Довольно!
От дерзких помыслов и хищности людейОграждена святынею несчастья,Ты в старческой душе моейЗажгла всю молодость, всю девственность участья,
Я мало жизнью дорожу.Пускай меня к могиле годы клонят!У гробовой доски «Довольно!» – я скажу,Довольно! – да! Я был тобою понят,
В себе не уронив душевной высоты,Ты моего кумира не разбила, –Участья моего не оттолкнула тыИ благодарностью меня не оскорбила,
1860-е годы
Коперник
По Земле разнодорожнойПроходя из века в век,Под собою – непреложный,Неподвижный грунт подножныйВидел всюду человек.Люди – всеми их глазами –В небе видеть лишь моглиС дном, усыпанным звездами,Чашу, ставшую краямиНад тарелкою Земли,С чувством спорить не умея,Долго, в грезах сонных дум,Был узлами ПтоломеяСвязан, спутан смертных ум.Мир, что был одним в творенье,Был другим в воображенье:Там – эфирный океанБыл отверст, созданья планБыл там зодчего достоин –Беспределен, прост и строен;Здесь – был смутен, сбивчив он,Там – премудр, а здесь – мудрен.Там – Земля, кружась, ходила,Словно мяч, в кругу планет,Вкруг громадного горнила,Изливающего свет;Здесь – пространств при узких мерах –Жалось всё в кристальных сферах,Звезды сплошь с их сводом шлиИ вдвойне вращалось Солнце,Чтоб метать лучи в оконцеНеповертливой Земли.
Рим с высот своей гордыниКлял науку – и кругом,Что казалось в веке томОскорблением святыни,Что могло средь злых потехВозбуждать лишь общий смехИ являться бредом въявеИ чего, средь звездных дел,Утверждать, при полной славе,Тихо Браге не посмел, –Неба страж ночной, придверник,Смело «Да! – сказал Коперник. –Высшей мудрости черты –В планах, полных простоты!Бог – премудр. В твореньях явенКоренной закон родства:С братом – волей божества –Всяк из братии равноправен.Дети Солнца одного,Сестры – зримые планеты –Им сияют, им согреты, –Средоточен лик его!На него все взор возводят,Доля с долей тут сходна,Вкруг него они все ходят,А Земля – из них одна, –Ergo – ходит и она!»
И, едва лишь зоркий разумВ очи истине взглянул,Верной мысли луч сверкнул,Словно молния, – и разомСвод – долой! Весь звездный клирПрянул россыпью в эфир,И – не в области творенья,Но в хаосе разуменья –Воссоздался божий мир.В бесконечных, безначальных,Необъятных небесах –Тех тяжелых сфер кристальныхВдруг не стало – пали в прах!И средь строя мирового,Плоский вид свой округля,Вкруг светила золотогоВ безднах двинулась Земля!
«У!» – кричат невежд мильоны,Те – свернули кулаки,Эти – кажут языки,Там ревут враги-тевтоны,Там – грозит проклятьем Рим,Там – на сцене гистрионыСвищут, – гений – невредим.Где друзья ему «ЗаставимИх умолкнуть!» – говорят,Он в ответ: «К чему? Оставим,!Пусть! – Не ведят, что творят!»
1870
Богдан Хмельницкий и послы
Внимая потокам приветственных слов,Хмельницкий Богдан принимает послов.
Посол тут валахский, посол молдаванскойИ князь, представитель земли трансильванской.
Прислал и державник Московии всейС подарком послов к нему царь Алексей.
Не любо ль принять от владыки такогоИ шубу соболью, и доброе слово?
От Польши здесь также послы и гонцы.Он – дома, кругом козаки-молодцы:
Полковники славные, ратные люди,Разгульные головы, крепкие груди,
Но – грубы, – что ж делать? – Их вождь-атаманДоволен, радушен и весел Богдан.
При нем его женка, – богато одета,Гостей принимает с улыбкой привета,
Сама ж, с деревянного ложкой в руке,Табак растирает в простом черепке.
Хозяин уставил заздравные кубкиИ сам набивает курителям трубки,
И в ценные кубки, гостям на почет,Родную горелку он запросто льет.
Те – ждут его речи, все – на ухо чутки,А он отсыпает им басни да шутки –
Зовет их обедать. «Нехай, – говорит, –Вам жинка козацкого борщу зварит!
Що сталось, то сталось! Забудем всё злое –
И добре запьем да закусим былое!»
И вольно с заплечья вождя своегоПолковники речь приправляют его –
И – слово за словом – доходят до шуму.«Мовчытэ!» – кричит он, сам – думает думу.
Он – бедный изгнанник… Невзгод и потерьПора миновала, – и вот он теперь
В почете великом… А что его ходуПособьем служило? – «Спасибо народу!
Ты, Русь! ты, народ православный! тебеОбязан я, – мыслит он, – честью в борьбе!..»
1870
К. К. Витгефту
Прощай, друг Карл! Еще на здешнем полеУвидимся ль? Едва ли… Разве там?Покорствуя верховной божьей воле,Воспримем то, что свыше дастся нам!С ребячества мы сблизились друг с другом,И север, юг не разделили нас, –Напротив, мы сомкнули север с югом –И с Питером Одесса обнялась!
9 марта 1872
Фантазия
Нет, желанная, мой жребий непреложен –И союз меж нами брачный невозможен.Уз, которые б не рвались, не слабели,Для чего нам не дано от колыбели?Если б ты была мне близкою, родною,Если б ты была мне милою сестрою,Мы бы жили под одним домашним кровом, –И никто б нас не задел недобрым словом,И к тебе я, при блаженном, вечном «вместе»,Был бы нежен, как жених к своей невесте.
А когда б ты на другого указала,И «хочу его женою быть» сказала, –
Я б желанью твоему не прекословилИ приданое немедля приготовил:Крупный жемчуг из очей моих бы выпал,Шейку б нежную тебе я им осыпал.«Вот, – сказал бы я, – на свадьбу, на весельеОт меня тебе подарок-ожерелье!»К белым ручкам, с их волшебными перстами,Я прильнул бы помертвелыми устами,Эти пальцы и до локтя эти рукиПоцелуями закрыл бы при разлуке,И промолвил бы: «Возьми, сестра, для счастьяСкудный дар мой – эти перстни и запястья!Извини, что бедняком тебе надетыНе иные многоценные браслеты!»И потом, моею грустию святоюОсенив тебя, как брачною фатою,Я бы молча на веселый пир венчальныйПроводил тебя улыбкою печальной,И остались бы в удел мне без сестрицы –Домик темный да сажень сырой землицы.Не забудь, сестра, отпраздновавши свадьбу,Навестить мою последнюю усадьбу!
Отплата
Красоте в угожденьях бесплодныхПосвящая мой страстный напев,Много пел я красавиц холодных,Много пел я бесчувственных дев.Для тебя ж не слагал я ни строчки, –Если ж начал бы славить тебя,Вместо слов я одни только точкиВсё бы ставил, безмолвно любя.Между тем ты одна из прелестныхНа земле, где всё горе да труд,Подарила мне искры небесных,Золотых, незабвенных минут.Что ж? Какие мои воздаянья?Не отраду тебе я принес,Но, как жрец при святыне страданья,Посвятил тебя в таинство слез.Ты мне к счастию путь указала,Но – увы! – я не мог им идти.На привет, где ты «здравствуй» сказала,Я печально ответил «прости».Перед нами могила разлуки…Да, прости! – С этим словом должныОборваться все стройные звуки,Все аккорды блаженства и мукиСтоном лопнувшей в сердце струны.
Человечество
История раскрыта предо мной.Мне говорят: «Взгляни на эту панораму!»И я к ней подошел, как бы к святому храму,С благоговейною душой, –И думал видеть я, как люди в век из века,В разнообразии племен,Идут по лестнице временК предназначенью человека.И думал видеть я, как человек растет,Как благо высится, стирается злодейство,И человечество со всех сторон идет,Чтоб слиться наконец в блаженное семейство,
И что же вижу я? – От самых юных днейДоныне, в ярости своей,Всё тот же мощный дух, дух зла – мирохозяин,И тот же пир для кровопийц.К началу восхожу, – там во главе убийцСтоит братоубийца Каин,Нависла бровь его и жилы напряглись,Рука тяжелая подъята,Чело темно, как ночь, и в сонный образ братаС кровавой жадностью зрачки его впились, –Быстробегущий тигр, при этом выгнув спину,Из лесу выглянул, остановил свой бегИ выкатил глаза на страшную картину –И рад, что он – не человек!
И с той поры всемирное пространствоБагрится кровию, враждуют племена, –И с той поры – война, война,И каинство, и окаянство.Война за женщину, за лоскуток земли,Война за бархатную тряпку,Война за золотую шапку,За блестку яркую, отрытую в пыли,И – чтоб безумия всю переполнить меру –Война за мысль, за мнение, за веру,За дело совести, – война из века в век!О тигр! Возрадуйся, что ты – не человек!
Пытки