заявления. Когда закончились новости и началась музыкальная программа, это стало большим облегчением. Но даже знакомые песни не сильно подняли Флоре настроение. А потом, в качестве напоминания о том, что война затронула и тех, кто был ближе к дому, она наткнулась на Бриди, которая рассказала о семье из Пулу, только что получившей телеграмму. Самолёт их сына был сбит над Ла-Маншем, и юноша пропал без вести, предположительно погиб. Бриди добавила, что, хотя эвакуация из Дюнкерка спасла много жизней, она слышала новости о том, что Третья высокогорная дивизия оказалась в ловушке внутри страны, а многие из ее состава взяты в плен. Угроза войны, которая, казалось, идёт где-то далеко отсюда, стала совершенно реальной. Война подкрадывалась к маленьким белым домикам на берегу залива, отбрасывая вездесущую тень страха даже в те дни, когда солнечный свет сверкал над водой.
Война занимала мысли всех обитателей деревни, и в сравнении с ней личные заботы Флоры казались мелкими. И всё же она не могла не думать о вчерашнем поведении сэра Чарльза по отношению к ней. Он был таким холодным. Обычно он относился к ней немного пренебрежительно, но в целом дружелюбно. Но что-то изменилось с тех пор, как он узнал об их отношениях с Алеком. Её гордость была задета тем, как сэр Чарльз её унизил. Она пыталась отогнать эти мысли. Она знала, что Алек любит её. Но бросит ли он вызов отцу, если до этого дойдёт? Вчера она почувствовала гнев Алека, но он был беспомощен. Сэр Чарльз сжимал мёртвой хваткой и Алека, и его мать. Много ли сил у любви Алека и Флоры, чтобы противостоять этой хватке?
Она вздохнула и открыла глаза, услышав гудок корабля, доносившийся с озера. Вошедший в гавань линкор уже бросил якорь, теперь приближался танкер, чтобы заправить его топливом. Флора подумала, что завтра утром она вернется на службу в лагерь в Меллон Чарльз и отвлечётся от всех этих мыслей.
Она вновь полезла в корзинку с вещами, вытащила носок, который нужно было заштопать, и начала продевать в толстую иглу нитку зелёной шерсти. Услышав звук шагов на тропинке за домом, повернулась, ожидая увидеть отца, но появился хмурый Алек. При виде Флоры он расплылся в улыбке, плюхнулся на скамейку рядом с ней и сжал её в объятиях, едва не наколовшись на иглу. Он сразу же начал извиняться за поведение отца.
– Вчера он был до того ужасен! Хвастался и хвастался перед Эрхартами, делал намёки насчёт Кингсли-Скоттов. Все выходные он был невозможен. Бедняжка мама, как только все разъехались, слегла в постель с головной болью. Он просто отказывается признавать, что война изменила всё.
– Но правда ли она изменила всё? – спросила Флора, положив руку ему на плечо и глядя на огромные серые громады, стоявшие на якоре. – Неужели мир настолько изменился, что сын владельца поместья может быть вместе с дочерью смотрителя?
Алек отодвинулся чуть в сторону, заглянул ей в глаза, пытаясь увидеть выражение её лица. Его тёмные глаза были полны боли и любви.
– Флора, я никогда так о тебе не думал. Ни о твоём отце, ни о Руариде. Вы – моя семья и всегда ей были. А ты… знай, что я любил тебя много лет. И хочу любить ещё дольше, все годы, что нам отпущены. В этом изменчивом мире лишь одна моя любовь к тебе неизменна, и я за неё держусь. Что бы ни случилось, ради Бога, Флора, не позволяй моему отцу отобрать у нас это.
Она опустила взгляд, стараясь скрыть от Алека, какое чувствовала сомнение. Он очень нежно погладил её лицо, приподнял её подбородок, чтобы вновь заглянуть ей в глаза.
– Я знаю, это нелегко, – сказал он тихо. – Но когда война кончится, мой отец уже не будет таким властным. И мы сможем пожениться.
– А как же твоя мама? – Флора знала, как Алек беспокоится о том, что леди Хелен останется одна в поместье Ардтуат. Сэр Чарльз становился тем раздражительнее, чем сильнее война накладывала отпечаток на тот образ жизни, на который он, как всегда считал, имел право. Алек признался Флоре, что не раз видел заметные синяки на руках матери. Возможно, они были проявлениями гнева её мужа. Когда он спрашивал, откуда эти синяки, леди Хелен находила отговорки, уходила от вопросов. Тревожась за мать, Алек старался проводить дома как можно больше времени, но разрывался между служебными обязанностями и желанием побыть с Флорой.
– Может быть, – он вздохнул, – всё наладится, когда кончится война. Отец вновь будет постоянно уезжать в Лондон. Маме будет полегче, – заключил он и сжал руку Флоры. – Пожалуйста, моя дорогая. Ты должна верить в нас, как верю я. Если что и было хорошего в моей помолвке с Дианой, так это осознание, что я никогда не буду чувствовать ни к кому того, что чувствую к тебе. Вчерашний вечер был пыткой для нас обоих. Но когда-нибудь, я тебе обещаю, ты станешь хозяйкой поместья Ардтуат и по праву займёшь своё законное место за этим столом.
Вместо ответа она переплела свои пальцы с пальцами Алека, нежно погладила его ладонь. С ним она чувствовала себя в безопасности. Но пока они сидели и смотрели на озеро и холмы, небо начало затуманиваться, навалились облака, поглотившие солнце. Несмотря на тепло летнего вечера, Флора чуть дрожала. Стена домика, к которой она прижалась спиной, всё ещё излучала дневное тепло. Но она прекрасно понимала, что этот дом – единственный дом, который был у неё в жизни, – может быть отнят у нее так же внезапно, как море меняет своё настроение, если сэр Чарльз, окончательно выйдя из себя, решит, что пора рассчитать своего егеря.
$
Обязанности Флоры на военно-морской базе заключались в основном в том, чтобы отвозить и привозить офицеров на причал и с причала, забирать персонал, который находился на наблюдательных постах, построенных вдоль берега залива. Иногда, если возникала необходимость, она водила грузовики и машины скорой помощи.
Они с Майри сидели в военной столовой, когда пришел приказ доставить машину скорой помощи в Коув, расположенный на дальнем берегу залива Лох-Ю. Тилли – так они называли маленькие грузовые автомобили – слетела с дороги и застряла в канаве, а пассажиры получили лёгкие травмы.
Флора села за руль, Майри – рядом, и они помчались вдоль берега к тому месту, где дорога сужалась до единственной колеи за Пулу. Спустя милю они наткнулись на застрявшую машину, которая тревожно кренилась в сторону. Младший лейтенант пытался запихнуть большой камень под колесо. Его напарник, офицер артиллерийского вооружения, назначенный обслуживать зенитное орудие на смотровой площадке,