котором значилось имя Фрая.
— Может, расскажешь, что за «правильные» вопросы хочешь ему задать? Вместе думается быстрее.
С удивлением глядела на его протянутую руку. Несмотря на то, что парень держал в ней документ, меня не покидало чувство, будто этот жест значит кое-что гораздо большее.
Однако я не успела обдумать предложение охотника. За дверью послышались шаги, а мы с Риганом испуганно переглянулись и застыли.
— Валери, — крикнула женщина, стоящая прямо на пороге кабинета, в который мы незаконно пробрались, — ты не знаешь, где ключи?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Пользуясь замешательством незваной гостьи за дверью и ступором Ригана, я вырвала документ из его пальцев и скомкала быстрее, чем парень успел отреагировать.
— Ты что творишь? — одними губами прошелестел он, выпучив грозовые глаза.
Я же без зазрений совести оттянула воротник платья и спрятала ворованный бланк под одеждой. Глаза Ригана округлились ещё больше, а челюсть отвисла.
— Ключи? — из глубин коридора донесся второй голос, который постепенно приближался. — Они разве не у тебя?
Пока Риган бесшумно левитировал опустевшую на один лист папку на законное место, я выхватила из ближайшего шкафчика с зельями, на котором не было замка, случайный пузырек. Напарник, который неожиданно превратился в соучастника, вопросительно уставился на меня и потряс ладонью, указывая то на меня, то на прозрачный ящик.
— Нет, они не у меня! — опять крикнули под дверью, а я раздраженно закатила глаза.
Подумать только. Нашу шкуру спасает пустая перепалка, которую можно было решить в секунду. Дверь-то открыта.
И, кажется, об этом догадалась не только я.
— Тогда дерни ручку. Там открыто!
— Сюда! — шикнула, ныряя под стол.
Риган бесшумно перепрыгнул через столешницу и забился в тесное укрытие рядом со мной. Моя коленка уперлась ему в грудь, а его голова легла мне на плечо. Я попыталась сменить неудобное положение, но дверь резко отварилась.
Звуки шагов перемещались по комнате так, будто вошедший наворачивал круги просто для разминки. От одной стены к другой, от стеллажа с папками к столу. Я даже запаниковала, решив, что мы оставили какие-то улики, и тело затопил жар.
Тьма внутри взвилась от нетерпения, кончики пальцев зудели от черной магии, что рвалась наружу. Голос внутри нашептывал, что могу укрыть нас в тенях, спрятать под покрывалом мглы… Но я не рискнула испытывать судьбу и всеми силами прогоняла назойливый зов.
Пока хозяйка кабинета бродила от стеллажа к стеллажу, я боялась дышать и ловила каждый вздох, чтобы тот не разразился громом среди тишины кабинета. Страх кипел адреналином, обжигал обезумевшее сердце.
Риган, кажется, чувствовал то же самое. Я коленкой ощущала, как под ребрами трепещет его сердце. Со стыдом осознала, что и парень мое слышит просто отлично, ведь его голова покоится на моей груди.
Я вздрогнула, когда что-то с хлопком упало на столешницу, под которой мы прятались. Риган попытался повернуть голову, чтобы взглянуть мне в лицо, но малейшее движение вызвало шорох ткани. Боясь быть разоблаченной, тут же накрыла его голову ладонью, этим жестом молчаливо прося не двигаться.
Парень все понял и замер, но руку отнимать не спешила. Боялась пошевелиться лишний раз, а потому позволила пальцам зарыться в короткие жесткие пряди.
Сердце гремело громче шагов так неудачно вернувшейся медицинской сестры, но я отчетливо разбирала все ее перемещения. И когда та приблизилась к столу, оцепенело вжалась спиной в угол, будто это могло меня спасти.
Однако когда женщина, собираясь присесть, отодвинула стул, ничто не помогло скрыться. Даже чары невидимости, которые попытался наложить на нас Риган, сработали с издевательским хлопком.
ГЛАВА 14
На ковер к ректору мы направились под аккомпанемент ругательств. Крики старшей лекарки стянули к кабинету столько народу, что слабая надежда замять конфликт умерла еще в зачатке.
Всю дорогу медичка бранила нас и клялась добиться самой суровой кары за преступление, которое мы совершили. Те же гневные речи женщина толкала и в кабинете отца, при этом так яростно жестикулируя и брызжа слюной, что к концу тирады ее лицо раскраснелось и заблестело от пота.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Отец слушал молча и иногда кивал, показывая, что заинтересован в беседе. Он дал пострадавшей выговориться, а затем пообещал, что накажет провинившихся студентов по всей строгости.