что у него нет с собой топорика. Или мачете, как в фильмах про потерявшихся где-то в джунглях… хотя не факт, что мачете бы сумело прорубить дорогу сквозь огрубевшие, ставшие практически деревянными ветви… Так что приходится либо огибать такие места, либо распутывать, либо проползать под ними, если есть место. Все три варианта отнимают много времени, но повернуть назад и поискать-таки другой путь не позволяет упрямство и гордость.
Из зарослей по итогу он выбирается весь исцарапанный и злой. Но хотя бы теперь понятно, где именно он находится — эту часть сада, окружающего поместье, он помнит по тем временам, когда постоянно таскал камни — и всего-то пара десятков дней с тех пор прошла, а кажется, что это было в какой-то другой жизни… что уж говорить про Землю… Алексей морщится и протирает лицо руками, подозревая, что так только сильнее размажет грязь. Ну… а какая разница? Можно подумать, его кто-то увидит! Он сейчас просто доберётся до своей каморки и завалится спать. Хотя, конечно, стоило бы отчитаться перед эйн Иданнги…
Заборчик, отделяющий заросли, через который Алексей с таким трудом пробрался, он просто перепрыгивает. И довольно бодро, несмотря на всё, что успел за сегодня сделать, идёт по дорожке, выложенной битым белым камнем. Может, мрамором, но Алексей не очень разбирается в этом. Он уже представляет, как будет валяться на своей кровати — и плевать, что та жёсткая, да и каморка слишком мрачная, главное, что она есть! — когда дорожка, резко свернув вправо, выводит его к беседке, увитой местами пожелтевшим вьюнком, рядом с которой стоит крыса и… какой-то мужчина. Судя по внешности — один из представителей семьи Трок. Только Алексей понятия не имеет, кто это и…
Крыса… Злость скапливается горчащей слюной на языке. Алексей моментально вспоминает, как крыса стелилась перед боссом, когда тот решал, кто именно возглавит отдел. Ну, разумеется, тот повёлся на сиськи… И понятно, что сейчас она пытается проделать то же самое и с этим мужиком. Алексей фыркает, чем привлекает к себе внимание.
Мужчина только чуть поворачивает в его сторону голову, но Алексей моментально чувствует холодок страха. Не понятно, от чего, но…
Крыса же демонстративно закатывает глаза.
— Позвольте мне представить моего… брата, — медовым голосом, от которого у Алексея едва ли не сводит зубы, тянет она. Мужчина хмыкает и качает головой. — В данный момент, как минимум, на уровне биологии этот человек является моим братом. К сожалению.
— В данный момент?
Из беседки появляется эйн Лийнира в компании какого-то пацана, один вид которого заставляет Алексея насторожиться. Что тут происходит? И почему ему кажется, что… Эйн Лийнира удивлённо окидывает взглядом всех присутствующих. Потом извиняется и уходит вместе с пацаном.
— Ваша племянница провела магический ритуал, из-за которого мы двое оказались здесь, — чуть поколебавшись, поясняет крыса, когда эйн Лийнира со своим спутником скрывается за поворотом дорожки. По мнению Алексея этого говорить бы не стоило. Он подаётся вперёд и тут же замирает, когда взгляд жёлтых глаз мужчины останавливается на нём. — Прежде мы не были родственниками, хотя и…
— Что за ритуал? — голос Алексею не нравится совершенно. Как, собственно говоря, и сам мужчина в принципе. Что-то с ним не так.
— Я в этом не разбираюсь. Но вы можете узнать всё у эйн Лийниры или у любого другого вашего родственника…
Мужчина весело хмыкает, прощается и расслабленной походкой уходит прочь. И Алексей понимает, что именно ему не нравится. Он идёт нарочито расслабленно и при этом — шумно. И Алексей и капли не сомневается в том, что при желании этот мужчина может передвигаться так, что никто не узнает о его приближении, если он сам того не захочет. И… Алексей вспоминает дядьку Петра, у которого мать оставляла его всё детство. Тот пил временами запойно, но навыки прошлой жизни — навыки то ли спецназовца, то ли убийцы, хотя это в чём-то может быть и одним и тем же — всё же проглядывали. В манере двигаться, смотреть… Только тут ещё что-то… Магия? Алексей нехотя переводит взгляд на крысу.
— Один из сыновей эйн Ниилли, — медленно поясняет она, не сводя глаз с уже опустевшей дорожки. Ох… только не говорите, что эта сучка… — Что? Мне всегда нравились такие мужчины. Тем более, что у него волшебный голос… — чуть мечтательно поясняет она, но быстро берёт себя в руки. — Который именно — я не знаю. Да и, не имея информации — кто есть кто — разницы никакой. Но, кажется, остальная семья… и прислуга тоже… относятся к нему несколько… неоднозначно.
— Ясно. Ты ведь не думаешь, что, запрыгнув к нему в постель, избавишься от рабского статуса? — Алексей прислоняется к решётке беседки, чуть отодвигая моментально начавшую лезть в глаза лиану. — И что тут было?
— От статуса, может быть, и нет, но, быть может, смогу получить чуть больше свободы и влияния, — пожимает плечами крыса, заставляя скривиться от отвращения. Двойного из-за того, что в этом теле, которое выглядит совершенно невинно, слова крысы становятся особенно мерзкими. — Не надо, — чуть улыбаясь, выставляет она ладонь, не давая вставить слово. — Не надо. Я прекрасно осведомлена о твоих моральных установках. Но я же не тебе предлагаю через постель решать проблемы. Да и… не тот это человек, чтобы можно было им вертеть… что мне нравится, кстати. Не люблю слабаков.
«Вроде тебя» остаётся непроизнесённым. Алексей понимающе хмыкает. И решает, что это и правда не его дело. Совсем не его.
— Что до второго вопроса, то эйн Ниилли нашла эйн Лийнире мужа.
Крыса больше ничего не говорит, уходя по той же дорожке.
Мужа? Вот этого блёклого парнишку? Да эйн Лийнира достойна гораздо лучшего!
Алексей морщится, понимая, что уж его-то мнение точно никто не станет спрашивать. Но почему эйн Лийнира согласилась? Если он правильно понял сейчас, она совершенно точное в восторге от того, что… Неужели она не может отказаться?! Алексей вздыхает, напоминая себе, что в этом мире… по крайней мере — в этой семье, решение принимает уж точно не эйн Лийнира. И от этого становится мерзко.
***
Лий задумчиво смотрит в окно на быстро темнеющее небо. Встреча с будущим мужем прошла несколько лучше, чем можно было бы ожидать. Хотя Лий и не ждала от этого вообще ничего. Всё же по сравнению с Фирром, братом Ниин, о котором Лий вздыхала…