Шейн остановил машину, включил лампу в салоне и стал в который раз рассматривать нарисованный от руки план. Рядом лежал сотовый телефон. Он посмотрел на него, припоминая, когда и с кем в последний раз говорил.
Дженни. Что она, интересно, о нем думает?
Уже не в первый раз его мысли возвращались к ней, хотя сейчас она представлялась ему нереальной, как и весь мир. Такой же нереальной, как Райдер и Джош. Они только наполовину ему братья, и, наверное, не знают этого. Или знают?
Максвелл Мэлоун — его отец? Или делает вид?
В последние несколько дней Шейн много размышлял о школе, о детстве. Еще Джош не появился на свет. Отец тогда уехал в университет Мичиганской больницы, преподавать. Он приезжал домой на выходные, но не каждый раз, а изредка. Их отношения с матерью были очень натянутыми. Шейн думал, что отец с матерью просто поссорились и это пройдет. Как раз в это время Бак учил Шейна ухаживать за лошадьми, и как раз в это время отец и Бак перестали разговаривать.
Телефон на сиденье снова привлек его внимание, но Шейн твердо решил не звонить. Завтра он поедет домой и сам все объяснит Дженни. Пусть она посмотрит ему в глаза, узнает горькую правду, которую он переживал в течение последних четырех дней. Дженни, наверное, рассердится на него, но, конечно, ненадолго. Она поймет, почему он сначала должен был сам во всем разобраться, со всем своим наследием, а потом уж сообщить ей.
Шейн заставил себя сосредоточиться на карте и понял наконец, что ранчо Чарли находится в нескольких милях к югу от фактории и последнего места стоянки Кастера, между скоростной автомагистралью и рекой Литл-Биг-Хорн. Выключив освещение, двинулся в путь. Он старался не делать резких движений, потому что сил у него за четыре дня голодовки заметно поубавилось, а руки как будто налились свинцом.
Наконец впереди, на значительном расстоянии от шоссе, Шейн увидел очертания простого дома, слева от которого располагались небольшой загон для скота и сарай, а справа, у реки, виднелся высокий белый вигвам. Между домом и вигвамом, как дымовая завеса, расстилалась пелена дыма. Шейн припарковал машину у дома и по снегу направился туда, где горел огонь. Подойдя к вигваму, он увидел старую иву, ветви которой были сплетены таким образом, что образовывали некое подобие купола. Внутри этого сооружения лежали шкуры, образуя удобную подстилку. На бельевых веревках висели куски полотна и мешковины. Чарли уже жестом зазывал Шейна.
Шейн посмотрел на небо — там сияла огромная полная луна. Его стала пробирать дрожь. Сейчас должно произойти нечто таинственное, магическое, что-то такое, что очистит его измученную душу.
Чарли палкой пошуровал раскаленные камни в очаге и заговорил без всякой подготовки:
— Сначала мы накроем парильню кусками полотна. Они сейчас промерзшие, жесткие, но огонь их нагреет, и они станут помягче. — С этими словами Чарли стал накрывать холстинами каркас, а за ним и Шейн, следуя его примеру. Наконец вся поверхность сооружения, кроме входного лаза, была закрыта, и они забрались внутрь.
В парильне с одной стороны лежали нетолстые бревна на двух подставках. В центре земляного пола, покрытого шкурами, располагалась яма, а рядом — большой металлический чан с кипящей водой и веник из веток какого-то дерева, с листьями.
Чарли наложил в яму раскаленных камней из очага, а затем они вместе с Шейном закрыли холстиной входное отверстие.
Согласно предварительной договоренности Чарли должен был какое-то время побыть с Шейном внутри, а затем, без особого предупреждения, оставить его одного. Через некоторое время Чарли, который будет ожидать конца ритуала внутри дома, услышит, как отъезжает машина Шейна, и таким образом удостоверится, что Шейн не уснул в парильне после того, как камни остыли. Они поговорят, но потом, потому что этот вечер предназначен только для медитации, для того, чтобы услышать Великого Духа и свой внутренний голос.
Чарли опустил веник в чан с кипящей водой, брызнул на раскаленные камни. Раздалось короткое шипение, и тотчас горячий пар, насыщенный острыми мускусными запахами земли и шкур, стал наполнять пространство. Когда камни перестали шипеть, Чарли добавил новых, раскаленных, опять побрызгал водой и незаметно, без единого звука, вышел.
Был ли причиной тому голод или горячий пар, заполнивший все пространство, или то и другое вместе — неизвестно, но Шейн почувствовал, что гнев, раздражение, обида на предательство отца потихоньку покидают его, освобождая место для чего-то лучшего. В какой-то фантастической смеси видений он разглядел лицо Дженни, вспомнил слова ее признания. И решил, что ради нее, и ради себя тоже, он будет сидеть здесь столько, сколько понадобится, пока не обретет мир в душе.
Дженни по очереди подходила ко всем, прощаясь. Она старалась держать себя в руках, чтоб не расплакаться. Все, что нужно было сказать, было сказано. Встреча с Баком и Мэри не принесла ничего нового. Как и предполагала Дженни, они не знали, куда и почему уехал Шейн и где он может быть. Хотя оба что-то прикидывали в уме и, похоже, о чем-то догадывались.
Ну что ж. Осталось обняться с Саванной на прощание — и все. Саванна расплакалась, уткнувшись Дженни в плечо, и Дженни тоже не выдержала — разревелась. Наверное, это самое трудное решение в ее жизни — покинуть Саванну, Билли, новорожденного, бабушку. Тяжело. Но и другого выхода нет: жить рядом с Шейном Мэлоуном было бы просто пыткой.
Дженни смахнула слезы, отстранилась от своей подруги, чтобы напоследок рассмотреть ее хорошенько, и слезы снова потекли ручьем. Когда еще они увидятся? Если и придется, то уж, конечно, не здесь, на ранчо, не в этом земном раю, где она встретила свою любовь.
На часах было уже без пятнадцати девять, а вылет самолета около двенадцати. Надо спешить.
— Саванна, пообещай мне, что не скажешь… — Она не могла произнести его имя.
Саванна, опустив глаза, покачала головой из стороны в сторону.
— Нет, не проси…
— Ты должна пообещать мне. — Дженни вцепилась ей в плечо, стараясь заглянуть в глаза. — Ты должна пообещать… пожалуйста.
— Я… я попытаюсь, Дженни, но… не могу обещать.
Дженни поняла, что спорить бесполезно. Она решила, что позвонит по приезде и убедит подругу по телефону. Спешно поцеловав Саванну во влажные от слез щеки, она побежала к машине, прыгнула на переднее сиденье и не успела захлопнуть за собой дверцу, как Джош, резко рванув с места, стал напористо разворачивать пикап, выводя его к воротам.
Поспав всего два часа, быстро приняв душ и расплатившись с администратором гостиницы, Шейн завел машину и тронулся в путь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});