Обняв Джейса за шею, Кэсси мягко улыбнулась и взглянула в его прекрасное лицо. Ее взгляд скользнул по ямочкам, играющим у него на щеках, отметил уверенный блеск его изумрудных глаз и непослушные пряди волос, все еще влажные после утреннего душа. Ей хотелось запомнить мельчайшие подробности выражения его лица, когда она признается ему в любви.
— Я хочу поехать. Еще ничего в жизни я так не хотела…
— Отлично. — Он поспешил прервать ее фразу. — Я позвоню личной помощнице. Нам понадобится номер твоего паспорта. — Он попытался встать. Но она не позволила ему сделать это.
— Я еще не закончила, Джейс.
— Нам надо поторопиться, — сказал он, и искры нетерпения в его глазах заставили ее замешкаться. — Надо забронировать билеты, собрать чемоданы…
— Джейс, помолчи. Я хочу сказать тебе нечто очень важное. — Она почувствовала, как под ее ладонями напряглись его крепкие плечи.
— Хорошо. Только быстрее.
— Я… Если я поеду в Нью-Йорк… Ты должен знать, что я… — Кэсси замолчала, понимая, что вся ее уверенность куда-то улетучилась. Почему он внезапно стал таким напряженным? — Для меня это очень много значит. Потому что… — Ей было очень сложно говорить неожиданно отяжелевшим языком. — Я влюбилась в тебя.
Его брови удивленно взмыли вверх, и на какую-то долю секунды ей показалось, что на его лице мелькнуло новое выражение. Но он поспешил скрыть свою реакцию, и столь важные для нее слова повисли в воздухе, потеряв свою драгоценную значимость.
— Я польщен, — сказал он наконец снисходительным тоном, и Кэсси поняла, что сейчас расплачется. — Но нам действительно стоит пошевелиться, если мы не хотим пропустить наш рейс. — Он взял ее на руки и поставил на пол.
Кэсси почувствовала, как надежда и предвкушение, которые пробудились в ней всего минуту назад, уступают место замешательству и обиде.
Он шутливо поцеловал ее в нос и слегка хлопнул по ягодицам.
— Теперь иди и оденься. Я отвезу тебя в твою квартиру, чтобы ты собрала вещи. А сейчас мне нужно позвонить личной помощнице по поводу билетов.
— Джейс, подожди! — Она схватила его за руку, не давая уйти. — Разве ты не хочешь ничего мне сказать?
Она ждала, что он удивится, была даже готова к тому, что он будет пытаться убедить ее в том, что она заблуждается, чтобы только не разрушить стену, возведенную им между ними. Но чего она никак не могла предугадать — так это его абсолютного равнодушия.
Джейс повел плечами и бросил:
— Нет.
— Я только что призналась тебе в любви, — осторожно начала она. — Ты уверен, что не хочешь мне ничего сказать по этому поводу?
— Я ответил — я польщен, — произнес он, четко выговаривая каждое слово. — Я рад, что так сильно тебе нравлюсь.
В его голосе не было слышно радости. Скорее, он начинал раздражаться. Кэсси слишком хорошо узнала его за последние дни, несмотря на все его старания глубоко прятать эмоции. Она прекрасно видела, как напряжен его подбородок, как играют желваки у него на скулах.
— Я постараюсь хорошо повеселить тебя в Нью-Йорке, — произнес он.
«Повеселить!»
Единственное слово произвело эффект взорвавшейся бомбы. Она сама не могла понять, что с ней происходит, потому что никогда не испытывала ничего подобного. Даже в тот момент, когда осталась сидеть на диване в своем лучшем платье с невероятно красивой прической, а за ее отцом захлопнулась входная дверь. Даже когда Дэвид заявил ей холодным вежливым тоном, что они не подходят друг другу. Даже когда Лэнс спрыгнул с дивана, пытаясь на ходу натянуть брюки, и злобно крикнул, что она не должна входить в собственную квартиру без стука.
Джейс взял ее за руки и повел по направлению к спальне.
— Давай поговорим об этом позже.
Его слова жалили ее тело, словно раскаленное клеймо, и отзывались дикой болью в голове.
— Теперь иди и… — продолжил он, но шум у нее в ушах стал настолько невыносимым, что заглушил оставшуюся часть предложения.
— Нет, мы не можем поговорить об этом позже. — Кэсси выдернула ладонь из его руки, глядя на него сквозь потоки слез, которые уже не в состоянии была сдерживать. — Потому что я никуда не еду.
— Что? — Джейс уставился на нее так, словно она внезапно выросла до потолка. — Но почему нет?
В этом была вся ирония ситуации. Наконец ей удалось вывести его из состояния равновесия, но это была его реакция не на признание в любви, а на отказ подчиняться правилам его игры.
— Потому что я этого не хочу, — ответила она, повышая голос, чтобы дать волю эмоциям и не позволить им разорвать ее тело острой болью. — Потому что я сказала тебе, что влюбилась в тебя, а ты даже не позаботился сделать вид, что это имеет для тебя значение. — У Кэсси дико болело горло, а сердце разрывалась на тысячи осколков. И все же она заставила себя сказать ему то, что должна была произнести еще несколько дней назад. — Я не ждала от тебя, что ты скажешь мне то же самое. Я не наивная дурочка. Мы знакомы с тобой всего лишь десять дней. Но это были лучшие дни в моей жизни… И я подумала, что для тебя они тоже что-то значат.
— Это смешно, Кэсси, — заявил Джейс дрожащим голосом. — Ты принимаешь все слишком близко к сердцу.
К сожалению, это касалось не только ее. Он вдруг почувствовал, как паника запускает острые когти в его сердце при одном взгляде на выражение безнадежности на ее лице.
— Возможно, с твоей точки зрения — да, — пробормотала она, ощущая, как мгновенная вспышка бешеных эмоций затихает так же быстро, как и появилась. — Но с моей точки зрения, мне стоило признаться тебе в своих чувствах гораздо раньше.
— Черт побери, Кэсси. Неужели ты не понимаешь, что ведешь себя глупо? Что ты хочешь от меня услышать? — сказал он, всем телом ощущая ее боль. — Что я тоже влюблен в тебя? Если ты этого хочешь, я это скажу.
Она повернулась к нему, и он увидел, что грусть на ее лице отражается гораздо ярче, чем злость.
— Но ведь это будет неправда. — И это был не вопрос.
Возможно, на какую-то долю секунды, когда ее податливое теплое тело было у него в объятиях и она сказала ему слова любви нежным завораживающим голосом, Джейса охватило незнакомое ему чувство того, что все идет так, как надо, что он получил то, чего не хватало ему для счастья. Но разум одержал верх. И он отступил.
И в тот момент он четко увидел перед собой лицо своей матери: кровоточащая губа, синяки под глазами, царапины на щеке. Почувствовал вину, всепоглощающую безнадежность и снова постарался прогнать веру в невозможное.
— Я не могу лететь с тобой в Нью-Йорк.
— Отлично. — Джейс сжал кулаки и опустил их в карманы халата, чтобы не поддаться соблазну дотронуться до нее, сжать в объятиях, заставить остаться. Он выживет без нее. Как выживал до этого. — Если я правильно все понял, пришло время прощаться.