пошел к дверям часовни, но дело было уже испорчено. Оглянувшись, я увидал, что игуменья торопливо бежит за мной.
Тогда я бросился бежать по коридору: игуменья громко закричала что-то сторожам, охранявшим склад и бывшим впереди меня. Но я тоже закричал и указал испанцам вперед. Стража поэтому вообразила, что мы с игуменьей бежим вместе и пропустила меня. Я влетел в келью сестры Ангелы, захлопнул дверь и запер ее. На двери было два больших крюка и замок. Пока они выломают ее, я успею что-либо предпринять.
Испанцы выли в коридоре, словно волки, и колотили в дверь прикладами винтовок. Не обращая внимания на их вопли, я стал искать шнурка, о котором говорил Гюбер. Он должен находиться на той стороне комнаты, которая ближе к пороховому складу.
Я пополз на четвереньках вдоль стены, осматривая каждую трещину в полу, но ничего не нашел. Между тем, две пули пробили дверь и ударились в стену. Шум в коридоре усиливался. Я прижался в угол, чтобы спастись от пуль, которые теперь летели целыми роями.
Не обращая внимания на дьявольские завывания в коридоре, я стал напряженно думать, где бы мог находиться отыскиваемый мной шнурок. Гюбер соблюдал, конечно, всякую осторожность; он провел шнур так, чтобы не была возбуждена подозрительность монашенок.
В это время мои глаза упали на статую св. Иосифа, стоявшую в углу. По краям пьедестала шел венок из зеленых листьев. Посреди стояла горящая лампада.
Я бросился к статуе, сорвал листья и за ними увидел тоненькую черную нить, которая шла к статуе и исчезала в небольшом отверстии, просверленном в стене.
Опрокинув на эту нитку горящую лампаду, я поспешно бросился на пол ничком.
Вскоре последовал взрыв, подобный грому. Стены затряслись и зашатались, штукатурка посыпалась со стен и потолка. Я слышал рев испуганных испанцев и, наконец, раздалось оглушительное «да здравствует Франция!». Наши гренадеры ворвались в Сарагоссу. Что было дальше, не помню…
Когда я очнулся, меня поддерживали два французских солдата. Шатаясь, я поднялся на ноги и оглянулся. Вокруг меня валялась штукатурка, все в комнате было переломано, в стенах виднелись трещины, но все же стены монастыря оказались так прочны, что даже взрыв не мог их разрушить.
Неожиданая катастрофа привела в такой ужас испанцев, что наши гренадеры ворвались в монастырь без всякого труда. Выбежав в коридор, я увидел самого маршала Ланна, который шел мне навстречу. Он поздоровался со мною и внимательно выслушал мой доклад.
— Великолепно, капитан Жерар, великолепно! — воскликнул он. — Разумеется, я доложу о вашем подвиге императору.
— Позвольте доложить вашему превосходительству, — ответил я, — что мне пришлось только закончить работу, которая была задумана и почти выполнена Гюбером.
— Его подвиг тоже не будет забыт, — сказал маршал. — Но теперь уже половина пятого; после такой беспокойной ночи, вы, конечно, сильно проголодались. Разрешите, капитан Жерар, пригласить вас позавтракать со мной и моим штабом.
— Я воспользуюсь приглашением вашего превосходительства, — ответил я, — но мне необходимо сначала покончить одно небольшое дело.
— В таком случае, до свидания, я вас буду ждать, — произнес маршал Ланн и пошел далее.
Я прошел через разрушенные ворота монастыря и дойдя до дома, в котором накануне виделся с маршалом Ланном, сбросил с себя францисканский плащ и надел оставленные здесь гусарскую шапку и саблю. Затем, миновав конюшни, я дошел до лощинки, на которой росло несколько пробковых дубов.
Мои двенадцать товарищей, вооруженные саблями, уже ждали меня, разговаривая друг с другом. Они с любопытством смотрели на меня. Лицо мое было черно от пороха, руки окровавлены. Я не был похож на молодого капитана, над которым они вчера смеялись.
— Доброе утро, друзья, — произнес я, — извините меня, что заставил вас ждать, но я не мог, к сожалению, располагать своим временем. Разрешите обратиться к вам с небольшой просьбой. Маршал Ланн пригласил меня завтракать, и я не могу заставить его ждать себя.
— Чего же вы хотите? — спросил Оливье.
— Я хочу, чтобы вы меня освободили от обязательства драться с каждым из вас по очереди. Позвольте мне атаковать вас всех зараз.
И с этими словами я взял саблю en garde.
Ответили они мне на это очень красиво и чисто по-французски. Моментально все двенадцать сабель вылетели из ножен и поднялись вверх для салюта. Все они, двенадцать человек, стояли неподвижно, держа сабли вверх. Эти люди, только вчера смеявшиеся надо мной, сегодня воздавали мне честь, приветствуя мой подвиг.
Когда человек ослабел от работы, он может бороться только с опасностями, но не с чувствами.
— Товарищи! Товарищи! — воскликнул я.
Но больше я ничего не мог сказать. Что-то подступило к горлу и стало душить меня. В этот момент руки Оливье обвились вокруг моей талии, Пельтон схватил меня за правую руку, а Мортье за левую. Прочие окружили меня со всех сторон, трепали по плечу, гладили по спине. Везде я видел ласковые, улыбающиеся лица. И я понял, что мне отведено надлежащее место в Конфланском гусарском полку.
V. ЖЕРАР В ПЛЕНУ У ИСПАНСКИХ ПАРТИЗАН. ИГРА В КАРТЫ НА СВОБОДУ