на царапнувшие по нагруднику пальцы. Вдоль всей стены крики и вопли заглушали лязг металла, скрежет и хруст. Кабера отбросил лук и выхватил короткий, зловещего вида нож. Вонзая клинок в противника, он тут же отскакивал, скидывая убитых на головы их товарищей внизу и топча пальцы тем, кто лез по трупам наверх.
В какой-то момент у Рения закружилась голова, и он понял, что рана на плече открылась снова. Повязка как будто нагрелась, и вслед за теплом он ощутил острую, жгучую боль. Стиснув зубы, старый гладиатор с силой вонзил меч кому-то в живот и едва не остался безоружным, когда гладий застрял в кишках завалившейся назад жертвы. Место убитого занял другой, за ним – третий, и конца им было не видно. Рения едва не сбили с ног ударом палкой. Он попятился и пошатнулся, пытаясь найти в себе силы и снова поднять меч. Ныли мышцы, и усталость вроде той, которую он ощутил, когда дрался с Марком, навалилась снова.
– Я слишком стар для таких забав, – пробормотал он, сплевывая кровь.
Что-то мелькнуло слева, и он повернулся – слишком медленно. Это был ухмыляющийся Марк – весь в крови, как чудовище из древних сказаний.
– Что-то меня беспокоит вторая линия обороны там, во дворе. Вот и думаю, не проверишь ли?
С этими словами Марк толкнул плечом раба, только что забравшегося на стену и еще не успевшего выпрямиться. Тот с криком полетел со стены вниз головой.
– Тебе было сказано держать позицию, – выдохнул Рений, стараясь не выказать слабости.
– Тебя едва не убили, а эта честь принадлежит мне, и я не отдам ее так просто какому-то сброду!
Марк кивнул туда, где по другую сторону ворот повар Цецилий с ухмылкой от уха до уха самозабвенно крушил всех, кто оказывался поблизости.
– Сюда, свиньи, сюда, скоты! Ко мне, под разделку!
Под жиром, похоже, скрывались могучие мышцы – повар орудовал огромным топором, словно тот был деревянной игрушкой.
– Повар и без меня позицию держит. У него сегодня, наверное, самый веселый денек, – бодро заметил Марк.
Груда трупов все росла, и теперь с нее на стену прыгнули сразу трое. Первый атаковал Марка, но получил мечом в грудь и замертво свалился на камни во двор. От второго Марк избавился так же просто: меч вонзился в голову на уровне глаз, пройдя кость, и бунтовщик умер на месте.
Третий с восторженным воплем бросился к Рению. Он узнал старика и мысленно уже рассказывал о своем подвиге друзьям, но тут старый гладиатор ударом снизу вспорол ему грудную клетку. Враг упал, и меч Рения выскользнул из тела.
Снова заныла левая рука, и тут же боль запульсировала глубоко в груди. Старый гладиатор глухо застонал.
– Ранили? – спросил Марк, не оборачиваясь.
– Нет. Возвращайся на свое место, – рявкнул Рений.
Лицо его вдруг посерело.
Марк повернулся и пристально посмотрел на него.
– Пожалуй, я немного задержусь, – негромко сказал он.
Новая группа бунтовщиков вскарабкалась на стену, и меч Марка снова начал свой смертоносный танец от горла к горлу.
Отец Гая едва замечал тех, кого сражал его меч. Он просто делал то, чему его учили, выполняя движения в нужной последовательности.
Больше всего тел скопилось у ворот, и все вроде бы говорило о том, что бунтовщики должны уже отступить. Они всего лишь рабы! Им вовсе не обязательно снова и снова штурмовать стену. И кстати, когда все закончится, стену придется надстроить до высоты в три человеческих роста.
Казалось, они сами бросались на его меч, заливая кровью стену и ворота. Юлий уже был мокрым от крови и пота. Ломило плечи, рука будто налилась свинцом. Сила осталась только в ногах. Должны же они наконец отступить, дрогнуть, уйти искать более легкую добычу? Юлий полностью подчинил себя однообразному, безостановочному ритму смерти, но враги все лезли и лезли на стену по кучам трупов. Клинок затупился, натыкаясь на кости и металл, и очередной удар оставил лишь царапину на коже прыгнувшего на него раба. В тот же миг неприятельский кинжал разрезал мышцы живота, и Юлий рыкнул от боли и, отмахнувшись мечом, рассек противнику челюсть.
Александрия стояла во дворе, в разлившемся у стены озерце тьмы. Другие женщины тихонько плакали. Одна молилась. Александрия видела, что Рений выбился из сил, и огорчилась, когда паренек, Марк, пришел ему на помощь и спас от верной смерти. И зачем только он это сделал? Ее поразило, какие они разные. С одной стороны, седой солдат, видавший виды ветеран, медлительный и неповоротливый. С другой – Марк, быстрый и ловкий, с улыбкой несущий смерть рабам, оказавшимся на его пути. Мечи или дубины – ему было все равно. Рядом с ним все казались неуклюжими, и он забирал у них жизнь одним колотым или рубящим ударом. Один из таких несчастных так и не понял, что умирает. Кровь текла у него по груди, а он с безумным лицом продолжал размахивать обломком копья.
Движимая любопытством, Александрия всмотрелась в лицо этого раба и поймала тот миг, когда он ощутил наконец боль и увидел приближающуюся тьму.
Всю жизнь ей рассказывали о знаменитых и бесстрашных воинах, и теперь их образы, казалось, парили золотистыми призраками над этой сценой кровавой бойни. Она искала глазами проявления величия, товарищеской поддержки и мужества перед лицом смерти, но не находила.
А вот повар явно наслаждался каждым ударом. Он даже затянул какую-то похабную песенку о смазливых девицах в рыночный день и, разрубая топором черепа и шеи, восторженно выкрикивал припев. Враги падали под ударами рубаки, и песня звучала пронзительнее и громче.
Слева от Александрии со стены во двор упал один из защитников. Ударившись головой о камень, он затих и подняться уже не пытался. Александрия вздрогнула и схватилась за плечо стоящей рядом женщины. Та тихонько всхлипывала и шмыгала носом.
– Скорее! Они сейчас полезут! – прошипела она, потянув за собой вторую соседку. В том, что ей удастся справиться с предстоящей задачей в одиночку, девушка сомневалась.
Они едва успели сделать несколько шагов, как глухой стук падения раздался уже у другого участка стены. Послышались торжествующие крики. Какой-то мужчина перелез через стену, повис на руках и после секундного колебания спрыгнул.
Он тут же повернулся, явив жуткое окровавленное лицо, и удивленно моргнул, не обнаружив защитников. В тот же миг Александрия ударила его ножом в сердце.
Жизнь вырвалась из него с последним хрипом, и тут же неподалеку на камни свалился еще один нападавший. Хруст сломавшейся лодыжки не заглушили даже крики за стеной. Сусанна, женщина почтенная, ведавшая