мне этих милых дам всем тем уловкам, которыми радовали меня на острове Чёрная и Белая.
Под воздействием алкоголя мысли в голове путались. Приятное ощущение. Жаль, что я нечасто мог себе его позволить ни в этой, ни в прошлой жизнях.
«Зачем куда-то ехать?» — спросил я сам себя.
«Дом ласки и удовольствий» — вот лучшая из достопримечательностей, увиденных мной в столице Ягвары. В Кординии я видел похожую. Что мне на острове понравилось больше, чем объятия компаньонок? И неужели я найду что-то более восхитительное и приятное в других странах.
Я посмотрел на опустевший стакан. А «Слёзы милийской девы» — хорошая штука! Вон, на какие размышления меня от них потянуло.
Обязательно заполню ими свои подвалы. Потом. Когда отстрою себе в этом мире замок. Эльфийский дом — хорошо, удобно. Но замок — это вопрос престижа.
И чтобы обязательно с винным погребом.
* * *
Меня разбудил стук в дверь.
Открыл глаза, поставил на стол стакан. Заметил у своих ног пустую бутылку. Бросил взгляд на безмятежно посапывавшую на кровати Васю.
— Гос…подин Кир, внизу вас спрашивает льера Лукория иль Гише, — сообщила мне заглянувшая в комнату компаньонка.
Прочистил голову отрезвляющим заклинанием.
— Скажи, чтобы поднималась, — велел я.
* * *
Штос-офицерша пришла умытая и причёсанная. Источала цветочный аромат мыла. Настроенная решительно — сразу заметил это по её взгляду и жестам.
Оценивающе взглянул на новенький мундир штос-офицерши, украшенный яркой тесьмой и множеством блестящих пряжек; на короткий клинок у её пояса. Теперь Лука походила не на заговорщицу после допроса и пыток. А на воительницу, вернувшуюся победительницей с поля боя.
Лука замерла на пороге — окинула взглядом строгой жены мою комнату.
Увидев спящую Васю, спросила:
— Как она?
— Уже лучше.
Убрал от своих ног пустую бутылку — отодвинул к стене. Указал на стул напротив себя. Предложил Лукории присесть.
Та не отказалась.
Штос-офицерша примостилась на край стула. Осуждающе нахмурилась, вновь оценив развесёлый интерьер апартаментов. Кашлянула, прочищая горло.
— Я ведь сегодня так и не поблагодарила тебя, Кир, — сказала она.
Повернулась ко мне. Постучала ногтями по столешнице. Заметил: после допросов ногтей на руках штос-офицерши осталась едва ли половина. Кончики пальцев распухли. Но действовала Лукория ими без видимой боязни и осторожности: должно быть, приняла обезболивающее зелье.
— Вот жеж, решила сделать это сейчас, — сказала штос-офицерша. — Кто знает, получится ли увидеться с тобой снова. Думаю, ты понимаешь… я не могу уехать из столицы, не похоронив сестру. А это значит… Я всё понимаю, Кир, можешь не объяснять.
Ухмыльнулась, потёрла запястья, где я разглядел следы от кандалов.
— Спасибо, что спас меня там, на площади. Это было… неожиданно. Спасибо. Не знаю, как ты это сделал; но я уверена: топор не разрубил мою шею, потому что ты ему не позволил. Ведь так?
Не стал играть в скромность — кивнул.
— Вы, колдуньи, удивительные жен… люди, — сказала Лука. — Пользуясь своими умениями, могли бы захватить весь мир. Правда жеж! А вместо этого ютитесь на крохотном островке. Не понимаю вас.
Покачала головой.
— У нас, в Ягваре, на эту тему часто рассуждают, — сказала Лука. — Помним, что случилось, когда к нам в прошлый раз явился один из ваших родов. Вон он, до сих пор занимает наш престол. И хоть его отпрыски и разучились колдовать — никто по-прежнему и вякнуть против них не смеет. А всё почему?
Я подыграл ей — спросил:
— Почему?
— Боятся, — сказала штос-офицерша. — Но не королевский род, а их родственников — тех, что всё ещё живут в Кординии. Таких, как ты, Кир. И да, как ты наверное уже понял, вас здесь недолюбливают. Пугают вами детишек. Мама и мне в детстве грозила: «Не будешь есть кашу, придёт колдунья с острова и заберёт тебя».
Улыбнулась.
Её губы снова треснули — блеснула капля крови.
— Было очень страшно. Правда. Хотя ещё недавно я думала: многое из того, что о вас рассказывали — враки. Ведь ясно жеж, что не бывает… всякого этого… колдовства. Я считала так до сегодняшнего дня. Но теперь понимаю, что наши о многих ваших способностях и не догадывались.
Покачала головой.
— Я видела, как ты лечил свою слугу. Воздух под твоими руками светился. Пуля… сама вылезла из раны. Да и эта… Вася твоя вон, лежит с румяными щеками. Хотя раньше бы я в такое ни за что не поверила. А ведь я видела её рану. Крови-то сколько натекло! Видела, что ты не пользовался зельями. Только… водил руками. Разве Васю спасло не твоё колдовство?
Водил руками?
Я попытался понять, зачем жестикулировал, когда кастовал плетения. Хотел произвести на Луку впечатление? Неужели я так поглупел? Или сказывалось влияние предыдущего владельца тела?
— А что ты устроил там, на площади! — сказала Лукория. — Уверена: мои солдатки бежали бы оттуда так жеж быстро, как и те горожанки. Я и сама бы свалила… если бы не стояла рядом с тобой. Знаешь, Кир, я бы хотела оказаться вот так же рядом с тобой в бою. Драться плечом к плечу. Пусть ты и мужчина, но я уверена, что ты бы меня не подвёл.
Стрельнула в меня взглядом, проверяя мою реакцию на похвалу.
«Благодарность. Кординия. Вместе в бой».
Я слушал льеру Лукорию и пытался понять, зачем она столько всего рассказала. Следил за её мыслью. Старался предугадать вывод, что последует за всеми этими словесными построениями.
Предчувствовал, что тот меня удивит.
— Я вспоминала, Кир, как ты вёл себя в Ой, — сказала Лука. — В посёлке ты ничем не выдал свои способности. Мне и раньше говорили, что колдуньи не любят хвастаться умениями. Стараются не выделяться, хотят выглядеть обычными людьми. Чтобы… не пробуждать в нас страх и не навлекать на себя нашу ненависть. Пел ты, конечно, замечательно… но ведь это жеж не колдовство?
Замолчала, ожидая ответ.
— Нет, — сказал я.
Не стал выяснять, что именно у местных принято считать колдовством.
— Я так и решила, — сказала штос-офицерша. — Ты выставил напоказ свои умения ворожить только сегодня. На городской площади. Когда увидел, что меня хотят казнить.
Снова этот пытливый взгляд.
— Там я не поняла, что это значит. Но дома, когда раздавала распоряжения служанкам, в моей голове всё встало на места.
Выдержала паузу.
— Вот жеж, дурёха! — произнесла льера Лукория. — Ты буквально