И еще — он поцеловал ее. Никки дотронулась до своих губ и прикрыла глаза. До сих пор она думала, что поцелуй — это просто соприкосновение губ. А на самом деле все оказалось совершенно иначе. Настолько, что Никки перепугалась. Неужели она такая же, как ее мать? Неужели поцелуй любого мужчины способен так вскружить ей голову? Это отвратительно! Или дело в том, что это был Леви?
И тут она представила его сидящим на кровати, не в силах даже расстегнуть рубаху. А вдруг он и впрямь серьезно заболел? Никки резко поднялась. А вдруг он умер?
Она выскользнула из постели, на цыпочках подошла к двери и тихонько прикрыла ее за собой. В одной ночной рубашке, босиком она прошла в пристройку.
Дверь в комнату Леви сердито скрипнула, но внутри никто не шевельнулся. Никки осторожно зажгла свечу, подошла к постели и взглянула на спящего. В слабом свете свечи она видела широкие плечи, мускулистую грудь, темные курчавые волосы на загорелой коже.
Разглядывая полуобнаженного Леви, Никки почувствовала, как в ней что-то шевельнулось. Он был такой сильный и в то же время какой-то беззащитный. Она протянула руку, коснулась лба Леви и, не удержавшись, погладила его могучую грудь. И вздрогнула — Леви внезапно открыл глаза и посмотрел на нее. Его глаза как-то странно блестели в мерцании свечки.
Его сильные руки внезапно сдавили ее плечи и мягко уложили на кровать.
— Милая моя Никки… — шепнул он, притягивая ее к себе. Ее смятенный ум не успел понять, что происходит — Леви приник к ее губам, прежде чем она могла воспротивиться. Никки невольно раскрыла губы навстречу ему, пытаясь воскресить те волшебные чувства, которые она испытала в его объятиях вчера.
Когда он ловко расстегнул пуговицы ее ночной рубашки и коснулся ее тела, Никки на миг охватил ужас. Но она тотчас забыла о своем страхе: Леви принялся осыпать поцелуями ее шею и обнаженные плечи. Эти ласки вызывали в ней совершенно невероятные чувства — никогда прежде Никки не испытывала ничего подобного. Он легонько коснулся языком одного соска, другого — и в низу живота у нее начал разгораться огонь желания. Она содрогнулась — по жилкам пробежал огонек.
Он снова прижался к губам девушки, бережно прижимая ее к себе. Никки уже ни о чем не думала — она отпустила его шею, и ее руки сами по себе принялись исследовать его тело. Его теплая кожа трепетала. Это сочетание гладкой кожи, перекатывающихся мышц и жестких волос было восхитительно!
Никки только-только начала ласкать его, когда почувствовала, что ночная рубашка соскользнула с нее. Леви привлек ее еще ближе, и Никки охватило блаженство. Курчавые волосы у него на груди щекотали ее нежные грудки — это было невыразимо приятно. Его страстные поцелуи, казалось, пронизывали ее насквозь, раздувая искру желания, которое Никки все еще боялась признать.
Он оставил ее на несколько мгновений, чтобы раздеться донага, но Никки была захвачена жарким вихрем и даже не помышляла о бегстве. И вот он снова лег рядом с ней. Ощутив прикосновение его обнаженного тела, она вздрогнула. Но он нежно обнял ее, и страх растаял.
— Ты такая красивая, Никки, — шептал он, тепло дыша ей в шею, — я тысячу раз мечтал об этом.
Никки слышала его слова, но не могла думать ни о чем, кроме восхитительного ощущения его тела, прижавшегося к ней. У нее кружилась голова. Она выгибалась, извивалась, стараясь приникнуть к нему еще ближе, слиться с ним, ища облегчения неведомой прежде муки.
Никки дошла до высшей точки возбуждения. Она тяжело, отрывисто дышала. Леви мягко повернул ее на спину, и она инстинктивно раздвинула ноги, чтобы принять его. Леви застонал, прижавшись к ее плечу.
Никки совершенно не думала о том, что сейчас будет. Она слышала лишь, что Леви что-то тихо шепчет ей на ухо. Ее томило пьянящее предвкушение. И вдруг ее пронзила ужасная, обжигающая боль. Никки ахнула, из-под опущенных век брызнули слезы.
— Тсс, — шепнул Леви, целуя ее в лоб и смахивая слезы со щек. — Потерпи, любушка. Это больно, я знаю, но это ненадолго. Постарайся расслабиться.
Никки разжала веки и взглянула в его глаза — они как-то странно блестели, но были наполнены нежностью. Она снова зажмурилась и прикусила губу, сердясь на самое себя за то, что она так разочарована тем, что боль прогнала эти восхитительные ощущения. Клялась ведь, что ни один мужчина не сделает с ней такого, а теперь ей хочется еще и еще!
Леви снова принялся целовать ее лицо и шею. Он нежно-нежно ласкал Никки до тех пор, пока ее не охватило прежнее возбуждение.
Когда он задвигался внутри ее, боль отступила. Она не исчезла, нет, но Никки почти забыла о ней, чувствуя, как каждое движение Леви разжигает огонь желания.
Ей казалось, что она вот-вот умрет от этой сладостной муки, но тут внутри ее развернулся исполинский цветок экстаза. Она вскрикнула и спрятала лицо на груди Леви. Наслаждение накатывало на нее, волна за волной. Никки смутно ощутила, что Леви испытывает то же самое, — и вот ее уже снова вынесло на берег.
15
Никки очнулась в объятиях Леви. Голова ее покоилась на его широкой груди, она стискивала коленями перевязанное бедро Леви. Никки лежала в нежной истоме, слегка улыбаясь.
Вдруг она заметила, что Леви дрожит. В комнате было совсем не холодно, но его трясло, словно в лютый мороз, и кожа у него была какого-то синюшного цвета. Никки хотела его разбудить, потрясла за плечо, но Леви не шевельнулся.
«Господи, что с ним такое? Тетя Эмили! Она наверняка знает, что делать!» Никки высвободилась из объятий Леви и спрыгнула с постели. Она укрыла его лоскутным стеганым одеялом, что лежало в ногах, и наклонилась за своей ночной рубашкой. И только тут обнаружила, что у нее бедра в крови. В чем дело? До месячных ей еще далеко. Наверно, Леви ее поранил. Он вел себя так, словно все в порядке, но не может же быть, чтобы у женщины каждый раз после этого текла кровь.
Но тут ее взгляд упал на Леви. Он трясся сильнее прежнего, и Никки решила, что о себе она может позаботиться потом. А сейчас надо бежать за тетей Эмили. Никки торопливо стерла кровь какой-то тряпкой, плеснув на нее воды из кувшина, что стоял рядом с кроватью, и натянула ночную рубашку. Она еще раз глянула на Леви, закрыла за собой дверь и засунула окровавленную тряпку в щель между бревен.
Эмили проснулась быстро и сразу поняла, в чем дело.
— Принеси фонарь и все одеяла, какие добудешь. Да еще возьми у папы теплую ночную рубашку, — командовала она.
Эмили уже успела осмотреть Леви, когда ввалилась Никки со всем, что требовалось.
— Зажги фонарь и поставь на стол. Надо одеть его и укрыть потеплее. — Эмили нахмурилась: — Не следовало бы тебе заниматься этим, но, боюсь, одной мне не справиться.