Я кивнула, предлагая ему продолжить.
- Я рассказывал тебе о том, как она меня предавала. Но я никогда не говорил тебе о том, почему ее прощал.
Я молча смотрела на него в ожидании.
- Я никогда прежде не рассказывал тебе и о том, почему у меня с родителями такие прохладные отношения. На самом деле все просто - их семейная жизнь походила на ад. И моя, соответственно, тоже. Это сейчас они похожи на обычную пару, что прожила в согласии много лет, но прежде все было не так.
Я приподняла брови. Мы были вместе столько лет и только теперь я узнаю от мужа правду о его прошлом?
- Отец выпивал. В таком состоянии он становился совершенно неуправляем. Они ссорились и дело доходило даже до драк. Но она не хотела от него уходить. Ее волновало, что скажут люди. Ее волновало что угодно, кроме того, что мне хотелось бежать прочь из дома, когда в очередной раз начинался этот выматывающий душу концерт.
Я прижала руку к губам. У нас со свекровью всегда были прохладные отношения, но я так и не сумела понять, чем именно ей не угодила. Вероятно, сейчас, когда я посмела выгнать ее сына, она возненавидела меня окончательно.
Да и плевать.
- И я бежал, - продолжал муж. - Бежал к Свете. Она прихватывала из холодильника что-нибудь съестное и мы вдвоем забирались на крышу ее дома. И я был ей благодарен за то, что она тогда просто была рядом.
Он помедлил, потом вздохнул и продолжил:
- Я не пытаюсь никого оправдать. И меньше всего - себя. Я просто хочу, чтобы ты поняла… она много значила для меня раньше. И мне было сложно разорвать эту связь…
Он оторвал взгляд от стола и посмотрел мне прямо в глаза.
- Но я только недавно понял, что Света и все, что у нас было, осталось именно там - далеко в прошлом. Там, куда я совсем я не хочу возвращаться. Мия, я знаю, что ранил тебя, знаю, что предал - пусть и не физически, но все же… Но, Господи, Мия, пойми: она - мое былое. А вы с Никиткой - настоящее и будущее.
Я чувствовала, как в глазах готовы закипеть слезы. Но голос звучал твердо, когда ответила:
- Прости, Онежский, но свое будущее ты уже просрал.
- Это значит?..
- Объяснить тебе смысл слова «просрал»? - усмехнулась я. - Это значит, что я уже приняла решение. И я не передумаю.
Он сглотнул. Я наблюдала за тем, как нервно дергается его кадык и испытывала… сожаление. Обо всем, что мы с ним потеряли.
Мы сидели друг напротив друга, разделенные деревянной поверхностью стола и миллионом несказанных слов. Мы сидели, глядя друг другу в глаза - не враги, но уже и не родные люди.
Никто.
Самое страшное слово. Мы стали друг другу никем.
- Я все равно хочу, чтобы ты знала… - раздался хриплый голос Ивана. - Я хочу, чтобы между нами больше не осталось никакой лжи. Даже если… мы больше не будем вместе.
Я положила руки на стол, терпеливо ожидая, что еще он скажет.
- Я лгал тебе, Мия. Лгал, но только потому, что боялся потерять.
Не выдержав, я горько рассмеялась.
- И как, сработало?
Он помотал головой.
- Поверь, я сделал выводы. Но тогда… был лишь страх. Поначалу, когда Света вернулась… я действительно общался с ней. Действительно встречался. Никогда не позволял себе ничего большего, чем просто разговоры и воспоминания, и потому считал, что не делаю ничего дурного. И все же понимал - если ты узнаешь, то не простишь этого. Не поймешь. Ты такая… ты совсем другая, Мия.
- Это я уже поняла, - снова усмехнулась я. - Не твой формат, Вань. Ты любишь… потасканных. А у меня до тебя никого не было. Я была всегда тебе верна.
Он поморщился. Казалось, я угодила прямиком в какое-то больное место.
- Я только сейчас понимаю, Мия, что должен был тебя боготворить. Ты была не просто хорошей женой, ты была… идеальной.
- И тебе, видимо, стало скучно, - хмыкнула я.
- Я не знаю… - пробормотал он, запуская пятерню в волосы. - Все это казалось мне просто невинной перепиской… Я никогда бы не изменил тебе… физически.
- Но то, что ты сделал в итоге, возможно, гораздо хуже, - спокойно констатировала я.
- И я жалею об этом. Мия, ты не представляешь как я об этом жалею!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Чего еще я не знаю? - ровным тоном перебила я этот поток словесных самоистязаний.
- Я солгал тебе о Лизе. Ей семь лет, а значит… Она может быть моей дочерью.
Если бы до этого момента я еще сомневалась относительно нашего дальнейшего будущего, то эта фраза перечеркнула бы все окончательно. Но я уже все решила и от этого мне, наверно, должно было быть легче слышать это признание.
Но не было.
- Я одного не пойму, Вань… - протянула, склонив голову набок. - Я ведь спрашивала тебя об этом. Зачем ты снова соврал?
Ответ я, впрочем, уже знала и так. И Ваня подтвердил мои мысли:
- Я испугался. Побоялся, что если признаю даже подобную возможность - ты точно выгонишь меня навсегда.
- Ясно. Это все?
Его рука вдруг накрыла мою. Крепко сжала, словно безмолвно моля или пытаясь удержать.
- Мия, я не могу отменить свое прошлое. Не могу исправить того, что уже натворил. Но я могу стать лучше…
- Где ты был сегодня, когда я позвонила? - спросила прямо, наблюдая за его реакцией.
Он вздохнул. Помотал головой, словно хотел вытряхнуть оттуда нежеланные мысли. Но все же признался:
- У Светы. Но не делай поспешных выводов! Лиза пропала. Муж Светы, который отнял у нее дочь и который способен на любое зверство, выкрал девочку. Мия, я понимаю, что тебя это все не должно волновать, но я… Ты наверняка меня не поймешь, но если я просто отвернусь от нее - это буду уже не я. Ты же знаешь меня как никто, Мия! Я никогда не умел отказывать.
- И как поиски? - поинтересовалась я, сочувствуя незнакомому ребенку. Но не Свете.
- Пока никак. Я подключил свои связи… но у него возможностей куда больше.
Я промолчала. Мало кому понравилось бы, чтобы муж находился рядом со своей бывшей, но кое в чем Ваня был прав - мир держится на неравнодушных. Без этого мы бы все давно подохли.
- Мия, я разберусь с этим, а потом сделаю тест днк, чтобы все окончательно выяснить. А после… я наконец смогу прийти к тебе с чистой совестью и сделать все, чтобы ты поняла - мне никто кроме вас с Никиткой не нужен.
- Кстати о Никитке, - сказала я. - Нам следует обговорить, как ты будешь с ним видеться. Я подаю на развод, Вань. До суда ты можешь приезжать к сыну, когда хочешь. Главное - предупреждай меня о своих визитах заранее.
Он поднялся, нависая над столом и надо мной.
- Вот так… официально? - произнес с невыносимой горечью.
- Так, как ты заслужил, - пожала я плечами, тоже вставая с места. - Думаю, теперь тебе пора.
Мы стояли друг напротив друга, не двигаясь. Он вглядывался в мое лицо, словно пытался там отыскать признаки того, что все это - несерьезно. Покачав головой, я грустно улыбнулась:
- Знаешь, что самое ужасное во всей этой ситуации, Онежский?
- Что?
- Ты говорил все это… а я поняла, что мне уже все равно.
Он замер, словно прибитый моими словами к полу. Протиснувшись мимо него, я прошла к двери и широко ее распахнула:
- До встречи, Вань. Звони, как надумаешь приехать.
И, повернувшись к двери, тихо охнула. На пороге стоял Виктор с огромной коробкой в руках, под которой угадывался торт.
- Кажется, я не вовремя, - произнес он, деликатно отступая.
- Нет, Ваня уже уходит, - возразила я.
Муж медленно переводил взгляд с Виктора на меня и обратно, и в глазах у него плескалась боль. Проходя мимо меня, он кинул:
- Теперь я понял, почему тебе… все равно. Ты ничем не лучше меня… идеальная Мия.
Он вышел и, не став вызывать лифт, сбежал по лестнице. Виктор взглянул на меня виновато:
- Прости, неловко вышло. Я не подумал…
- Заходи же, - махнула рукой вглубь квартиры.
Разувшись, он последовал за мной на кухню и поставил торт на стол. Мой взгляд невольно скользнул по его рукам и я увидела на внутренней стороне ладоней порезы.