Читать интересную книгу Virtuality - Станислав Миронов

Мобильные телефоны стали заменять нам общение. Всё для того, чтобы не видеться с человеком, но при этом создавать иллюзию социума.

Реалити-шоу: «Преодолей расстояния».

Начинаю осознавать, что этот человек, мой психотерапевт, успел занять какое-то особенное место в моей жизни, как будто он — нечто большее, чем просто врач или друг. Нет, я не расцениваю его как любовника. Он мне интересен именно как человек, только я по-прежнему никак не могу понять, почему же.

Решаю, что рано или поздно мои сомнения и опасения по поводу моего доктора в любом случае развеются, поэтому попросту откладываю эти мысли на будущие времена.

Надо собраться.

Сегодня я должна выглядеть идеально.

Иду в ванную комнату, принимаю душ, тщательно умываюсь, накладываю макияж, как всегда — я подсознательно понимаю, что как всегда — скромно, не вычурно-кричаще, но со вкусом, так сказать, ничего лишнего и ничего недостающего.

Золотая середина.

Собираю сумочку, одеваюсь и выхожу из отеля, в очередной раз перевернув табличку на двери надписью «Пожалуйста, уберитесь». По пути к выходу подхожу к банкомату, вставляю в него банковскую карту, ту, на которой четырнадцать с чем-то тысяч рублей, и пополняю баланс мобильного телефона на тысячу рублей.

Так, на всякий случай.

Про запас.

Я запаслива?

И ещё я обнаруживаю, что мне не хочется, чтобы в номере, где в настоящее время я проживаю, убирался хоть кто-либо, кроме меня.

А это значит, что я, скорее всего, всегда убиралась сама.

И ещё это значит, что у меня дома, где бы он ни был, нет никакой горничной и, вероятно, вовсе я не дочь какого-нибудь олигарха. Если так посмотреть, то четыреста с чем-то тысяч — это не такие уж и большие деньги для столицы, для меня это — я прикинула в уме — примерно как десять-пятнадцать походов по магазинам. То есть, эту сумму для меня реально спустить в трубу не более чем за месяц.

Смотрю на часы, и, выяснив, что времени до посещения психоаналитика у меня ещё более чем достаточно, решаю немного прогуляться. Сажусь в метро, доезжаю до станции «Площадь революции», по пути, опять же, собирая на себе жадные взгляды мужчин и завистливые — женщин, и поднимаюсь из подземки в город.

Где-то с час я бесцельно бороздила просторы центра столицы, наслаждаясь каждым мгновением, всеми видами и пейзажами, открывающимися моему взору. Когда на часах мобильного телефона я увидела «12.20», я спустилась в метро, обнаружив, что дошла уже до станции «Тверская», и поехала на станцию «Чистые пруды».

В клинику.

Шла я туда уже по памяти, сделав благодаря этому вывод, что, скорее всего, я не только не теряю память каждый день, но и эта потеря памяти у меня первая.

Вынос мозга.

За что мне ниспослано это испытание?

Что я такого натворила?

Мысль ниоткуда: я ужасна.

Встаю посреди тротуара, напрягая этим случайных прохожих, торопящихся по каким-то своим делам, достаю блокнот с ручкой и записываю: «Я — монстр?».

Странно, но я не понимаю, откуда у меня в сознании появилось такое предположение. Но руководствуясь воспоминанием о примере с Женей и футболом, решаю, всё же, ловить каждую деталь, так как она действительно может оказаться если не решающей, то довольно значительной.

Каждая мелочь может стать решающей.

Дохожу до клиники, дожидаюсь встречи с Крыловым и прохожу в его кабинет, минуя прихожую с секретуткой и приятной музыкой в стиле «чиллаут». Или «лаундж».

Крылов говорит:

— Добрый день, Вика. Рад вас видеть, — вид у него действительно очень радостный. Как будто я как минимум его лучший друг.

Или любовница.

Старый развратник.

— Здравствуйте, Дмитрий Валентинович, — отвечаю я, нарисовав на лице некое подобие довольной улыбки.

Сажусь в кресло.

— Рассказывайте, как ваши дела, что вспомнили?

Вкратце пересказываю ему эту свою историю с жиром, прыщами, Женей и лишением девственности. Всё это время, слушая мой рассказ, Крылов сидел и внимательно слушал, периодически делая какие-то пометки в своей огромной тетради.

Странно, у него на столе стоит ноутбук, но работает он в тетради.

Впрочем, неудивительно, ему уже наверняка далеко за сорок, а эти старички ничего не смыслят в технике.

Их проблемы.

Я была права: мне жизненно необходимо пообщаться хотя бы с кем-нибудь, чтобы меня хоть кто-нибудь выслушал, хотя бы сделал вид, что понял и поддерживает меня во всём.

Именно сейчас я ощущаю серьёзный недостаток общения, но ловлю себя на мысли, что я не так уж часто общаюсь с людьми. Так откуда тогда этот недостаток?

Я сознательно ограничиваю себя от людей, и при этом испытываю недостаток в общении?

Я что, дура?

Крылов, видимо, всё ещё находясь под впечатлением от моего повествования, с минуту молчит, и по его лицу видно, что он занят очень сильным мыслительным процессом.

— И что вы думаете по этому поводу сейчас? — спрашивает он спустя некоторое время.

— Ничего не думаю. Точнее, думаю, что я была полной дурой. Полной — во всех смыслах этого слова, — говорю я и улыбаюсь. Мне действительно стало весело.

Крылов меня поддержал. Он тоже засмеялся, но аккуратно, боясь, видимо, что смех мой может быть следствием нервного срыва, истерики.

— Вы хоть поняли, что это не стоит ваших переживаний?

— Да, поняла. Но, кажется, я сделала это буквально вчера.

Я говорю:

— И ещё мне кажется, что мне почему-то уже не важно, как со мной обошёлся Женя. Я не приняла факт игнорирования этого участка прошлого раньше, но почему-то я считаю, что это уже не важно. Почему — не знаю.

Крылов говорит:

— Вика, а покажите мне ваши записи. Может, они кое-что прояснят.

Я достаю блокнот и отдаю его доктору.

* * *

Затем количество этих встреч начало стремительно возрастать. Днём по будням я подолгу общался со своими друзьями, при этом постоянно заводя себе новых, а по выходным мы периодически встречались.

Встречи эти позволили мне тряхнуть стариной, вспомнить прошлое. Мы занимались всем, чем нам хотелось, мы реализовывали любые сумасшедшие идеи, начиная с катания на коньках (дело было зимой), заканчивая сноубордом, кинотеатрами, кафе и барами, даже ночными клубами и пенными вечеринками. Персонально каждый из нас в эти моменты жил своей жизнью, но делали это мы вместе, несмотря на разницу в возрасте, статусах, положении в обществе. Интернет — это то, что нас объединило, то, что позволило нам внести что-то принципиально новое в наши жизни и наш образ жизни, мышление, даже склад характера.

В итоге я пришёл к тому мнению, что благодаря совмещению виртуальной жизни и оффлайн-встреч общение по Сети превращается в нечто более высокое, жизненное, дружественное.

Несмотря на то, что количество пациентов, с которыми работал одновременно, я снизил до одного-двух человек, качество моего общения с ними стремительно возросло. Оно и неудивительно: благодаря собирательной информации из Сети я проникся духом разных поколений, находящих место в нашем современном мире, и в то время как большинство людей, кому уже хорошо за сорок, постепенно начинают удаляться от современной жизни, я, наоборот, приближался.

А сейчас черви едят мои глаза.

Поскольку в Интернете, как и в бане, все равны, я общался с представителями практически разных конфессий, возрастных категорий и прослоек общества, что в итоге привело к тому, что моё собственное мировоззрение в итоге стало гораздо шире и масштабнее, даже глобальнее. Я, если можно так выразиться, осовременился, преобразился и начал жить по-новому.

Одно меня расстраивало: жить мне оставалось всё меньше и меньше. Это, однако, лишь подталкивало проводить каждый мой день так, словно он последний. Я действительно не мог предположить, когда же я умру, поэтому решил брать от жизни всё.

Вместе с тем меня так и не покинуло это ощущение какой-то незавершённости моей жизни, как будто я что-то не доделал, и именно поэтому мне дарованы эти последние счастливые минуты на Земле. Но я по-прежнему чётко понимал, что Интернет поможет мне в этом разобраться.

* * *

А ведь она права. Ничто мне не мешает хотя бы попробовать. Попытка — не пытка.

Зато теперь хоть ясно, почему моя девушка заставила меня начать писать эту книгу. Ну, печатать.

Virtuality. Книгу, которую вы прямо сейчас читаете.

Здесь и сейчас.

Говорю:

— Ладно. Попробую. Только не знаю, с чего начать.

— Ой, не смеши, — отвечает она. — Начни… ну, например, хотя бы с порнухи.

Отличное начало.

— Ты уверена?

— Ну да. Напиши о том, как ты заходил на порно-сайты и дрочил.

Я говорю: что, мол?

— Только не прикидывайся. Все дрочат. Я знаю.

Я дрочу.

Вы дрочите.

— Напиши о том, как мужики посещают порносайты и потом загрязняют природу своим несостоявшимся потомством. Своей вязкой спермой. Нашу воду, которую мы пьём.