Читать интересную книгу Известие о похищении - Габриэль Маркес

Стремясь успокоить нервы жены, 24 января доктор Густаво Балькасар уговорил ее провести несколько дней в Табио, где у них был небольшой дом в саванне, в часе езды от Боготы. Они не приезжали сюда со дня похищения дочери. Нидия захватила с собой походный образ Девы Марии, две большие свечи на пятнадцать дней каждая, а также все необходимое, чтобы не отрываться от реальной обстановки. Бесконечную ночь в холодной саванне она в одиночестве простояла на коленях перед образом Девы Марии, моля заслонить дочь надежным хрустальным сводом от унижений, страха и пуль. В пять утра после короткого беспокойного сна Нидия села за обеденный стол и начала писать обо всем, что накопилось в душе. Целое утро она торопливо заносила на бумагу ускользавшие мысли и плакала, рвала черновики и снова плакала, переписывала все набело и вновь обливалась слезами.

Вопреки ее ожиданиям, мысли ложились на бумагу четко и уверенно. "Я не пишу Вам открытое письмо, - говорилось в начале. - Хочу лишь довести до сведения президента моей страны, которого уважаю, свои скромные размышления, вполне объяснимые тревоги и мольбу". Несмотря на неоднократные обещания президента не предпринимать попыток силового освобождения Дианы, Нидия решила еще раз письменно повторить свою просьбу: "Знает вся страна и понимаете Вы сами, что, прочесывая местность, полиция может наткнуться на заложников, и произойдет ужасная трагедия". Убежденная, что только препоны, возникшие вследствие второго указа, мешают Подлежащим Экстрадиции продолжить освобождение заложников, начатое накануне Рождества, Нидия привлекла внимание президента к новой реальной угрозе: если правительство само не примет меры для ликвидации этих преград, заложники рискуют оставаться в плену вплоть до решения вопроса в Конституционной Ассамблее. "В этом случае обстановка страха и тревоги, в которой живем не только мы, родственники, но и все общество, продлится еще несколько бесконечных месяцев", - писала Нидия. Письмо заканчивалось тонким реверансом: "Мои убеждения и уважение, которое я питаю к Вам как к первому руководителю нации, не позволяют мне навязывать свое мнение, но считаю необходимым просить, чтобы, защищая несколько невинных жизней, Вы не оставили без внимания фактор времени". Окончательный текст письма, переписанный набело разборчивым почерком, уместился на двух с четвертью листах обычного формата. Чтобы узнать, как отправить письмо, Нидия связалась с личной канцелярией президента.

В то же утро произошел новый виток трагедии: стало известно о гибели главарей банды братьев Приско - Давида Рикардо и Армандо Альберто, обвиняемых в убийстве семи политических лидеров за последние годы и организации ряда похищений, в том числе, Дианы Турбай с коллегами. У одного из убитых нашли документы на имя Франсиско Муньоса Серны, но Асусена Льевано, увидев фотографию убитого в газете, узнала в нем Дона Пачо, который опекал ее и Диану в плену. Все понимали, что в такой сложный момент смерть братьев Приско является для Эскобара невосполнимой утратой и ответные действия не заставят себя долго ждать.

В крайне жесткой форме Подлежащие Экстрадиции заявили, что Давид Рикардо убит не в бою, а застрелен полицией на глазах у малолетних детей и беременной жены. Его брат Армандо тоже погиб не в бою, как утверждает полиция, а убит в одном из сельских домов в районе Рио-негро, где он жил, парализованный в результате ранения, В заявлении говорилось, что в выпуске местных теленовостей отчетливо показано его инвалидное кресло на колесах.

Как раз об этом заявлении от 25 января и говорил охранник Пачо Сантосу. В нем сообщалось, что с интервалом в восемь дней двое заложников будут расстреляны и что первый приказ уже отдан в отношении Марины Монтойя. Известие ошеломило всех, ибо считалось, что Марина погибла еще в сентябре, сразу после похищения.

"Именно это я и имела в виду, когда говорила президенту о мешках с трупами, - вспоминала Нидия те трагические дни. - И дело не в том, что я человек импульсивный, вспыльчивый и нуждаюсь в помощи психиатра. Убивать собирались мою дочь, и я должна была расшевелить тех, кто мог этому помешать".

Альберто Вильямисара охватило смятение. "Это самый страшный день в моей жизни", - признался он тогда, не сомневаясь, что репрессий против заложников долго ждать не придется. Кто будет следующим: Диана? Пачо? Мару-ха? Беатрис? Ричард? Такую лотерею смерти он и представить себе не мог. В бешенстве Альберто позвонил президенту Гавирии:

- Остановите полицейские операции!

- Нет, Альберто, - в голосе президента сквозило ледяное спокойствие. Меня избирали не для этого.

Смущенный собственным порывом, Вильямисар повесил трубку. "Что же теперь делать?" - спрашивал он себя. Недолго думая, он попросил помощи у экс-президентов Альфонсо Лопеса Мичельсена и Мисаэля Пастраны, а также у Дарио Кастрильоны, епископа Перейры. Все трое публично осуждали методы, используемые Подлежащими Экстрадиции, и требовали сохранить заложникам жизнь. Лопес Мичельсен по "Радио Кадена Насьональ" обратился к правительству и Эскобару с призывом остановить войну и найти политическое решение.

Но трагедия уже произошла. На рассвете 21 января Диана сделала последнюю запись в дневнике. "Прошло почти пять месяцев, и только мы знаем, что это такое, - писала она. - Не хочется терять веру и надежду вернуться домой живой и невредимой".

Теперь она была не одна. После освобождения Асусены и Орландо Диана попросила, чтобы ее поместили рядом с Ричардом, и после Рождества эту просьбу удовлетворили. Оба были в восторге. Они разговаривали обо всем на свете, до утра слушали радио, привыкнув засыпать днем и бодрствовать по ночам. О гибели братьев Приско оба узнали из разговора между двумя охранниками. Один из охранников плакал. Второй считал, что всему пришел конец и спрашивал, имея в виду, конечно, пленников: "Что же теперь делать с "товаром"? Тот, кто плакал, ответил не раздумывая:

- Мы их прикончим.

После завтрака Диана с Ричардом не сомкнули глаз. Несколько дней назад им объявили, что в очередной раз перевезут на новое место, но они не придали этому значения. За неполный месяц, проведенный вдвоем, их уже дважды переселяли в соседние усадьбы, спасая от реальной или мнимой угрозы нападения полиции. 25 января около одиннадцати часов утра, когда заложники сидели в комнате Дианы и шепотом обсуждали диалог охранников, со стороны Медельина послышался рокот вертолета.

Спецслужбы полиции в последнее время получали несколько анонимных звонков о передвижении вооруженных людей по маршруту Сабанета - Копакабана, прежде всего в районе поместий Альто-де-ла Крус, Вилья-дель-Росарио и Ла-Бола. Вероятно, Диану и Ричарда планировали спрятать в более безопасной усадьбе Альто-де-ла-Крус, расположенной на вершине крутого лесистого склона, откуда хорошо просматривалась вся долина до самого Медельина. Телефонные доносы и сведения, полученные полицией из других источников, стали поводом для операции по прочесыванию этой местности. В крупной военной акции участвовали два капитана, девять младших офицеров, семь унтер-офицеров и девяносто девять рядовых полицейских; действовали они на земле и в воздухе при поддержке четырех вертолетов, оснащенных крупнокалиберными пулеметами. Впрочем, на вертолеты боевики не обращали никакого внимания: они часто летали над головой, но ничего серьезного не происходило. На этот раз один из охранников случайно выглянул за дверь и испуганно вскрикнул:

- На нас идет "закон"!

Момент для атаки полиция выбрала весьма благоприятный: четверо дежурных охранников не относились к числу самых решительных и слишком испугались, чтобы защищаться, а Диана с Ричардом умышленно тянули время. Диана почистила зубы, надела выстиранную накануне белую блузку, кроссовки и синие джинсы, в которых ее похитили и которые теперь болтались на ней - так она похудела. Ричард тоже сменил рубашку и собрал операторское оборудование, возвращенное ему накануне. Грохочущие вертолеты то облетали дом и удалялись в долину, то возвращались, почти касаясь верхушек деревьев, отчего охранники совсем потеряли голову. Они начали орать и выталкивать заложников из дома. Пленникам надели белые шляпы, чтобы сверху их приняли за местных крестьян. На плечи Дианы накинули черную шаль, а Ричард надел свой кожаный пиджак. Охранники приказали журналистам бежать в гору и сами побежали поодиночке с поднятыми вверх автоматами, готовые открыть огонь по приближающимся вертолетам. Диана и Ричард начали карабкаться вверх по каменистой тропе. Подъем оказался очень крутым, а солнце палило прямо над головой. Уже через несколько метров Диана выбилась из сил, и в это время появились вертолеты. При первой очереди Ричард бросился на землю. "Не двигайся! Притворись убитым!" - приказала ему Диана. И тут же вскрикнула и упала рядом лицом вниз:

- Меня ранили. Не могу пошевелить ногами.