Я киваю в знак согласия, что странно, так какзнаю, что она только что сказала неправду. Аарон признался мне сам на мосту Прыгунов. Но даже с его признанием, до сих пор свежим в моей памяти, мне трудно понять и признать то, что он хладнокровный убийца.
— После того как я сказала ему, что ничего не знаю, — продолжает Миссис Лутц, — мой отец встал и снял свою полицейскую форму, надев обычные джинсы и джемпер, а потом ушел из дома. Я точно не знаю, куда он отправился и когда вернулся. Но он никогда больше не говорил об этом, и думаю, он пошел за ним. Скорее всего, он выследил Аарона, убил его и спрятал тело там, где никто никогда не найдет. Вот почему Аарон так и не вернулся домой. Он не хотел оставлять Сару. Это единственное, что имеет смысл во всей этой истории. — Последние слова она говорит так тихо, что мне приходится напрягать слух, чтобы расслышать их.
— Может, он не вернулся по другой причине — говорю, и она с сомнением смотрит на меня. — Может, он испугался, как Вы, и сбежал?
— Если я и знаю, что-то об Аароне Шефферде, так это то, что он не был трусом.
Возможно, так и есть, но поскольку Аарон жив и здоров, я знаю, что отец Миссис Лутц не убивал его. Но по выражению ее глаз я вижу, что Миссис Лутц искренне верит в обратное. Я могу понять её догадки и причины их возникновения. Чего не понимаю — как ему удалось убить свою мать и отчима, если Миссис Лутц была с ним всю ночь. Что-то не сходится. Либо Аарон солгал об убийствах, либо я упускаю что-то важное.
— Вы сказали, что были с Аароном всю ночь. Что Вы делали? — Я стараюсь не съеживаться, говоря это. Не хочу слышать о сеансе поцелуев с участием Аарона и любой другой девушки, тем более Миссис Лутц.
Я ожидаю, что она покраснеет, но нет. Вместо этого ее глаза расширяются, а щеки бледнеют. Встряхивая руки, она несколько раз крутит кольца, затем выпрямляется, сплетая пальцы вместе перед собой, и встречает мой взгляд.
— Это было сорок лет назад, Либби. Я не помню. — Она сердито смотрит на меня. — Мы не убивали его родителей, если ты об этом.
— Я вовсе не это имела ввиду, — говорю, радуясь, что она не умеет читать мысли. — Я просто пытаюсь понять, что случилось той ночью. — И почему у нее на душе метка, которая попала туда якобы по неизвестным причинам.
— Это было очень давно. Не стоит ожидать, что я буду помнить каждую деталь.
— Уверена, что Вы не можете помнить все. Но как тогда можете быть уверенной, что Аарон невиновен, когда даже не можете вспомнить, что делали той ночью?
Она молчит. Ее руки сжимаются в кулаки, а затем расслабляются, когда ее карие глаза сужаются до щелочек.
— Я знала, что это все будет большой ошибкой. — Она наклоняется и берет свои пакеты с продуктами. — Забудь про Аарона. Забудь, что я тебе говорила. Мне правда нужно домой. — Она встает, поднимая сумки. — Спасибо за мороженое.
— Постойте. — Я хватаюсь за ручку одной из ее сумок.
— Прости, но я ничем не могу тебе помочь.
Она делает шаг назад. Я должна отпустить ее сумку или я рискую упасть лицом прямо перед всеми в кафе. Женщина пробирается между столиками к двери. Колокольчик издает звон, когда дверь отворяется, и Миссис Лутц выбегает, оставляя меня одну в кафе-мороженом.
Глава 16
Захлопываю входную дверь ногой; бросаю сумочку на стол за дверью, там же где и всегда. Храню её там с тех пор, как стала достаточно взрослой, чтобы носить сумки без радуги и принцесс.
Странно возвращаться домой. Я думала, что никогда больше не увижу это место. Кажется, еще утром, когда уходила отсюда, знала, что сегодня точно умру. Но теперь, когда слышу щелчок закрывающейся за мной двери, чувствую, что нахожусь в горько-сладком сне, смешанным с воздушным ароматом лаванды.
— Либби? Это ты? — Мамин голос доносится из ванны наверху.
— Да, — говорю я, пытаясь сдержать эмоции. Этим утром была уверена, что больше никогда не услышу ее, а сейчас она зовет меня из ванной.
— Я в ванне, — говорит она, но запах ее лавандовой пены уже говорит мне об этом. — Останешься на ужин? Я думала приготовить спагетти.
— Да. Звучит отлично. — Надеюсь, она не слышит горечь и слезы в моем голосе. Сегодня утром она видела достаточно.
Я тащусь в гостиную, плюхаюсь в свое любимое мягкое кресло в углу и вздыхаю. Еще даже не вечер, а я так устала. Мышцы болят, и требуется гораздо больше усилий держать глаза открытыми чем, как мне казалось, должно быть. Тихое пение мамы доносится с лестницы; такое успокаивающее и знакомое, хоть и слегка фальшивое. Ничего не мешает вздремнуть, пока буду ждать ужина. Я могла бы поджать под себя ноги, завернуться в стеганое одеяло, которое лежит на спинке стула рядом со мной, и поспать.
Но не могу. Согласие на работу Аарона, возможно, и продлило мне жизнь на семь дней, но это не значит, что у меня куча времени. Во всяком случае, чувствую, что за это время, мне нужно выполнить очень много дел. Я сажусь прямо и усердно потираю глаза. Засыпать опасно. Слишком многое нужно сделать за эти семь дней: найти причину, почему Хейли злится на меня, и помириться с ней. Я должна остановить цепную реакцию, которая в конечном итоге может привести к самоубийству Кайла, и исцелить его метку. Я должна тренироваться, чтобы стать Жнецом и разгадать тайну Аарона Шефферда. Узнать все его секреты — то, что я хочу сделать больше, чем должна, но все же.
Время летит. Не могу дремать в своем любимом кресле, слушая беспощадный голос матери, исполняющий «Bad Romance». Нужно кое в чем разобраться.
Я лезу в карман джинсов за телефоном. Кайл сказал, что я могу написать ему позже, если про него не забуду. Что ж, уже поздно, но Кайл намного важнее любого времени, и мне точно нужно ему написать. Мои пальцы порхают по сенсорному экрану.
Я: Видишь, я не забыла. Ты уже говорил с Хейли? Есть хоть какие-нибудь идеи, почему она злится на меня?
Я барабаню руками по бедрам в ожидании ответа. Мой телефон загорается и начинает вибрировать на журнальном столике.
Кайл: Она не хочет говорить со мной об этом.
Замечательно. Еще одно подтверждение того, что она думает, будто я потеряла девственность и не сказала ей. Хейли все рассказывает Кайлу. Единственное, что она от него скрыла, это ночь с Майком. Я заканчиваю разговор с Кайлом и пытаюсь найти номер Хейли. Она может и не ответит, но я знаю, что подруга, по крайней мере, точно прочтет всё, что ей напишу.
Я: Не знаю, почему ты злишься, но если думаешь, что я переспала с кем-то, то я этого не делала. Я бы рассказала тебе. И ты это знаешь.
Решив подождать пару минут, пока Хейли ответит или нет, я протираю экран телефона о колено. Через несколько секунд телефон вибрирует, и я подпрыгиваю.
Хейли: Серьезно?
Через еще считанные секунды, телефон снова подает сигнал.
Хейли: Оставь меня в покое, Либби.
Я: Почему? Что я сделала?
Проходит целых пять минут, прежде чем понимаю, что она не ответит. Отлично. Если она хочет, чтобы я оставила ее в покое, пусть так. Ненадолго, в любом случае. Я не могу тратить свое драгоценное время, пытаясь убедить Хейли поговорить со мной, когда есть и другие, более важные заботы. Например, Кайл и его метка.
Я заканчиваю разговор с Хейли и возвращаюсь к Кайлу. Мой разум пустеет, когда смотрю на мигающий курсор. Как мне подойти к этой теме? Если я напишу: «Привет, Кайл! Я заметила у тебя на лице черную, бурлящую дыру, которую ты не видишь. Хочешь поговорить об этом?» Это точно закончится провалом. — Но я должна сделать хоть что-то, или мое обещание заменить Аарона будет пустым.
После нескольких проб написания и детального подбора каждого слова, я, наконец, заканчиваю сообщение и нажимаю «отправить». Это сообщение короткое и емкое, но понимаю — это лучшее и единственное, что могу сказать на данный момент.
Я: Можешь прийти ко мне сегодня вечером? Нам нужно поговорить.