в сторону реки, воскликнул:
— Товарищ старший лейтенант, смотрите! Как красиво парят!
— Кто парит? Где, Рыжий?
— Да в небе над рекой — орлы, товарищ старший лейтенант!
Взглянув ввысь, Годына увидел, как, распластав свои могучие крылья, описывая большие круги, парили два орла. Они кружились, спускались всё ниже к реке, а потом вновь взлетали так высоко, что были едва заметны. Прямо над полем перед рекой, трепеща крыльями, летали соколы. Они высматривали между колосьями добычу, останавливались, а потом, сложив крылья, стремглав бросались вниз, исчезали среди высоких стеблей и снова быстро взмывали вверх.
— Красивые птицы, сильные, гордые, эти соколы и орлы! Недаром люди говорят: «Сильный и гордый, как орёл, зоркий и стремительный, как сокол». Они похожи друг на друга, — сказал Годына.
Подошли, фыркая моторами и лязгая гусеницами, танк и БМП-2. Командир роты устроился на месте командира танка, а Безгодков занял место наводчика орудия танка. Боевые машины медленно пересекли дорогу и двинулись по полю в сторону реки по каменистой тропе, которая подходила к самому броду.
По словам афганцев, здесь издревле проходила тропа и был брод. Через них в горные кишлаки шли длинной вереницей караваны верблюдов, лошадей и мулов, прогоняли стада коров, коз и овец. К сожалению, после свержения короля Заир-Шаха в 1973 году и прихода к власти Дауда начались междусторонние стычки. После апрельской революции 1979 года по этим бунтующим кишлакам пронёсся кровавый меч Амина. Спасаясь, местные жители покинули родные места, переместившись ближе к уезду Суруби, а многие и вовсе стали беженцами. А теперь душманы используют маячащий вдали гор кишлак Гагамунда (недалеко проходит главный в этом районе караванный путь из Пакистана) для устройства засад и нападения на колонны.
Река в этом месте бурлила дрожащей зыбью, неся свои потоки к водохранилищу у ГЭС «Наглу». Подъехав к реке, все увидели, как ярко блестели и дробились в воде солнечные лучи. Они были похожи на серебристых змеек, которые цепляются за выступы огромных валунов, отшлифованных многими веками водой. Когда-то эти валуны были скалами, но время не пощадило их.
— Давай, Рыжий, посмотрим, как ты стреляешь в качестве наводчика орудия танка, — сказал ротный, когда обе боевые машины остановились у берега.
Безгодков уверенно, как заправский танкист, вместо своей любимой БМПэшки сел на место наводчика и по команде произвёл выстрел. Танк вздрогнул, откатившись назад, а снаряд попал точно под корень тутовника, завалив дерево. Пересев затем на БМП, Безгодков с Файзулой и командиром танка сержантом Далинчуком, осторожно поехали через брод к поверженному дереву-великану. Бурлящая река Кабул под гусеницами БМП расступалась сердито в стороны и белой пеной, брызгами покрывала всю машину до самой башни.
Зацепив на буксир дерево, возвращались на пост. А солнце клонилось к горизонту, и жара начала понемножку спадать. От бурлящих вод реки поднимался лёгкий ветерок. Процедуру обработки привезённого дерева было решено отложить до завтра.
Глава восемнадцатая
Выжить и победить
Тяжёлые воспоминания. На волоске от смерти. Последние минуты жизни рядового Атаева. Ранение старшего лейтенанта Годыны. Спасла судьба и шлемофон. Предложение сержантов Нигаметьянова и Безгодкова. Автоматная очередь в ночи. Коварная и опасная змея. Лунная дорожка на воде.
Быстро вечерело. Вечер был тихий и тёплый, чувствовалась дыхание жаркого афганского лета. Багряный тяжёлый круг дневного небесного светила уже наполовину скрылся за горами и почти касался тёмно-синей черты горизонта. Его прощальные лучи проникали на огневые позиции боевого охранения, падали на орудия танка и боевые машины пехоты, отражаясь уже маленькими лучиками от их брони. Откосы берегов реки и каменные глыбы скальных пород, разбросанные вдоль неё, уже теряли свои ярко-пунцовые краски. Очертания поля, дороги возле реки покрывались прозрачной полумглой и пеленой тумана.
Старший лейтенант Годына, вытащив из своего спального помещения табурет, добротно сделанный его порученцем из снарядных ящиков, присел, прислонившись спиной к каменной стене, и стал наблюдать за красивым закатом. Камни ещё держали тепло. Анализируя прошедший день и мысленно планируя завтрашний, ротный незаметно для себя задумался и стал вспоминать прошлое. Вспомнилась перебинтованная голова начальника штаба полка майора Крамаренко, и сердце старшего лейтенанта Годыны сжалось. Его память перенеслась в тот роковой день, когда он каким-то чудом остался жив. Это были тяжёлые воспоминания. Тогда его гранатомётный взвод выполнял боевую задачу по проводке и сопровождению колонны. Старшим колонны был заместитель командира батальона по технической части майор Степченко, добродушный, жизнерадостный офицер, с хорошим чувством юмора. Перед увольнением в запас его направили для службы в Афганистан, где в полку он был одним из самых старших по возрасту офицеров.
— Володя, — по-отечески спросил старшего лейтенанта Годыну майор Степченко, — почему грустишь?
— Задумался немного, товарищ майор.
— А что тут задумываться, за нас думают там, наверху, в Москве, — затем, подняв указательный палец вверх, майор Степченко продолжил:
— Ну, и конечно, Всевышний! Мы перед ним пылинки, Володя! Как тёзке своему, от чистого сердца глаголю!
— Это точно, Владимир Ильич! Но мысли сами лезут в голову. Предчувствие какое-то терзает душу! — произнёс старший лейтенант Годына.
— Эх, Володя, если бы мы руководствовались одними предчувствиями… — ответил майор Степченко, но, так и не закончив свою мысль, отдал распоряжение:
— По машинам!
— Товарищ майор! Вы, как обычно, в замыкании? Может, на БМПэшку пересядете? — спросил командир гранатомётного взвода.
— Да нет, я уж привык к кабине своей машины, — ответил майор Степченко, ступая на ступеньку кабины машины технического обеспечения.
Поднимая пыль, автомобили с имуществом и запчастями — в сопровождении трёх боевых машин пехоты, двинулись по бетонке. Когда подъехали к населённому пункту Мухамеджаг провинции Пактия, на колонну обрушился шквал огня из гранатомётов и стрелкового оружия.
По телу старшего лейтенанта пробежала холодная дрожь. «Засада!» — мелькнуло в голове командира взвода. Он приподнялся и выглянул из люка. Впереди и сзади горело несколько машин, перед глазами промелькнула реактивная струя, раздался взрыв. Перед его БМП загорелась ещё одна машина. Взрывной волной его отбросило назад, вниз. Владимир попытался встать, но чуть не потерял сознание, больно ударившись головой о крышку люка и спиной о броню. Нырнув вниз, он дал команду наводчику-оператору и экипажу боевой машины на ведение огня, а по радиостанции отдал распоряжение экипажам других боевых машин. Развернув орудие и автоматический гранатомёт АГС-17, боевая машина пехоты рванулась вперёд, обходя грузовые машины и на ходу ведя огонь. Мысли работали быстро и чётко. Надо было немедленно вывести из-под огня всю автомобильную