Инзар грустно мне усмехнулся:
– Я не знаю, что означает «детдомовский ребенок». Но догадываюсь, что это определение для тех, кто рос, как и ты, без родителей. Так?
Я угрюмо кивнула и глотнула еще вкусного инопланетного вина. А аргран продолжил:
– Ты совершаешь ошибку, сравнивая свое детство и мое военное прошлое.
Икотка вырвалась у меня сама собой. Я испуганно прикрыла рот ладонью. Улыбка мужчины стала чуточку веселее. Но промолчать я не сумела:
– Неужели у инзар с военными настолько плохо обращаются?
– Любопытно?
Он весело хмыкнул и расслаблено поднес ко рту бокал. И я с неожиданным интересом наблюдала, как скользит по стеклянной стенке густая багровая жидкость. Как касается его тонких губ. Как они едва заметно шевелятся. Никогда бы не думала, что простой акт глотания жидкости может быть настолько эротичным. Но когда инзар сглотнул, я проследила условное движение жидкости по его горлу, и от того, как дернулся мужской кадык мне неожиданно стало жарко.
Надавав себе мысленных оплеух, я судорожно сжала бедра. Просто невероятно, что от очень простого и естественного действия я так завелась. Стыдно, но внизу живота уже жарко тлела знакомая спираль возбуждения. С Пашкой мне было хорошо. Но чаще всего ему приходилось прикладывать некоторые усилия, чтобы меня начали охватывать сладкие спазмы. А тут с незнакомым мужчиной, практически врагом, хватило одного глотка из бокала. И я поплыла.
Почти ничего не соображая, я торопливо набрала полный рот вина и нервно кивнула, соглашаясь с предположением инзара. Глоток дался с трудом.
– Могу рассказать. Но ты должна поесть. Открывай крышку и начинай, пока я говорю.
Его глаза смеялись. В карих зрачках жарко плескалось отражение не выпитого вина. Я судорожно сдернула серебристую крышку с блюда и суетливо что-то наколола на вилку. Как не ткнула ею себе в ухо – не понимаю. В голове шумело. Было очень жарко. И проклятое возбуждение никуда не хотело деваться.
Мужчина понимающе улыбнулся:
– Маша.
От звука своего имени я дернулась и замерла, прекратив лихорадочно жевать.
– Не суетись, успокойся. Это всего лишь опьянение. Ты просто давно ничего не ела. Сейчас пройдет.
Его голос звучал ласково. А мне неожиданно стало горько. Значит, всего лишь опьянение? Рука с вилкой опустилась сама собой. Меня накрыло какое-то странное сожаление. Словно я упустила какую-то возможность. Потеряла нечто очень ценное. Однако, я непоследовательна. Но даже понимание абсолютной неадекватности собственного мышления не заставило меня перестать жалеть непонятно о чем.
Аргран вздохнул:
– Извини за вино. Я как-то не подумал о том, какой эффект может оказать алкоголь на ту, которая некоторое время соблюдала вынужденную голодовку. Я виноват, прости.
В его голосе было столько сожаления, что мне ничего не оставалось, как просто кивнуть, принимая его извинения, и снова взяться за вилку.
Пару секунд аргран просто смотрел, как я справляюсь со столовыми приборами. Потом снял крышку с собственной тарелки и со всех остальных блюд, стоящих на столе. Это даже на некоторое время отвлекло меня от моих переживаний. Интересно же, как выглядит инопланетная кухня!
Но ничего такого уж запредельно отличного от той еды, которую я видела и пробовала до сих пор, на столе не было. У нас у каждого на тарелке лежал немаленьких размеров бифштекс с гарниром из жареных овощей. Мясо по вкусу напоминало говядину. Хотя было очень мягким и нежным, словно у цыпленка. А вот овощи до обработки наверняка сильно отличались от земных. Потому что мелко порезанные и обжаренные, они имели совершенно незнакомый вкус.
На отдельных тарелках лежали какие-то маленькие бутербродики. Размером с четвертую часть моей ладони, они были многослойные и довольно толстенькие. Какие продукты на них пошли – для меня тоже было загадкой. Бутиков было множество. И все разные.
В отдельных пиалочках или крошечных салатниках стояли три вида салатов. И только один из них точно был овощной. Второй казался фруктовым. И привлекал мое внимание. Его точно попробую. Вряд ли инзар выставит на стол блюда, которые заведомо опасны иным расам. Третий салат по виду напоминал сырой мясной фарш, смешанный с кусочками крупно порезанных овощей и сухариками. Хуже было бы только в том случае, если бы там ползали личинки мух. Меня передернуло. Я торопливо перевела взгляд на горку инопланетных фруктов. На мое счастье, в этот момент заговорил инзар, и отвлек меня от раздумий по поводу специфичности увиденного блюда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Маша, ты предположила, что с военными у инзар плохо обращаются. – Мужчина сосредоточенно кромсал свой кусок мяса. – Так вот, ты ошиблась. С военными на моей планете обращаются очень хорошо. У них высокое жалование, высокий социальный статус и множество привилегий. Как, впрочем, и в любой другой армии вселенной. Все для них. Лишь бы соблюдался устав и дисциплина. Но есть совершенно другая сторона военного дела – наемничество. Там дела обстоят несколько хуже. Особенно, если ты имел глупость попасть в плен.
Я поперхнулась. Это он про себя?
Улыбка инзара превратилась в горькую усмешку. Лишь искоса глянув на меня, он влегкую угадал мои мысли:
– Да, был в моей жизни и такой эпизод.
– Расскажешь? – От любопытства зазудели кончики пальцев.
Аргран отправил в рот кусочек мяса, прожевал, запил вином, а потом вздохнул:
– Нечего рассказывать. Я попался в лапы тизуанцев. Одной из негуманоидных рас. Мне пришлось провести в яме у них около месяца, пока наши не вычислили базу тизуанцев, и не совершили налет.
Я поперхнулась вином:
– В яме?! Так долго? А что, быстрее было нельзя? Выкупить, например? Ведь для Первого Советника это не составило бы труда.
Аргран криво усмехнулся:
– Во-первых, Альянс не ведет переговоров с террористами. А тизуанцы были именно террористами. И обычные земляные ямы у них играют роль тюрем. Во-вторых, официально меня и вовсе не было уже на белом свете. А мертвецов не выкупают. Понимаешь?
Вглядываясь в спокойное лицо мужчины, я отчаянно замотала головой:
– Нет, не понимаю!
Он вздохнул:
– Это ты знаешь, что мы с Дэньераном братья. И что я жив. Для всех остальных старший наследник Ор`Д`Фрейн погиб пять лет назад. И так и должно было оставаться.
– Но почему?
Сказать, что я была шокирована, значит, ничего не сказать. Я вообще перестала понимать что-либо. Ну кроме того, что у сидевшего напротив меня мужчины судьба оказалась совсем не мед.
Инзар положил в рот очередной кусок отбивной и, медленно жуя, посмотрел куда-то в сторону. Я явно видела, что мыслями инопланетник находится совершенно в другом месте. Словно пытается принять какое-то решение. А решение все не принимается.
Аргран очнулся от своих дум в самый неподходящий момент. Когда я, пользуясь его отрешенностью, беззастенчиво изучала его лицо. Почему-то оно привлекало меня с каждой минутой все больше. Я отвешивала себе мысленные тумаки, напоминала себе, что инопланетник – мой тюремщик и везет меня на суд. На суд, приговор которого фактически оборвет мою, еще не начавшуюся толком жизнь. И все равно, вновь и вновь возвращалась к изучению его лица и рук. А в один момент в голове даже промелькнула мысль о том, что аргран, наверное, фантастически целуется. Слишком уж четкий и властный рисунок имели его тонкие губы. Скольких женщин он ими целовал? Поймав себя на этой безрадостной мысли, я похолодела. Я сошла с ума!
– Маша!
Я подпрыгнула на месте, словно застигнутая за подсматриванием в супружеской спальне и нелепо захлопала ресницами.
– Маша, ты о чем думаешь? Я тебя третий раз окликаю.
Напоровшись на каре-вишневый взгляд, я невольно густо покраснела. Брови инопланетника поползли вверх:
– Не понял…
В попытке скрыть свою неловкость и не совсем приличные мысли, я, торопливо схватив первое, что подвернулось под руку, сунула это в рот, и начала жевать, не чувствуя вкуса. Что же можно ответить на такой простой вопрос, если ты при этом краснеешь, как девственница при виде члена? Он же легко догадается, что творится у меня в голове! Ууу, Машка, ты совсем рехнулась!