– В этом нет никакого смысла.
Услышав Джиллиан, он оторвался от своих унылых размышлений и посмотрел на нее.
– Что? – спросил Коннор, так и не дождавшись продолжения.
Вместо того чтобы ответить, Джиллиан покачала головой и встала напротив камина, который был так стар, что рассыпался на глазах. Она уставилась на угли в очаге, видимо, погруженная в глубокие раздумья.
И это было хорошо. Правда заключалась в том, что Коннор понятия не имел, какие слова должен был сказать ей, когда они в конце концов опять начнут общаться друг с другом.
Путешествие в Биллингзгейт в наемном экипаже прошло в полном молчании. Джиллиан все время смотрела из окна на мелькавшие за окном пейзажи. Ее сплетенные пальцы неподвижно лежали на коленях, а когда карета остановилась переддомом, она не стала дожидаться, чтобы ей помогли выйти из нее. Джиллиан выпрыгнула оттуда так быстро, будто за ней по пятам гнались все черти ада.
Коннор наклонил голову и почесал рукой затылок. Он знал, что не может оставить все как есть. Напряжение между ними было таким сильным, что Коннор практически чувствовал, как оно накрывало его невидимым покрывалом. Во всяком случае, ему стоит хотя бы попытаться немного развеять его.
Прочистив горло, Коннор отважился нарушить тишину:
– Кажется, я должен извиниться за свое поведение? – Джиллиан посмотрела на него через плечо:
– Вам только кажется?
– Ну ладно... мне точно следует извиниться. – Коннор не смог сдержать усмешки, когда услышал ее высокомерный тон и увидел самодовольно приподнятые брови. Она не собиралась легко сдаваться. – Не могу понять, что на меня нашло?
Наверное, он так странно повел себя, потому что был полон эмоций из-за утренних похорон Стюарта. Они копились в нем, а когда до него дошло, что в гостиной появился тот самый негодяй Шиптон, тут же вырвались наружу. Им овладела такая жестокая ярость, что он ясно почувствовал непреодолимое желание ударить кулаком по этому аристократическому лицу.
Это был мужчина, за которого Джиллиан когда-то хотела выйти замуж, прошептал ему насмешливый голос. Мужчина, которого она любила. И возможно, любит до сих пор.
От этой мысли в нем опять пробудилась душившая его злоба, но огромным напряжением воли ему удалось загнать ее в глубь сердца. Если бы он не знал, что этого не может быть, то решил бы, что... ревнует!
Но Коннор отмахнулся от такого предположения, не давая ему возможности закрепиться в его голове. Никогда в жизни он не относился к женщинам как собственник, да и не собирался вдруг меняться.
Отвернувшись от камина, Джиллиан подошла к нему. Сузив глаза, она внимательно на него посмотрела, будто пытаясь убедиться в искренности его раскаяния. Прошло несколько длинных секунд, после чего она утвердительно кивнула:
– Я принимаю ваши извинения, хоть вы и должны были обратиться с ними к лорду Шиптону.
Коннор издал глубокий презрительный звук.
– Лорд Шиптон – осел.
– Мистер Монро, зачем же просить прощения, если вслед за этим вы опять начинаете оскорблять?
Ее сочный рот сжался от неудовольствия. Когда он посмотрел на Джиллиан, то сразу же перенесся во вчерашний день и вспомнил поцелуй, которым они обменялись. Воспоминания о сладких медовых губах, о спелых изгибах ее тела всю ночь мучили Коннора. Он ворочался и метался по кровати, пытаясь справиться с болезненным возбуждением, охватывавшим его даже от простых воспоминаний.
Никогда раньше он не испытывал таких бурных чувств от одного поцелуя.
Коннор нагнулся к ней поближе, ощущая, что Джиллиан задержала дыхание. И теперь воздух с мягким свистом вырывался сквозь ее сомкнутые зубы. Это доставило ему удовольствие.
– О, перестань! Неужели тебе непонятно, что этот парень настоящий тупица? Возможно, мне не следовало указывать тебе на подобный факт, но это правда, хотя и неприятная. Он не заслуживает тебя. Ты для него слишком яркая, слишком умная. Шиптон никогда не оценил бы все уникальные черты твоего характера, которые превращают тебя в такую необыкновенную женщину.
Она покраснела и быстро отступила назад, освобождаясь от чувственного облака, который вдруг окутал их.
– Я должна поблагодарить вас за комплимент. Если вы не против, то сейчас мне бы хотелось забыть о лорде Шиптоне и заняться насущным делом.
Коннор сжался от ее невозмутимого тона и отпрянул назад.
«Черт побери, она права!»
Ему нужно прекратить это. Несмотря на то что его влекло к ней, что он восхищался ее силой и решительностью, у него не было никакой возможности завязать отношения с девушкой из высшего общества. Даже если он позволит себе воспользоваться нынешней ситуацией, чтобы стать ближе к Джиллиан, ему никогда не забыть о том, что это – дочь маркиза. Вряд ли ее отец когда-либо даст согласие на брак с мужчиной такого низкого происхождения, как у него.
Нет, она не могла стать его. И может быть, если он будет повторять эти слова почаще, как-то смирится с этим.
– Мистер Монро? Где лежало тело мистера Ледбеттера, когда его обнаружили? – спросила Джиллиан деловым тоном, отрывая Коннора от его размышлений.
Он обрадовался шансу переключить свое внимание на что-нибудь еще и подошел к кровати Хайрама.
– Его нашли тут, – кивнул он на пол, – смятым в кучу. – От возникшей в голове картины желудок Коннора скрутило, но он заставил себя побороть тошноту и боль. – Беднягу несколько раз ударили по голове каким-то тупым орудием. Тростью или дубинкой.
– А часы пропали. – Джиллиан направилась к нему и осмотрела то место на полу, на которое указал Коннор. На досках было едва заметное рыжеватое пятно. Больше ничего не говорило о том, что там когда-то лежало тело. – Что-нибудь еще исчезло?
– Нет. Но было ясно, что кто-то силой вломился в дом. – Коннор повернул голову в сторону задней двери. – Засов был сломан, а комната выглядела так, будто тут что-то искали.
Джиллиан оглянулась вокруг.
– В этом нет смысла, – разочарованно сказата она. – Три человека явно умерли от рук одного и того же убийцы, но смущает, что каждое преступление так сильно отличается друг от друга. Что-то не сходится. Если только...
– Если что? – нетерпеливо перебил Коннор.
– Если только он с какой-то целью не меняет свои методы.
– Зачем ему это нужно?
– Я только предполагаю. Мне кажется, затем, чтобы официальное расследование не связало эти три случая воедино. Преступник оставляет после себя такие улики, которые что-то значат только для вас. Они показывают вам, что убийства совершает один человек, но для сыщиков выглядят слишком неубедительно. Поэтому вы не можете пойти с ними на Боу-стрит.
Коннор сжал зубы в бессильной ярости.