— На пару недель?
— Ну да, он дал мне две недели отпуска. У меня есть важное дело.
— Дело? — Никки аккуратно опустила на пол лопату и вилы и недоверчиво заглянула ему в глаза. — Какое дело?
— Личное, — Леви отпустил ее. — Я еще в январе дал обещание и должен сдержать слово.
— А кому ты дал обещание?
Леви поднял вилы и лопату и прислонил их к стене.
— Одному другу.
«Стефани», — подумала Никки, но не смогла заставить себя произнести это имя вслух.
— А… а что ты обещал?
— А вот это уж не твое дело.
Леви наклонился и приподнял ее подбородок.
— Я вернусь, Никки.
Никки, избегая встречаться с ним взглядом, старалась вырваться из его рук,
— А мне-то что?
— По-моему, тебе не все равно.
— Ха! Ты себе льстишь! — Ей наконец удалось отвернуться. — Я с первого дня, как ты появился, ждала, когда же ты наконец уедешь.
— Тогда мне придется тебя разочаровать. Я сказал, что вернусь, и я вернусь. Я обещаю, — едва сдержав улыбку, сказал он.
— А ты что, всегда выполняешь свои обещания? — Вопрос был задан довольно ядовитым тоном, но Леви почудилось, что в ее голосе прозвучала грустная нотка.
— Если только это в человеческих силах. А потом, я ведь еще задолжал вам две недели.
Никки покраснела до ушей, представив себе, что сказал бы папа, если бы узнал, что она потребовала такое.
— Наверно, я вела себя не очень хорошо…
— Наверно, да. Но мне надо починить крышу, а я тут бездельничаю. — Он стиснул ее плечо: — Спасибо, что помогла. Еще увидимся.
И он ушел, улыбаясь. Никки смотрела ему вслед. Ее раздирали противоречивые чувства.
Эти же чувства заставили ее назавтра встать ни свет ни заря, чтобы успеть повидаться с ним прежде, чем онуедет. Вдохнув свежего утреннего воздуха, Никки окончательно проснулась и сообразила, что у нее нет никакого повода вставать так рано. А ей меньше всего хотелось, чтобы Леви подумал, будто она поднялась нарочно, ради его проводов.
— О, — сказала она с наигранным удивлением, увидев Леви — он привязывал к седлу свой спальный мешок, — а я-то думала, ты уже уехал.
Леви пришлось постараться, чтобы не улыбнуться ее деланному безразличию.
— Нет, я только собираюсь. А ты что так рано встала? Попрощаться пришла?
— Я шла в курятник, яиц набрать к завтраку.
— Надо же, какая жалость!
— Что, с курами что-нибудь?
— Да нет. Просто я надеялся, что ты вышла попрощаться.
Он затянул последний ремень.
— Я сегодня почти не спал, все думал, как бы с тобой проститься.
— Почему это?
— По-моему, ты мне не поверила, когда я обещал вернуться.
Он еще раз похлопал Леди и повернулся к Никки. В его глазах вспыхнул знакомый огонек.
— Но мне кажется, что я знаю, как убедить тебя.
— Да? И как же это?
В ответ Леви, с быстротой пантеры, бросающейся на добычу, притянул Никки к себе и прижался к ее губам своими, горячими и настойчивыми.
Никки ответила на поцелуй без колебаний. Она прижалась к Леви, и ее охватила сладостная теплота.
А потом это кончилось так же внезапно, как началось. Леви отпустил ее. Когда Никки открыла глаза, он уже вскочил в седло.
Леви смотрел на нее сверху вниз, тяжело дыша, и лицо у него было странное.
— А может, это была не такая уж умная мысль. — Он глубоко вздохнул, стараясь прийти в себя. — Через две недели, Никки. Я обещаю.
Он толкнул Леди каблуками, развернулся и ускакал, не оборачиваясь.
Никки прижала пальцы к губам и стояла так, пока всадник не скрылся из виду.
Питер стоял у стены сарая и глазел на них в полном недоумении. Когда Леви притянул Никки к себе и наклонился, чтобы поцеловать, Питер ждал, что сейчас она так ему врежет… А Никки вдруг прилипла к нему. Непонятно.
Живя на одиноком ранчо, ограниченный своим безмолвным миром, Питер ничего не знал о любви. И теперь он смотрел на ошарашенное лицо Никки с самым живым интересом. Что же такое между ними произошло, что Никки на себя не похожа?
Со дня отъезда Леви прошло больше недели. Все это время Никки пыталась забыть, как он прощался с ней, но безуспешно. Она снова и снова повторяла в мыслях ту сцену. Похоже, поцелуй взволновал его не меньше, чем Никки, но его прощальные слова были совершенно обескураживающими. Может, его к ней и тянет, но он явно не хочет этого.
Никки мрачно привязала вожжи к кусту и слезла с козел. Лиана должна была приехать только через несколько дней, но тетя Эмили боялась, что она может появиться раньше. Никки воспользовалась этим, чтобы выбраться из дома, и вызвалась съездить сегодня к дилижансу, надеясь избавиться от назойливых мыслей.
Прислонившись к повозке, Никки наблюдала, как дилижанс въезжает в городок. Вскоре он остановился, и из него вылез единственный пассажир, пожилой мужчина. Кучер отнес почту в лавку Адамсов, и дилижанс удалился в облаке пыли. Никки не хотелось снова оставаться наедине со своими мыслями, и она решила сперва завернуть в лавку.
— А, Никки! — миссис Адамс оторвалась от почты, которую она разбирала, и приветливо улыбнулась. — У тебя есть время посидеть со мной? Я как раз твой любимый кекс испекла… Ой, Никки, это тебе!
— Письмо? Мне? — Никки недоверчиво уставилась на конверт, который сунула ей миссис Адамс. Господи, от кого это? Ей никто раньше не писал.
Миссис Адамс провела Никки в гостиную, что была позади лавки. Никки почти не слышала ее веселой болтовни. Тревожное предчувствие не оставляло ее. Неужто весточка от матери? А если не от нее, тогда от кого же?
Никки не хотелось признаваться, что она не умеет читать, но наконец любопытство одержало верх.
— Не могли бы вы мне его прочесть? — обратилась она к миссис Адамс.
Та охотно распечатала конверт и бегло просмотрела листок.
— А, да это от мистера Кентрелла!
— От Леви? — У Никки вдруг душа ушла в пятки.
Миссис Адамс начала читать: — «Дорогая Никки. Я пишу тебе, чтобы объяснить, почему я не могу вернуться через две недели, как обещал. Дело в том…» — Миссис Адамс остановилась — звякнул колокольчик на двери.
— Подожди, дорогая, это, наверно, ненадолго. Я сейчас.
Никки даже не заметила, как она вышла. В голове у нее вертелись, слова: «Я не могу вернуться… Я не могу вернуться…» Она тяжело поднялась на ноги, взяла письмо и направилась к двери. Миссис Адамс удивленно окликнула ее, но Никки не обратила внимания. Она, как во сне, прошла через лавку и очутилась на пустынной улице.
Он не вернется. Дальше читать не стоило, и так все ясно. Какая разница, почему он решил это сделать? Леви уехал и больше не вернется.